На этот раз к делу приступили детективы из лос-анджелесского управления шерифа[3]. Учреждение, разместившееся поблизости от Паркер-центра в более старом здании, вечно соревновалось с полицией. Тамошние детективы по расследованию убийств считали себя лучшими в стране, и большинство сотрудников правоохранительной системы разделяли их мнение. В управлении шерифа группа по расследованию убийств считалась элитой среди сыщиков. В нее отбирали тех, кто отличился на обычной службе и дорос до детектива в отделе ограблений или других серьезных преступлений. Если сотрудник и там показывал выдающиеся результаты, его направляли в убойный. В лос-анджелесском управлении полиции, напротив, патрульный полицейский, переведенный в детективы, сразу мог попасть в отдел по расследованию убийств. В полиции полагали, что их люди, по меньшей мере, не хуже шерифской группы, но среди адвокатов по уголовным делам ходила шутка: если клиенту приспичит совершить убийство, он старается сделать это в черте города, где расследованием будет заниматься только полиция. Детективы из управления шерифа, как и их коллеги полицейские, выезжали на место происшествия. Сотрудник, первым оказавшийся возле тела Джуди Миллер, сразу увидел, что само убийство произошло не здесь, если только девушку не задушили прямо на дороге. – Мы тут же решили, что преступников, вероятно, было двое, – рассказывал детектив из управления шерифа. – Труп лежал в характерном положении, как будто его несли вдвоем. При подобных обстоятельствах вполне естественно, когда один человек держит тело за руки, а другой – под колени. Если бы жертву переносил один человек, ему пришлось бы специально укладывать труп, добиваясь именно этой позы, а такого почти никогда не случается. Кроме того, на земле остались следы двух человек. Конечно, вторая пара отпечатков могла принадлежать человеку, который оказался на месте позднее и обнаружил труп, но не сообщил о нем, но это маловероятно. Мы с самого начала предположили, что убийц двое или, во всяком случае, у убийцы был помощник. Также мы предположили, что один из преступников – мужчина, поскольку жертва, похоже, подверглась изнасилованию. Только мы не знали пол соучастника. Были применены те же методы идентификации личности жертвы, что и в случае с Йоландой Вашингтон. Следы и на этот раз вели в Голливуд, хотя детективы еще не знали о ранее совершенном аналогичном преступлении. Они тоже предположили, что причиной удушения могла стать война сутенеров или ярость клиента. Сыщиков заинтересовали следы на теле Джуди. В ходе вскрытия были обнаружены остатки липкого вещества на лице, указывающие на то, что рот был заклеен. Следы липкой ленты нашлись также на запястьях и лодыжках. Либо девушку похитили, либо ее обездвижил клиент. Последнее не исключалось. Детективы знали, что связывание в любовных играх часто применяют как обычные пары, так и мужчины, пользующиеся услугами проституток. Алекс Комфорт, Нэнси Фрайдей и другие авторы, пишущие о сексе, часто называют связывание одного партнера другим способом продлить предварительные ласки. Проститутки, опрашиваемые сотрудниками отдела нравов и другими полицейскими, признавались, что связывание клиента по его просьбе или, наоборот, связывание женщины клиентом – случай нередкий. Проблема таких любовных игр состоит в том, что они могут плохо закончиться, если один из партнеров – садист. В таком случае ограничение свободы используется не для повышения сексуального накала, а для устранения сопротивления жертвы действиям, которые можно приравнять к пытке средней тяжести. Но если бы дело было в этом, на теле остались бы не только следы удушения, а вскрытие их не выявило. И снова главной проблемой стало отсутствие сведений о месте убийства. Возникали бесчисленные вопросы, а ответом служило только мертвое тело. Кто убил Джуди, где жили преступники и почему выбрали именно ее, оставалось неизвестным. Джим Митчелл был типичным амбициозным радиожурналистом и пытался добиться известности в крупных городах вроде Лос-Анджелеса, Чикаго и Нью-Йорка. Энергичный репортер-новостник, он