Благодаря стрелкам прослеживались возможные взаимосвязи. Скажем, первая и двенадцатая жертвы проживали в одном многоквартирном доме. Это отмечалось на схеме: два имени соединялись линией и условным значком: «Жили в одном доме». Сверившись с таблицей, можно было сразу получить нужные сведения, а если продираться сквозь сотни поступавших отчетов, обязательно что-нибудь упустишь, – заключал Бахман. Никакого волшебства, никаких электронных чудес XXI века. Всего лишь мужчины и женщины, которые собирали информацию, стараясь не дублировать действия друг друга, и искали взаимосвязь между жертвами и их образом жизни, которая могла бы привести к убийце. В сложившихся обстоятельствах это был наиболее реалистичный и действенный метод расследования. Однако обыватели этого не понимали. Город был объят паникой, и от полиции требовали вернуть жителям спокойствие, арестовав чудовище, которое продолжает собирать свою адскую жатву. Но детективы столкнулись с тем, что их личная вера в эффективность оперативной группы не помогает убедить население. Родственники одного из полицейских отказались приехать к нему в гости из Северной Калифорнии. Его жена однажды пришла домой в слезах, потому что друзья, похоже, сочли его неспособность мгновенно раскрыть дело личным позором. По Лос-Анджелесу разгуливали преступники и пострашнее, но никому из них не удалось нагнать на город такого ужаса. Оперативники пытались сохранять способность к хладнокровному анализу и беспристрастность, несмотря на гнев и отчаяние. Большинство из них захлестывали эмоции, и они не желали признаваться, что беспокоятся за своих близких. Офицеры предпочитали делать вид, что все под контролем и кольцо вокруг Душителя постепенно сжимается. В действительности они тоже были близки к панике, поскольку сознавали свою беспомощность. Чем дальше следствие заходило в тупик, чем больше трупов усеивало улицы, тем неуловимее казались убийцы. Полицейские знали, что рано или поздно поймают их, но какой ценой? Самыми странными жертвами выглядели две малолетние девочки. Соня была дочерью бухгалтера Тони Джонсона, сотрудничавшего с частной католической школой, директриса которой дружила с Терри Мэнганом. Одна из монахинь, преподававших в школе, даже позвонила Мэнгану в Беллингхем, надеясь, что он поможет отыскать убийцу. Этот шаг был продиктован отчаянием и горем. Шеф полиции отдаленного города ничего не мог сделать, но даже будь он в Лос-Анджелесе, он ощущал бы такую же беспомощность, как и следователи, ведущие дело. Детективы установили, что в ночь убийства обе девочки не выглядели на свой возраст. Они не были испорченными, но отличались некоторым сумасбродством и очень хотели казаться взрослее. Судя по тому, как они были одеты, при искусственном освещении торгового центра им можно было дать лет восемнадцать-девятнадцать. Джейн Кинг, напротив, была гораздо старше остальных жертв: ей было двадцать восемь. И снова возникло подозрение, что убийцы избрали какую-то новую тактику. Однако изучение снимков трупа и опрос друзей показывали, что она выглядела намного моложе своих лет. От трупов избавлялись в случайном порядке. Первым убийством занималось голливудское подразделение лосанджелесского управления полиции, вторым – управление шерифа, следующими – соответственно полиция Глендейла, западное, уилширское и северо-восточное подразделения управления полиции, последние три достались рампартскому подразделению. Чаще всего местом преступления становились Голливуд и Глендейл. Одну из девушек в последний раз видели на Гарфилд-авеню, другую – на углу Франклин и Тамаринд-авеню, третью – на углу бульвара Сансет и Пуансеттия-Плейс, четвертую – на углу Сансет и Висты, и так далее. Район поисков можно было бы значительно сузить, если учитывать только места, откуда девушек забирали, но даже эта информация не отличалась полнотой. Всех жертв задушили, и полиция была уверена, что следы спермы указывают на двух мужчин. Но какого они возраста? Высокие или низкорослые? Как им удавалось заманить женщин в западню без борьбы? Отсутствие ответов рождало лишь новые