– Классно, – кивнув, говорит Улле. – Да? – Мм. Возьмёшь эту? Хедвиг закусывает нижнюю губу. – Может быть… Ой, нет, наверно, другую. – Пожалуйста. – А точно можно любую? Прямо какую хочу? – Да. Хедвиг снимает красную повязку. Потом суёт руку в карман и достаёт маленькую чёрную тряпочку с белыми звёздами, которая уже много недель лежала, прикопанная, в шкафу у неё дома. Хедвиг отыскала её перед собранием. На самом деле ей нравится только она. Если честно, ей в жизни вообще больше ничего не нужно – только шагать в чёрной повязке с белыми звёздами и чтобы Улле шагал рядом и восхищался. Как и научил Улле, Хедвиг надевает повязку сперва на шею, потом поднимает на лоб. Она улыбается. Но Улле не улыбается. Он тянется за повязкой и забирает её. – Так это ты её взяла? – Да. Он качает головой: – Эту нельзя, эта моя самая любимая. – Да, но… ты же сказал, что можно любую. Улле прячет повязку со звёздами в карман. – Любую. Кроме этой. Хедвиг сама не понимает, почему злится. Её как будто обвели вокруг пальца. У всех на глазах она взяла Улле за руку и убежала с ним, а он даже не может подарить ей повязку, которая ей нравится, хотя у него их целая куча. Хедвиг чувствует себя ненужной вещью, которую выкинули на помойку. – Ты сказал, любую. – Да, из этих! Он указывает на мягкий комок у неё на коленях. Хедвиг дёргает ногой, и повязки падают на землю. – Эти мне не нужны! – Ну и не надо! Не понимаю, чего ты обиделась, я ничего твоего не брал. – Нет, но ты забрал то, что пообещал отдать, а это то же самое. Улле фыркает. И начинает подбирать повязки. – Обманщик, – говорит Хедвиг. – Воришка, – отвечает Улле. Он убирает последнюю повязку в карман и идёт обратно в столовую. Хедвиг остаётся. Она смотрит по сторонам. Монстры тут же подбираются ближе. Темнота, которую она только что не замечала, грозно подступает со всех сторон. – Подожди! Она вскакивает и бежит за Улле. Улле прибавляет шагу, чтобы отделаться от неё. Под подошвами его нелепых кед шуршит гравий. – Оставь меня в покое! Перед столовой в жёлтом круге фонаря собрались родители и дети. Они тянут шеи, высматривая, куда подевались Улле и Хедвиг. Одежда у всех заляпанная. К Хедвиг подходит мама: – Вот ты где, дорогая. Поедем домой. А что вы, кстати говоря, делали? Хедвиг избегает её взгляда. – Ничего. Бенгт разбил нос? – Что? Нет, с ним всё хорошо. Но послушай, ты же знаешь, что нельзя так просто убегать, не предупредив, да? – Мм. Хедвиг ищет глазами Улле. Ингер Бэк с кислой, как лимон, физиономией вталкивает его в столовую. Теперь им придётся сидеть там и выслушивать бесконечные нотации, а ей так хочется поскорее уже снять эти тесные брюки. Мама и папа Хедвиг идут к машине. – Поедем скорее домой и переоденемся, – говорит мама. – Ты тоже вся в морсе. Хедвиг кивает. Неприятно ходить в холодной и мокрой одежде. Но ещё неприятнее, когда на твоей голове только что была повязка, а потом её отобрали, назвав тебя воришкой. После выходных в Хардему опять вернулся ветер. Он кусает за щёки и треплет фруктовые деревья на школьном дворе. Привет от третьеклашек Когда входит Барашек Бенгт, в классе поднимается шёпот. Кто-то не может удержаться от смеха. Ну что, получил? Будет знать, как заставлять Улле сидеть с кубиками. Улле, конечно, пришёл в повязке. Со звёздами. Наверняка чтобы подразнить Хедвиг. Она касается рукой головы. Там тоже могла быть повязка. Красная. И тогда всё было бы иначе. Тогда бы Улле посмотрел на неё. А не отводил взгляд, как только она поворачивается в его сторону. Сухое лицо Барашка Бенгта будто высечено из камня. На нём не проступает ни мыслей, ни чувств. Ничего. – Доброе утро, – приветствует он класс. – Добр-утро, – раздаётся в ответ то тут, то там. Бенгт ставит портфель на учительский стол. – Итак, вы помните, что вчера вечером мы договорились послать открытку Ларсу. Чтобы немного приободрить его в трудную минуту. Хедвиг просияла. Точно, открытка! Мама вчера рассказывала по дороге обратно. Эта замечательная идея пришла в голову маме Карин, пока все стояли у стола и вытирали облитую кофе одежду. Коротенькая весточка от детей, две-три строчки о том, как они скучают! Что может быть приятнее для уставшего учителя, чем открытка в почтовом ящике? Бенгт идёт в подсобку и тут же возвращается с большим белым листом бумаги. – Ну? – говорит он. – Что напишем? – Поправляйтесь! – кричит Пэр. – Мы поднимаем руку, Пэр, – говорит Бенгт. – К тому же Ларс не болен, он устал. Хедвиг поднимает руку. Бенгт Ламм её не замечает. – Ещё предложения? – нетерпеливо спрашивает он. Хедвиг машет рукой, раскачиваясь всем телом, но от Бенгта её словно отделяет невидимая стена. – Да, Рикард? – говорит он. – Желаем бодрости.