работал на радио Кей-эф-дабл-ю-би – такая должность может стать либо кульминацией радиокарьеры, либо первой ступенькой к большому успеху. Вам дают потрясающую свободу в работе при условии, что вы регулярно выпускаете сюжеты, которые становятся «гвоздями» новостных выпусков. Можно работать сколько угодно часов в день, лишь бы выдавать результат. Идеальный вариант для таких людей, как Митчелл, которые живут работой в ущерб личной жизни. Часто он настолько увлекался какой-нибудь историей, что был готов на все, лишь бы найти разгадку. Внешний вид Митчелла соответствовал напряженному графику работы. Среднего роста, примерно под метр семьдесят пять, худощавый, со светлыми волосами и до крови обгрызенными ногтями. Курит сигарету за сигаретой, не то чтобы прикуривая одну от другой, но никогда не позволяя себе спокойного перекура. Вне эфира говорит быстро, словно его переполняют мысли и чувства, которые так редко удается выразить, что он при любой возможности разражается потоком словоизвержения. Митчелл считался одним из самых агрессивных репортеров в Лос-Анджелесе. Ему присудили несколько профессиональных наград на радио и после перехода на «Си-би-эс телевижн» продолжали предоставлять длительные эфиры. В те дни, когда были обнаружены первые жертвы, дело Хиллсайдского душителя принесло ему невероятную популярность и колоссальную узнаваемость. Следователи его то хвалили, то проклинали. Когда появились первые трупы, Митчелл работал журналистом уже десять лет. Убийства не были для него в новинку; за свою карьеру он повидал немало жертв насильственных смертей, самоубийств и несчастных случаев. Гибель Джуди Миллер стала первым из убийств Хиллсайдского душителя, которое освещал Джим Митчелл. – Я в жизни не видел такой жуткой жертвы изнасилования и убийства, – признавался Митчелл несколько месяцев спустя после поимки убийцы. – И никогда о таком не слышал. В общем, она лежала на маленьком газончике между проезжей частью и тротуаром. Она была совершенно голая, – продолжал Митчелл, – и распласталась на траве в такой позе, словно собиралась заняться сексом с мужчиной: колени согнуты, ноги широко расставлены. Руки были подняты и раскинуты под углом сорок пять градусов к телу ладонями вверх, как у распятого на кресте человека, и мне сперва показалось, что передо мной жертва передозировки наркотиков, поскольку, подъехав, я еще не знал, что случилось. Потом увидел, что девушка задушена, и сказал себе: так, погодите-ка, что-то тут не так. Чуть позже я поговорил с одним из детективов и расспросил его. «Мне такого никогда еще не доводилось видеть», – сказал я. Он ответил, что тоже впервые с таким сталкивается, и я спросил: «Думаете, это дело рук маньяка?» Он сказал, что вполне возможно. Я приступил к репортажу, но о маньяке в нем не было ни слова. – Мы почти не сотрудничали с прессой, – рассказывал следователь из управления шерифа. – Наша первая обязанность – расследовать дело и поймать убийцу, чтобы защитить население. Ошибочные выводы журналистов даже поощряются. Тогда настоящий убийца, если он признается, обязательно упомянет такие подробности, о которых нигде не прочитаешь. Репортеры, усматривавшие в положении жертвы глубокое значение, просто не обладали нашим опытом и знаниями. Мы сразу поняли, что поза убитой говорит о наличии двух преступников, хотя обнаженное тело в таком виде выглядит странно, ну и вообще. Эксперт нашел у нее на запястьях два разных вида отметин. Мы предположили, что ее одновременно и заковали в наручники, и связали, но не собирались делиться этими соображениями. Большинство людей выбирает один способ связывания; применение сразу двух давало нам дополнительную зацепку. Почти микроскопические частицы липкого вещества на лице тоже помогли. Было логично предположить, что ей в рот сунули кляп, а потом залепили скотчем. В основном эти детали обнаружились сразу на месте происшествия, остальные – во время вскрытия. Но опровергать журналистские заблуждения? Вот еще! Митчелл и еще кое-кто из репортеров были убеждены, что поза жертвы свидетельствует об извращенных