вопросы. Нашлась свидетельница исчезновения Лорен Вагнер, поведавшая неутешительные подробности. Лорен была тихой, серьезной, трудолюбивой молодой женщиной, чья жизнь вращалась преимущественно вокруг бизнес-школы и постоянного бойфренда. Она вернулась от него около десяти вечера, и ее видели беседовавшей с двумя мужчинами. Девушка держалась так спокойно, что соседка ничего не заподозрила. Она была уверена, что Лорен ничто не угрожает и она добровольно ушла с незнакомцами. У свидетельницы сложилось впечатление, что это были офицеры полиции, и поведение жертвы, судя по всему, подкрепляло ее показания. Жизнь в Лос-Анджелесе казалась Келли Бойд замкнутым кругом эмоциональных крайностей. Всякий раз, когда счастье было уже рядом, что-то обязательно рушило ее мечты. Кен приближался к ее идеалу мужчины, но вспышки ревности и его финансовая безответственность нередко выводили Келли из себя. За любое удовольствие надо платить, в чем Бойд еще раз убедилась, купив двух котят. Келли обожала животных. Ей нравилась их бескорыстная любовь, бесхитростная радость питомца, считающего хозяина лучшим в мире человеком, что бы ни думали о нем остальные. Поскольку они с Кеном намеревались надолго осесть в квартире на Тамаринд и прожить там не менее нескольких месяцев, она предложила завести животное. Идеальным вариантом она сочла котенка: он может на целый день оставаться один и делать свои кошачьи дела в лоток. Кену эта идея пришлась не по душе. У него была аллергия на шерсть животных, и врач предупредил, что он никогда не сможет завести кошку или собаку. В то же время молодой человек понимал, что Келли очень хочется котенка. Домашний питомец поможет ей скоротать время, когда она останется дома одна. И Бьянки решил попробовать. В худшем случае котенка всегда можно отдать. Но пока он решил, что возможность порадовать Келли стоит риска. Несколько дней Келли изучала объявления в «Лос-Анджелес таймс» и «Гералд икземинер». Наконец она нашла то, что нужно: в хорошие руки бесплатно отдавали двух котят. В выходные пара отправилась в Пасадену, чтобы посмотреть животных. Пара крошечных полосатых короткошерстных котят совершенно покорила сердце Келли. Кен возразил, что хватит и одного, но Келли принялась упрашивала его, как маленькая девочка своего папу. Она уверяла, что котята будут несчастны, если их разлучат, а вместе им будет не скучно дома, когда хозяева отсутствуют. Под таким напором Кену пришлось уступить. Келли была в восторге. Она посадила котят в машину и позволила им ползать по себе. По пути домой пара заехала в магазин, чтобы купить кошачий лоток, домик, корм и крошечные противоблошиные ошейники. Через несколько дней Бьянки начал кашлять и задыхаться. Келли поняла, что котят придется отдать, но Кен решил сначала провериться у врача. Из клиники он вернулся в унынии. По его словам, ему сделали рентген и предположили, что дело не в аллергии. У него заподозрили «новообразование», то есть опухоль. Врачи советовали сделать биопсию. Перепуганная Келли могла думать только о том хорошем, что между ними было и чего она, быть может, вскоре лишится. В тот день, когда была назначена биопсия, Бойд взяла выходной, собираясь сопровождать Кена в клинику. Однако он решил, что ему проще сходить одному, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как убрать в квартире и купить цветов, чтобы сделать дом более радостным. Домашними хлопотами Келли пыталась вытеснить мысли о болезни. Она убеждала себя: биопсия непременно покажет, что опухоль доброкачественная и никакого рака у Кена нет. Келли думала, что исследование продлится недолго, поскольку Бьянки говорил, это быстрая процедура. Он ушел один, намереваясь узнать новости первым, без нее; к тому же врач сказал, что по окончании биопсии можно без проблем сесть за руль и самостоятельно вернуться домой. Но время текло медленно. К трем часам дня Келли не на шутку встревожилась. Может, Кена решили безотлагательно оперировать? Может, перед процедурой ему дали наркоз, от которого он не до конца отошел и попал в аварию? Может… Подавленный Бьянки вернулся