— Это полноформатное фото, — сказал Броуди. — Жертва привязана к кровати. Она не спит, глаза открыты, виден эффект «красных глаз» от плохого качества вспышки. Рот, похоже, заклеен изолентой. Теперь смотрите: вот здесь, в левом нижнем углу картинки, просматривается край ночного столика. И будильник, который стоит на двух книгах. Сейчас сделаю увеличение, и — видите время? — Два-двадцать, — сказала Риццоли. — Правильно. Теперь вопрос: дня или ночи? Поднимемся в верхнюю часть фото, где можно разглядеть угол окна. Шторы задернуты, но все-таки края ткани стыкуются неплотно, и просматривается щель. Солнечный свет не проникает. Если часы показывают правильное время, то можно сказать, что снимок был сделан в два-двадцать ночи. — Да, но в какой день? — спросила Риццоли. — Это могло быть и вчера ночью, и год назад. Черт, мы даже не знаем, Хирург ли это фотографировал. Броуди метнул на нее недовольный взгляд: — Я еще не закончил. — Хорошо, что еще? — Давайте спустимся чуть ниже. Проверим правое запястье женщины. Его скрывает клейкая лента. Но видите то темное пятнышко? Как вы думаете, что это такое? — Он придвинул стрелку, кликнул мышью, и фрагмент увеличился. — Все равно ни на что не похоже, — сказал Кроу. — Хорошо, еще немного увеличим. — Он кликнул еще раз. Темное пятно приняло узнаваемую форму. — Боже, — произнесла Риццоли. — Похоже на крохотную лошадку. Это же браслет Елены Ортис! Броуди с ухмылкой обернулся к ней. — Ну, не молодец ли я? — Это он! — воскликнула Риццоли. — Хирург. — Вернитесь к ночному столику, — попросил Мур. Броуди вернул полноформатное изображение и двинул стрелку в левый нижний угол. — На что вы хотите посмотреть? — У нас есть часы, которые показывают два-двадцать. И те две книги, что под часами. Посмотрите на их корешки. Видите, как обложка верхней книги отражает свет? — Да. — Она в прозрачной пластиковой обложке. — Допустим… — сказал Броуди, явно не понимая, к чему он клонит. — Увеличьте корешок верхней книги, — попросил Мур. — Посмотрим, можно ли прочесть название. Броуди подвел стрелку и кликнул. — Похоже, это одно слово, — сказала Риццоли. — Я вижу букву «о». Броуди кликнул еще раз, приближая изображение. — Слово начинается на букву «в», — с уверенностью произнес Мур. — И еще. — Он ткнул пальцем в экран. — Видите этот маленький белый квадрат в самом низу? — Я знаю, что вы имеете в виду! — взволнованно воскликнула Риццоли. — Давайте же скорее, нам нужно это чертово название. Броуди кликнул в последний раз. Мур уставился на экран, вглядываясь в название книги. Он вдруг резко развернулся и подошел к телефону. — Я что-то ничего не понимаю, — недоуменно произнес Кроу. — Книга называется «Воробей», — сказал Мур. — А этот квадратик на корешке — бьюсь об заклад, это шифр книги. — Книга из библиотеки, — пояснила Риццоли. На линии раздался голос: — Оператор. — Говорит детектив Томас Мур, Бостонское полицейское управление. Мне нужен экстренный контактный номер Бостонской публичной библиотеки. — Иезуиты в космосе, — произнес Фрост, сидевший на заднем сиденье. — Вот о чем эта книга. Включив «мигалку», они гнали на большой скорости по Центральной улице. Мур за рулем. Две патрульные машины прокладывали им дорогу. — Моя жена любительница такого жанра, — продолжал Фрост. — Я помню, она мне рассказывала про этого «Воробья». — Так это научная фантастика? — спросила Риццоли. — Да нет, скорее, философские размышления на религиозную тему. Какова природа Бога? В общем, что-то в этом роде. — Тогда мне не стоит читать, — сказала Риццоли. — Я и так знаю все ответы. Я католичка. Мур взглянул на название улицы и сказал: — Мы совсем рядом. Адрес, по которому они ехали, находился в западной части Бостона, в Джамайка-Плейн, между парком Франклина и пригородом Бруклина. Женщину звали Нина Пейтон. Неделю назад она взяла экземпляр книги «Воробей» в филиале Бостонской публичной библиотеки в Джамайка-Плейн. Из всех читателей Бостона и его окрестностей, которые имели на руках экземпляры этой книги, Нина Пейтон была единственной, кто в два часа ночи не подошел к телефону. — Вот он, — сказал Мур, когда передняя патрульная машина свернула направо на Элиот-стрит. Он последовал за ней и, проехав еще один квартал, затормозил. Полицейская «мигалка» освещала ночное небо причудливыми голубыми вспышками, когда Мур, Риццоли и Фрост вошли в ворота и направились к дому. Внутри горел слабый свет. Мур взглянул на Фроста, и тот, понимающе кивнув, обошел дом сзади. Риццоли постучала в дверь и крикнула: — Полиция! Последовала долгая пауза. Внезапно по рации затрещал голос Фроста: «Здесь вырезана сетка с заднего окна!» Мур и Риццоли переглянулись, и решение было принято без слов. Рукояткой фонарика Мур разбил стеклянную панель рядом с входной дверью, просунул руку и изнутри открыл замок. Риццоли первой ворвалась в дом, двигаясь короткими перебежками, пригнувшись, держа пистолет наготове. Мур шел следом, и обостренные адреналином рефлексы мгновенно фиксировали обстановку. Деревянный пол. Открытый шкаф. Кухня прямо, гостиная справа. Зажженная настольная лампа. — Спальня, — сказала Риццоли. — Вперед! Они пошли по коридору, Риццоли первая, вращая головой во все стороны, минуя ванную, вторую спальню — обе пустые. Дверь в конце коридора была чуть приоткрыта; они не могли видеть, что за ней, поскольку в комнате было темно. Чувствуя, как взмокли руки, сжимавшие пистолет, ощущая каждый удар пульса, Мур подошел к двери. Толкнул ее ногой. Запах крови — горячий и гнилой — окатил его удушливой волной. Он нашарил выключатель и щелкнул им. Еще до того как изображение легло на сетчатку глаза, он знал, что увидит. И все равно оказался не готов к открывшемуся взору ужасу. Вспоротый живот женщины зиял кровавой полостью. Петли кишок вывалились из раны и уродливо свисали с края кровати. Кровь, сочившаяся из открытой раны на шее, скапливалась в огромную лужу на полу. Муру казалось, будто прошла вечность, прежде чем он осмыслил увиденное. Только после того как все детали отпечатались в сознании, он смог проанализировать их значение. Кровь свежая. Рана еще кровоточит. Отсутствие фонтана артериальной крови на стене. На полу море темной, почти черной крови. Он тотчас бросился к телу, ступая прямо в кровавую лужу. — Эй! — закричала Риццоли. — Вы нарушаете обстановку! Он прижал пальцы к шее жертвы. Труп открыл глаза. «Слава Богу. Она еще жива». Глава 8 Кэтрин ворочалась на жесткой кровати, изнывая от страха; сердце отчаянно билось, и нервы были натянуты до предела. Она смотрела в темноту, стараясь унять панику.