сексуальных мотивах, хотя более опытные детективы по расследованию убийств объяснили бы, что это не подтверждается доказательствами. Журналист отметил расположение ног жертвы: их будто специально поставили так, чтобы нашедший тело сразу уперся взглядом в растительность на лобке. У Митчелла, по-видимому, сложилось впечатление, что убийца намеренно придал трупу позу, имеющую сексуальное значение. Тогда репортерам еще не удалось выявить похожих новостных сообщений, где упоминалось бы тщательное расположение тела жертвы. Впрочем, публика решила, что преступник совершенно ненормальный: связывает и аккуратно раскладывает обнаженные тела своих жертв на земле после убийства. И каждый задумался: если он проводит сексуальный ритуал после смерти, то наверняка делает нечто подобное и до нее. Кен и Келли меньше всего думали об убийстве. Они снова сблизились и наслаждались спокойным периодом совместной жизни. Как и остальные жители Лос-Анджелеса, они не особенно интересовались смертью Джуди Миллер. В субботу, накануне Хеллоуина, например, они решили сходить в ночной клуб «Циркус максимус». Его завсегдатаями были преимущественно геи и лесбиянки, хотя громкая музыка и экзотическая атмосфера привлекала и людей традиционной ориентации. Сюда любили заглядывать многие из друзей пары, иногда приглашая их присоединиться. В тот субботний вечер Кен и Келли нарядились для вечера в «Циркус максимус» в соответствующие костюмы. Они засиделись в клубе допоздна, танцевали, слушали музыку, выпивали и наслаждались развлекательным шоу. В воскресенье, день убийства Джуди, парочка отдыхала после весело проведенной ночи. Но и в понедельник, когда они вернулись к работе, насилие, творившееся на голливудских улицах, не стало темой разговора. Джим Митчелл, возможно, был первым, кто связал между собой первые убийства. И уж точно он раньше всех подметил необычное сходство преступлений и понял, что за ними кроется нечто большее, чем соперничество сутенеров. Сутенерские войны вполне заурядны. Девочки – это товар, способ заработать на жизнь. Убивать их бессмысленно. Можно пригрозить, сломать пару костей, оставить шрам в незаметном месте, чтобы шлюхи знали свою территорию и не лезли на чужую. Убийство тут не годится. Кроме того, все жертвы были найдены на откосах холмов, обнаженные и задушенные, – неподходящий стиль для банальных сутенерских войн. Третье тело обнаружили в воскресенье, 6 ноября 1977 года. Убитую звали Лисса Тереза Кастин, и в отличие от двух первых жертв она была «примерной девочкой», не проституткой и не наркоманкой. Нашли ее в районе другой юрисдикции – в Глендейле. Кастин занималась танцами и мечтала соединить классическую балетную структуру с дикими стихийными ритмами диско. Она собрала девичью команду под названием «Эл-эй нокерс» («Лос-анджелесские молотилки»), выступавшую в клубах. Несмотря на шутливое название, группа серьезно работала и добивалась все большего успеха. Сама Лисса много лет занималась балетом, и все ее соратницы старались использовать в своих движениях линии и формы классического танца. Незадолго до гибели Лисса на время забросила группу. Из-за проблем с весом вследствие гипогликемии она нашла место официантки, подрабатывая в агентстве по недвижимости и строительству, принадлежащем ее отцу. Девушка собиралась продолжить образование в Сан-Франциско, изучая танец, вокал и иностранные языки, после чего вернуться к профессиональной танцевальной деятельности. Ее планам не суждено было сбыться. Об исчезновении Лиссы Кастин заявили довольно скоро, потому что она была ответственным работником. Когда девушка не вышла в свою смену, начальник связался с ее семьей. Отец проверил квартиру Лиссы и обратился в полицию. Еще по пути к дочери он слушал в машине выпуск новостей по Кей-эф-дабл-ю-би, где говорилось о неопознанном трупе, найденном в Глендейле. По описанию убитая была похожа на Лиссу, но отцу не хотелось даже думать об этом. Управляющий жилым комплексом, где жила Лисса Кастин, при помощи универсального ключа впустил отца в студию, которую снимала девушка. В комнате не было