домой лишь около восьми вечера. Он рассказал Келли, что биопсия прошла быстро, но после он поехал к Анджело играть в карты. И добавил, что новости оказались плохие, поэтому он долго не решался предстать перед Келли. Биопсия показала, что опухоль злокачественная. Он может умереть от рака. Бьянки бестрепетно произносил термины вроде «химиотерапия» и «лучевая терапия». Спокойно рассуждал о выпадении волос и возможных побочных явлениях. Объяснил, что лечение будет проводиться амбулаторно и он хочет ездить по врачам один. Он сможет добираться сам, или же Келли будет его отвозить и дожидаться в машине. Ему нужна ее поддержка, но пусть он ощущает ее дома. Нет нужды наблюдать за процессом лечения. Келли Бойд непродолжительное время работала в больнице, когда жила в Беллингхеме, но медицинской подготовки у нее почти не было. Бьянки, напротив, научился оказывать первую доврачебную помощь, когда работал на «скорой» в Рочестере. Келли поверила на слово его рассказу о процессе будущего лечения и согласилась на все условия. Весь вечер пара провела вместе: они смотрели телевизор, болтали, не отходя друг от друга ни на шаг. Кен вел себя спокойно и мирно. Келли пыталась сдерживать слезы, но чувства брали верх, и она периодически разражалась рыданиями. Она старалась быть сильной, так как понимала, что в будущем ей придется заботиться и о Кене, и о ребенке. Но в данный момент ей самой нужна была поддержка любимого. Всю ночь она крепко обнимала его. После начала лечения Кен начал пропускать работу. Он говорил Келли, что его все время тошнит, и часто оставался дома. Пропуски были не насколько частыми, чтобы речь зашла об увольнении, однако Кен убедил подругу, что его начальству правда ни к чему. Рак не заразен, но многие думают по-другому. Бьянки опасался, что его уволят, как только ему станет хуже и он не сможет работать. Впрочем, он при первой возможности брал больничный, и Келли начала опасаться заметного сокращения доходов. Однажды в середине декабря, когда Кен был дома, к ним в квартиру постучали полицейские. Пара знала, что недавно произошло очередное убийство, поэтому ничуть не удивилась. Келли признавалась Кену, что ей страшно, к тому же она ждет ребенка, но Бьянки утешил ее, что на беременных, судя по всему, не нападают. Впрочем, в точности никто ничего не знал, и Кен настоял, чтобы подруга всегда носила с собой сигнальный свисток. Последнее убийство, как считалось, произошло в том же доме на Тамаринд-авеню, где жил Бьянки, и он это знал. Насколько они с Келли помнили, в тот вечер его не было дома. В здании тонкие стены; звуки борьбы были бы слышны большинству жителей. А Кен как раз из тех людей, кто обязательно выглянет из квартиры узнать, что происходит и не нужна ли кому-нибудь помощь. Пресса передавала лишь самые отрывочные подробности последнего преступления – гибели Кимберли Дианы Мартин. Полиция постаралась по возможности придержать информацию, потому что надеялась наконец добиться прорыва. Сыщики по кусочкам собрали историю жизни семнадцатилетней проститутки. Особа закаленная и бывалая, она не понаслышке знала нравы улиц. Она могла работать на сутенера, который взамен обеспечивал бы ей некоторую защиту от клиентов и гарантировал оплату вперед. Но сутенеры бывают не менее опасны, чем клиенты. И Кимберли решила: пока на улицах неспокойно и по городу разгуливает Душитель, она будет работать по вызову через специальную службу. Служба по вызову девушек на дом часто скрывается под легальным прикрытием, например массажного салона или эротической фотостудии. В массажных салонах проститутки действительно делали массаж, но при этом ласкали интимные части тела клиента, пока тот не возбудится. После чего ему предлагались другие услуги за отдельную плату, размер которой зависел от его пожеланий. Чем глубже контакт, тем выше цена; условия всегда оговаривались заранее. Мужчина не мог сбежать, не заплатив, и «ночным бабочкам» ничто не угрожало. Сходным образом работали в фотостудиях девочки из модельных агентств, позируя для поляроидных снимков, которые делались на оборудовании студии. Клиент мог получить эротический снимок или, отодвинув камеру, за отдельную плату заняться «моделью». Любой каприз за ваши деньги. Часто модельные агентства и массажные салоны предлагали «доставку». Иногда проститутки выезжали к клиенту из агентства, а бывало, что и прямо из дома. У многих для связи имелись пейджеры, какими пользуются врачи. 11 декабря 1977 года Кимберли получила работу в компании «Клаймэкс ньюд моделинг сервис»[4], само название которой давало понять, что здесь занимаются не только художественной съемкой. Два дня спустя все страхи девушки относительно опасностей улицы превратились в кошмарную реальность. Согласно записям, изъятым следователями в компании, вызов поступил в половине девятого вечера. Звонил житель Голливуда, объяснивший, что его жена впервые за два года уехала из города. Он подумал, что хорошенькая белокурая модель в черных чулках могла бы скрасить его одиночество. Мужчина осведомился об оплате и решил, что сорок долларов за «услуги, предоставляемые обнаженной моделью», – это честная цена. Ему обещали, что девушка приедет через пятнадцать минут. Штат компании «Клаймэкс» проводил серьезную работу по отсеву звонков. Тут умели отличить настоящих клиентов от мошенников, расшалившихся подростков и ненормальных. Этот звонок показался приемлемым, никто и не догадывался, что его сделали с таксофона в районной библиотеке. Когда начали выбирать для клиента девушку, случайно подвернулась Кимберли, которая позвонила без четверти девять вечера, чтобы напомнить о себе. Выслушав пересказ разговора, она решила, что вызов «чистый», и согласилась поехать на Тамаринд-авеню, где требуются ее «модельные» услуги. Детективы считали, что убийцы имеют какое-то отношение к многоквартирному дому на Тамаринд. Возможно, тут проживал один из них либо оба или же у кого-то из них здесь были друзья. С другой стороны, они могли не иметь никакой привязки к зданию и выбрали его только потому, что на входной двери висел список жильцов, по которому было видно, что в доме есть незанятые квартиры. Тот факт, что в квартиру проникли незаконно и преступники были в перчатках, тоже ничего не доказывал. Любой жилец дома, найдя пустую квартиру, мог сделать то же самое. Всех проживающих в доме мужчины допросили; сыщики пытались выяснить их алиби на вечер, отследить реакцию на вопросы и найти любые зацепки, которые помогли бы следствию. У большинства жильцов не нашлось твердого алиби, поддающегося проверке. Некоторые конфузились, потому что в тот вечер слышали шум, но ничего не предприняли. Детективов такое равнодушие явно возмущало, что еще больше нервировало опрашиваемых. Убийцы дожидались Кимберли в пустой квартире. Скорее всего, в конце концов девушка заподозрила неладное, но было уже поздно. Детективы изучили немногие следы применения насилия, обнаруженные в квартире, а также поговорили с друзьями Кимберли. Судя по всему, она отчаянно боролась, но все же не сумела вырваться. Вероятно, девушку ударили головой о стену, чтобы по пути к машине она вела себя тихо. Поначалу трудно было судить о силе удара, но вскрытие выявило перелом костей черепа и кровотечение из уха. Далее жертву связали, заткнули ей рот кляпом и задушили. И все же в тот день с серийными убийствами можно было бы покончить, если бы жильцы дома на Тамаринд отреагировали на подозрительную возню. Сыщики, расследовавшие происшествие на Тамаринд-авеню, в тот день ненавидели любого, с кем говорили; каждый мужчина из этого здания казался им потенциальным убийцей. Однако в беседе с Бьянки детективы умерили свой гнев, и его допрос прошел куда спокойнее, чем остальные. Кен не удивился полиции, когда открыл дверь. После того как копы опросили нескольких жильцов, известие об этом быстро разнеслось по дому. Допрос даже заинтересовал Кена: это был новый опыт, а также возможность отвлечься от домашней рутины и постоянных мыслей о болезни. В тот вечер его не было дома, поэтому он ничего не слышал. Он держался спокойно, с пониманием относясь к необходимой процедуре допроса и сочувствуя адской работе полицейских. Сообщил, что