никаких признаков того, что хозяйка побывала дома. Двуспальная кровать застелена, обстановка не тронута, открытый чемодан на две трети заполнен вещами, собранными перед грядущим отъездом в Сан-Франциско. Пропала только машина, которой не оказалось на парковке перед домом. С телефона управляющего отец Лиссы позвонил в глендейлское управление полиции. Он рассказал про недавний выпуск новостей и объяснил, что его дочь исчезла. Когда он дал ее подробное описание, не забыв упомянуть, что обе ушные мочки у нее проколоты в трех местах, его попросили подъехать в участок. Опрос отца Кастин вел детектив отдела по расследованию убийств глендейлского управления полиции Дэйв О’Коннор. Он получил достаточно информации о внешности девушки и убедил мужчину, что неопознанное тело скорее всего принадлежит его дочери. О’Коннор отвез его в морг, где для идентификации использовалась система кабельного телевещания. На лицо жертвы направляли камеру, и посетитель мог видеть его на телеэкране – наименее травмирующий способ опознания. Идентификация не вызвала никаких сомнений, хотя отцу Лиссы не хотелось верить в реальность происходящего. Он позвонил бывшей жене – матери Лиссы – и попросил ее приехать. Но глубина его потрясения убедила детективов, что повторное опознание матерью ничего не изменит. Личность убитой была определена. С ростом числа нераскрытых убийств Митчелл начал интересоваться похожими преступлениями. – Сначала я не обратил особого внимания на глендейлский случай, – рассказывал журналист. – Мне было известно, что по некоторым признакам он совпадает с предыдущими, но подробностей я тогда еще не знал. Думаю, я даже собирался отметить, что преступление напоминает по характеру убийство женщины, найденной в Ла-Кресенте, но так ничего и не сказал. На этой стадии о Душителе еще и речи не было. Митчеллу не давали покоя обстоятельства обнаружения тел. – Возможно, были аналогичные случаи… где женщин изнасиловали и задушили, а потом подбросили их обнаженные тела… Положение тела также очень меня беспокоило, поскольку было очевидно, что жертва не сама так упала, – объяснял он. – Труп не просто выкинули из машины на ходу. Мысленно возвращаясь назад, теперь я усматриваю в деле еще один аспект, о котором в то время, пожалуй, не особенно задумывался. Это пришло мне в голову позднее, когда были совершены новые преступления: отличный выбор локации, чтобы избавиться от тела. В таких местах можно бросить труп незаметно для чужих глаз – тупик, пустынный склон холма. Домов ни дальше по улице, ни на другой стороне нет, окружающие здания сравнительно невысокие, так что человек, случайно выглянувший в окно гостиной, вряд ли мог что-нибудь заметить. Митчелл продолжал: – Я в полной мере оценил невероятную сообразительность, проявленную преступниками; а временами, как и большинство полицейских, прямо-таки поражался их находчивости. Потрясающей находчивости… Служба коронера рекомендовала всем детективам, собравшимся на совещание после гибели Кастин, проверить, не связаны ли три жертвы между собой. Поскольку дела были заведены в трех разных районах и, соответственно, в трех разных организациях (управлениях полиции Лос-Анджелеса и Глендейла и лос-анджелесском управлении шерифа), их представителям пришлось признать, что стандартные следственные процедуры здесь не годятся. Ни в одном из ведомств не сумели установить место совершения убийства. Требовалось больше информации, и все надеялись, что при объединении следственных групп ранее не замеченные закономерности всплывут на поверхность и все станет на свои места. Но это не сработало. Чтобы продвинуться в деле, недоставало улик. Внутригородские проблемы усугубились внезапным ростом количества найденных трупов. В ноябре 1977 года тела задушенных женщин появлялись как грибы после дождя. Восемнадцатилетняя Джилл Баркомб, которую в последний раз видели на углу бульвара Сансет и Пуансеттия-Плейс, была найдена нагой и задушенной 10 ноября на пересечении Фрэнклин-Кэньон и Малхолланд-драйв. Ранее задержанная за проституцию в Нью-Йорке, в последнее время она жила в Голливуде. Одетое тело задушенной семнадцатилетней Кэтлин Робинсон, которую в последний раз видели на углу бульваров Пико и Оушен, обнаружили 17 ноября. Она также считалась в Голливуде «уличной». Двадцатилетнюю Кристину Уэклер, которая жила в Глендейле и изучала искусство в Пасадене, видели живой у дома 810 по Гарфилд-авеню в Глендейле; ее обнаженное задушенное тело было найдено 20 ноября на перекрестке Рэнонс-авеню и Навона-стрит. Четырнадцатилетняя Соня Джонсон и двенадцатилетняя Долли Сепеда в последний раз были замечены на углу бульвара Йорк и 46-й авеню, близ торгового центра «Игл-Рок»; их тела нашли 20 ноября в районе Лэнда-стрит и Стэдиум-Уэй. Юные подруги были ученицами приходской школы. Джейн Кинг, актриса двадцати одного года, которая изучала сайентологию и время от времени подрабатывала моделью, в последний раз появилась в районе Франклин и Тамаринд-авеню; ее тело было обнаружено 23 ноября в пригороде Лос-Фелис близ шоссе Голден-Стейт. Восемнадцатилетнюю Лорен Вагнер, студентку бизнес-школы, учившуюся на секретаря, видели на Лемона-авеню, 9500. Ее тоже задушили; обнаженный труп нашли на Клифф-драйв, 1200. Сходство преступлений завораживало. Почти все жертвы раздеты догола, все задушены. В каждом случае наличествовала половая связь, а смерти предшествовало связывание или заковывание в наручники. В большинстве случаев сексуальный контакт происходил с двумя мужчинами, один из которых являлся невыделителем. В ноябре 1977 года каждый новый труп в прессе уже называли очередной жертвой таинственного Хиллсайдского душителя. Теперь невозможно установить, кто ввел в оборот это прозвище – полиция или пресса. Стало ясно, что в Лос-Анджелесе орудует серийный убийца, и город охватил ужас. Глава 4 К концу ноября, когда число погибших женщин достигло десяти, в городе царила настоящая паника. Количество прогулов в «Голливуд хай» и окрестных школах выросло. Многие женщины держали под сиденьем машины монтировки и бейсбольные биты. Даже некоторые офицеры полиции ввели в своих семьях обязательные контрольные звонки и условные коды. – У меня дочь старшеклассница, – говорил один из служителей порядка. – Выйдя из школы, она должна была звонить и сообщать, где находится. Также она отзванивалась, приходя домой или отправляясь куда-нибудь. Жена работала, и ей я велел делать то же самое. Мы договорились о двух типах условных сообщений. Одно – если все нормально, второе – на случай каких-либо проблем. Если меня не было на месте, сообщение принимал один из наших. Мы жили в Глендейле, и жена часто ходила за покупками в тот торговый центр, где пропали две школьницы. За себя – полицейского – я, может, и не волновался, но не мог не беспокоиться о близких. Страх перед Хиллсайдским душителем сыграл на руку политикам. Чиновники давили на полицию, требуя поскорее раскрыть дело, чтобы поставить окончание жуткого кошмара себе в заслугу. Кандидаты принялись поносить неэффективное управление городом и намекать, что в случае их прихода к власти Душителя чудесным образом тут же поймали бы. Представители кабинета понимали, что все эти заявления не стоят ни гроша и противники просто играют на взрывоопасной ситуации, а публика, охваченная истерией, верит им. Перед полицией стояла главная задача – задержать Хиллсайдского душителя. Было решено создать объединенную оперативную следственную группу из представителей лос-анджелесского и глендейлского управлений полиции и лос-анджелесского управления шерифа. Это не меняло методов расследования, но позволяло сконцентрировать кадровые ресурсы и ускорить опрос тысяч подозреваемых и предполагаемых свидетелей. В лос-анджелесских управлениях было достаточно сотрудников, так что их офицеры могли полностью сосредоточиться на деле; глендейлцы работали сменами, чтобы справляться с остальной нагрузкой. Однако штат в полиции Глендейла был меньше; одни и те же детективы занимались и убийствами, и кражами; им приходилось вести сразу несколько дел. Частичное переключение сотрудников на самую актуальную задачу привело к тому, что криминальная обстановка была оценена