в августе участвовал в программе «Прокатись в полицейской машине», в ходе которой горожанам разрешали проехаться в патрульных автомобилях; рассказал о своих попытках поступить в полицию. И не меньше самих детективов был удручен произошедшим. Сыщики отнеслись к Бьянки лучше, чем к остальным. Он явно был не из тех, кто отходит в сторонку, когда кто-нибудь попадает в беду. И хотя его опрос оказался напрасной тратой времени, для правильного ведения следствия он был необходим. Хватаясь за любые зацепки, сыщики проверили в общей сложности более десяти тысяч наводок. Беседа с полицейскими взволновала Бьянки. Он рассказал об их визите Келли, и она нашла это забавным. Вместе с ним опрашивали огромное множество людей, живших в том же районе, и Келли в шутку спросила: может, Кен и есть Душитель? Но его глубоко обидел этот вопрос, как обидел бы любого другого мужчину в городе. Полицейскими не рождаются. Людей, которые поступают на работу в управление полиции, подвергают психологическому тестированию, и в большинстве случаев оно оказывается эффективным. Однако в Лос-Анджелесе, как и в любом другом городе, случаются кадровые ошибки. Человек может оказаться вором, взяточником и даже убийцей. Следствие по делу Хиллсайдского душителя продолжалось, и постепенно стало ясно, что преступником может оказаться полицейский. Знакомясь с убийцами, жертвы поначалу не сопротивлялись. Казалось, они добровольно уезжали с преступниками. Именно так было с двумя девочками, которых, по-видимому, похитили на автобусной остановке около торгового центра. Если бы они упирались или кричали, кто-нибудь обязательно вмешался бы. Скорее всего, школьницы пошли бы только со знакомыми мужчинами или с вызывающими доверие представителями власти. Так или иначе, версией с участием полицейского пренебрегать не следовало. Пришлось приступить к внутреннему расследованию, причем действуя как можно незаметнее. Начали с патрульных, которые объезжали районы совершения преступлений. Были проверены служебные журналы, чтобы установить местонахождение каждого из вероятных подозреваемых в те ночи, когда происходили убийства, даже если по документам сотрудники участвовали в других заданиях. Если полицейский был в нужном районе, но не на службе, или сидел дома без определенного алиби, следовала более детальная проверка. Это была важная и крайне неприятная работа. Еще одну проблему для следствия представляли журналисты, которые пытались самостоятельно раскрыть дело. Полиция предпочитала, чтобы газетчики продолжали оперировать слухами и байками, а не подлинными уликами, что могло помешать поимке преступников. Джим Митчелл, к примеру, был уверен, что разгадал методику убийств. Позднее он утверждал, что «полтора года скрывал подробности удушения женщин». Радиожурналист рассказывал: – Для удушения, судя по всему, использовалась очень тонкая проволока. Исходя из следов на запястьях, лодыжках и шее, возникла рабочая гипотеза, что руки и ноги жертв связывали за спиной одним куском проволоки, конец которой обматывали вокруг шеи, так что женщины в конце концов все равно погибли бы от удушья. Разумеется, поскольку в это самое время над ними совершалось физическое насилие, умирали они гораздо быстрее. Полиция побеседовала с Митчеллом о его догадке. – Когда они поняли, что мне все известно, то попросили придержать информацию, признавшись, что на данный момент это единственная зацепка в деле, – хвастал он. – Под «зацепкой» подразумевались сведения, которые копам хотелось пока утаить, чтобы отделить настоящих подозреваемых от сомнительных. Но Митчелл ошибался. Ритуал с тщательным связыванием и удушением, описанный в теории репортера, не имел ничего общего с выводами судмедэксперта. Отметины на телах не соответствовали подобному ритуалу. Опергруппа продолжала расследование, но безрезультатно. Без обследования мест совершения убийства проводимая работа выглядела совершенно безнадежной. Между тем в Голливуде проявились первые признаки настоящей паники. К началу декабря известие о серийных убийствах проникло наконец в оцепенелое сознание уличной братии. Проститутки слышали, что жертвами становились и «хорошие девочки» вроде Кристины, но считали это случайностью: либо преступник ошибся, либо сами девочки в действительности не без греха. Как бы то ни было, «ночные бабочки» начали обслуживать только знакомых; если одна девица уезжала с клиентом, то другая записывала номер и приметы машины, чтобы в случае чего быстро ее найти. Кроме того, путаны сообщали обо всех подозрительных личностях. Сведения опергруппе передавали сотрудники отдела по борьбе с проституцией, неофициально участвовавшие в расследовании. Как-то раз к одному из них подошла избитая девица, проведшая ночь в больнице. Ее клиент управлял трейлером, и она не сомневалась, что водитель и есть убийца. Его прицеп-фургон был оборудован в соответствии с сексуальными предпочтениями хозяина. Среди прочего там имелась особая кровать, привинченная к полу. Привезя снятую им девицу в пустынное место, водитель остановил трейлер, они вышли из кабины, обогнули автомобиль и забрались в прицеп. Он приказал проститутке раздеться, после чего связал ей руки за спиной. Ничего необычного в этом не было. Как объяснила «ночная бабочка», клиенты часто связывают девушек, чтобы потом отшлепать по заднице. Чем сильнее шлепают, тем больше возбуждаются. Это, конечно, больно, зато и оплата намного выше. Ее это не беспокоило, даже когда мужчина связал ей ноги, а потом заткнул рот – несколько грубее, чем было необходимо. И только когда он взял еще одну веревку, чтобы привязать ее к кровати, она испугалась. «Все вы, шлюхи, одинаковые, – якобы сказал он девице. – Твари этакие, сначала раздразните мужика, а потом вышвыриваете, как кусок дерьма. Вас нужно хорошенько проучить. Показать, какие вы на самом деле грязные потаскухи». Мужчина достал опасную бритву. Девица пришла в ужас и решила, что ей пришел конец. Ее будут пытать, а потом задушат и бросят на склоне холма. На следующий день ее фотографию напечатают во всех газетах. Искромсанный труп подвергнут вскрытию, как и остальные тела. Она позволила заманить себя в ловушку, и теперь остается только молиться о том, чтобы поскорее отмучиться. К удивлению женщины, бритва работала недолго. Мужчина полоснул девушку по спине, поцарапав кожу до крови, причем действовал умело, будто ему не впервой. Боль была как от сотни крошечных порезов бумагой – острая и сильная, но отнюдь не смертельная. Может, он просто играет с ней, подумалось девице. Может, дальше он будет резать глубже и глубже, пока не зарежет насмерть. Может… Внезапно все кончилось. Лезвие полетело в сторону, мужчина вскарабкался на нее и вошел сзади. Когда все кончилось, клиент освободил девушку и щедро заплатил. Она оделась, и водитель отвез ее обратно в Голливуд, где высадил на улице. Проститутка билась в истерике. Она не сомневалась, что столкнулась с самим Хиллсайдским душителем, однако что-то его удержало. Она взахлеб описала клиента полицейскому, и он составил рапорт для дальнейшего расследования. – Это не Душитель, – заметил более опытный сотрудник полиции нравов, сразу просчитавший ситуацию, едва услышав рапорт. – Парень, конечно, псих, но его тут хорошо знают. Он через неделю вытворяет такое с какой-нибудь шлюхой и даже обзавелся парочкой постоянных подружек, которые соглашаются на его выкрутасы, потому что он хорошо платит. Мы его проверяли, он просто не мог никого убить. Он чокнутый, но не тот, которого мы ищем. О чем полиция еще не догадывалась, так это о том, что мужчина, резавший проституток бритвой, даже будучи самым странным персонажем рапортов, окажется лишь первым из нескольких тысяч подозреваемых. Город вскоре охватила настоящая истерия, и правоохранителям ничего не оставалось, кроме как продолжать расследование, проверяя каждый тревожный сигнал. Но сколько еще женщин погибнут, прежде чем подозреваемые превратятся в обвиняемых? Вероятно, необходимо сказать, что в Калифорнии, как ни в каком другом районе страны, считают смерть безусловным врагом и ведут с ней ожесточенную войну. Даже процесс старения, ведущий к естественному концу, считается здесь катастрофой.