заново и некоторые преступления теперь расследовались не так тщательно, как ранее. На проституцию, например, вообще махнули рукой, если в нее не вовлекались несовершеннолетние и не применялось насилие. Многие детективы уже отчаялись, когда до них дошло известие об организации оперативной следственной группы по поимке Хиллсайдского душителя. Стоял конец ноября, и политики без устали тормошили полицию, требуя результатов. Общественный резонанс, если он возникает, способен с легкостью создавать и разрушать карьеры, поэтому все были готовы на любые меры, лишь бы избежать критики. Создание опергруппы стало единственным решением: это хорошо звучало, хорошо выглядело, и сыщики понимали, что в их интересах ускорить следствие, иначе не миновать неприятностей. Лос-анджелессцам, выросшим на комиксах про Дика Трейси и далеких от реальности полицейских сериалах, опергруппа казалась чем-то почти мистическим. Обыватели верили, что полиция располагает не только всевозможным оборудованием, но и волшебными способностями, а также космическими технологиями, которые должны поспособствовать поимке убийцы. А при словах «оперативная группа» в воображении возникали тысячи специальных вычислительных машин, лазеры и прочая электронная техника, находившаяся на вооружении элитарной следственной команды, каждый член которой заткнет за пояс самого Джеймса Бонда. Однако сыщики понимали, что оперативная группа бесконечно далека от ожиданий публики. Человеческий разум – вот что программирует компьютеры, изобретает сложнейшие лазеры и раскрывает убийства. Детективы имели дело с безрассудным убийцей. Жертв он выбирал случайно; единственной их общей чертой, по-видимому, являлся юный возраст. Возможно, существовала какая-то географическая привязка, но между погибшими девушками не просматривалось никакой явной связи, кроме той, что существовала в голове преступника. Компьютер, созданный для упорядоченного хранения и поиска информации, может выстраивать логические связи, но не способен повторить изощренные мыслительные процессы, происходящие в мозгу человека. Самый действенный инструмент для определения мотивов, заставляющих маньяка вновь и вновь совершать убийства, – это мозг детектива. Впрочем, опергруппа тоже обладает многими достоинствами, обеспечивая концентрацию людских ресурсов и возможность делиться сведениями. Она позволяет завести отдельный компьютер для хранения данных, составить гигантскую таблицу всех улик и зацепок, развесив ее по всем стенам штаба, организовать центр анализа информации. Все это поможет пришпорить следствие. Лейтенант Стэн Бахман из отдела по расследованию убийств управления шерифа округа Лос-Анджелес подробно описал деятельность оперативной группы. Он рассказывал: – В нее вошли наши лучшие люди. Мы освободили их от другой работы и предоставили отдельное помещение с собственными телефонами, которое служило, так сказать, мозговым центром. Любая относящаяся к расследованию информация, любые запросы относительно чего бы то ни было поступали именно сюда, к двум-трем сотрудникам, в задачу которых входило отвечать на звонки. Все без исключения данные заносились в журнал, чтобы можно было в нужный момент их просмотреть. Если по телефону сообщали: «Я видел желтый „шевроле“, такой-то и такой-то, в нем сидели такие-то люди», – можно было пролистать журнал и проверить, поступала ли такая информация ранее, от кого именно и сколько раз. У нас появилась наглядная схема на бумаге, которая занимала почти все стены. А еще у нас была девушка-компьютерщица, настоящая дока по части составления графиков. Мы начали с самого первого дня, когда был найден первый труп, – пояснял Стэн. – Внесли имя жертвы и соединяли его стрелками с основными событиями, которые к нему относились: вскрытием, вторым обнаруженным трупом и так далее… В таблицу записывались все трупы, все девушки и все факты, связанные с ними. Если просмотреть схему от одного края до другого, с начала до конца, то уже не надо читать кипы дополнительных отчетов, написанных следователями. Все важное было для наглядности собрано воедино.