И вдруг охватывает ужас. Потоки ветра на глазах чернеют, будто тёмная пелена оплетает всё тонкой паутиной. Это силы Алекса, его магия становится настоящим безумием. Страшный грохот оглушает, земля содрогается и уходит из-под ног. Хочется успеть, достать, коснуться. Сказать самое важное. Спасти! Пожалуйста! – Алекс, – беззвучно кричит Джейна, сгибаясь от мучительной боли. Поднимает голову и видит, что слишком поздно. Настоящий чёрный ураган сметает всё на своём пути. Порывы ветра превращаются в бурю и яростно бьют в высокую фигуру на краю. Рушится гора, сотрясаясь и осыпаясь на глазах, и остаётся один Алекс в чёрных потоках… Но миг – и земля под ним уходит вниз, и он падает в пропасть. А там уже добрались до убежища Серые, их отряд медленно ступает прямо по обломкам скал, оглядываясь в поисках… Нет, нет, нет! Лёгкие забились каменной пылью и туманом, запорошило глаза – ни вздохнуть, ни увидеть. Внутри жгло огнём, и Джейна тоже приготовилась умереть, как вдруг оглушило тишиной. Она снова вынырнула – на этот раз по-настоящему. Вынырнула и закричала, как только вода покинула горло, от боли и ужаса. И очнулась, только когда поняла, что давно сидит в воде и воет, обхватив колени. Встревоженно кричали девчонки, окружили, будто думая, что она сошла с ума. – Джейни? – кинулась Хильда и принялась вытаскивать её из воды. – Всё… всё нормально, – выдохнула она, останавливая тётушку. – Всё хорошо, мне надо подышать, – пробормотала снова, стискивая дрожащими руками грубое льняное полотенце и закутываясь в него по плечи. С трудом отбившись от назойливых вопросов и едва попадая в рукава, она натянула свежую одежду – кто-то из деревенских отдал тунику, безрукавку – и выбралась из душного дома на воздух. Спотыкаясь в так и не отмытых от грязи сапогах, она бросилась по деревне в поисках Эрика. Уворачивалась от встречных, от заботливых вопросов, оступалась на размытых склонах и снова торопилась, обходя дома, пока не наткнулась на старосту за углом вместе с местным Служителем. И выпалила, едва переводя дыхание: – Гретиан, пожалуйста. У вас есть корабль? Парусник? Лодка? – Ещё раз выдохнула, сосредотачиваясь. И пусть он смотрит на неё, как на сумасшедшую. – Мне нужно дойти до Итена. Пожалуйста. Я заплачу вам за лодку, потом. У Имейра… у дяди есть деньги. Это надо прямо сейчас, – посмотрела она в упор. – Я прошу вас. 19 Светлейший Он плыл в бесконечном пространстве без тепла и холода, пронизанный светом. Безграничный. Так и должно было быть. Так и было всегда – изначально. И так хотелось замереть здесь, остаться. Ни боли, ни тревог, ни хоть чего-то, что могло нарушить покой. Проносились мимо образы прошлого, он будто видел себя в прежних жизнях и других воплощениях. Кто он теперь? Что дальше? «Ничего не кончено, пока ты ещё жив», – возникли из ниоткуда слова, существующие без голоса. «А я ещё жив?» Но Алекса тут же куда-то утянуло, и миг покоя был утерян, а вопрос остался без ответа. «Алекс!» Джейна? Показалось ему или он видел её лицо? Чуть вздёрнутый кончик носа, чёткая линия подбородка, ровные брови вразлёт и настойчивый взгляд из-под тёмных ресниц. Припухшие, как от слёз, губы что-то шепчут, наверное, его имя. «Алекс». Так отчаянно и пронзительно. И сердце застучало чаще, выбивая лихорадочный ритм, словно связь между ними протянулась через время и расстояние и заставила кровь разгораться. Связь стала даже сильнее – ярким золотым светом она окутала Джейну целиком, пульсируя в области живота и сердца. Алекс будто наяву уже видел её высокую, замершую в напряжении, как кошки перед броском, фигуру – будь её воля, она бы и здесь прыгнула за ним следом, как тогда, в водопад. «Алекс, не-е-ет!» Снова вдох, снова выдох – мир обрушился, как ведро холодной воды, выплеснутое на голову, заставив напрячься каждую мышцу. Обрушился мерным гулом, терпким, горьким запахом, потоком воздуха по коже. Алекс лежал на чём-то мягком и смотрел в женское лицо над собой застывшим взглядом. Черты лица расплылись в невнятное пятно. Гудела голова. На мгновения это прекращалось, но потом снова что-то тревожило сознание, вторгалось в тяжёлую неподвижность, будто камень разбивал водную гладь. Ещё один невнятный низкий гул – и Алекс начал приходить в себя. Звук гонга. Девушка, что сидела над ним, снова коснулась его лба мокрой тканью. От резкого запаха всё закружилось, и Алекс зажмурился, силой воли останавливая это движение. Нет, это была не Джейна, а та целительница-дарханка с длинными каштановыми волосами, что залечивала раны на руках. Мягкая, спокойная. На шее и лбу у неё поблёскивали тонкие украшения, запястья унизывали медные браслеты. Вспомнилась жрица из деревни староверов, которую они встретили в Ивваре. «Светлейший. Скадо верайнис мит даар…» – произнесла она тогда. Дарханка отвернулась, взяла в руки какую-то чашу с густо идущим из неё дымом и дунула на горящий фитиль. Кажется, вот от чего гудела голова. Резко захотелось глотнуть свежего воздуха, и Алекс встряхнулся и сел на лежанке с подушками. – Светлейший, – повторила те же слова дарханка и уже знакомым жестом прижала руку к груди. – Я молилась Скадо за тебя, и он услышал. Многие из нас молились. – Её улыбка была полна неподдельной и какой-то священной радости. Алекс всё ещё не понимал до конца, что они имеют в виду под этим «Светлейшим», но, прижав в ответ руку к груди, на которую только что крепко опирался, хрипловато отозвался: – Спасибо. И только сейчас осознал, что все живы. Он жив. И остальные дарханы – девушка смотрела на него со спокойствием в тёмных глазах. И, кажется, монастырь по-прежнему цел, как и горы, его окружающие, иначе не лежал бы он на этих подушках как ни в чём не бывало. Вместо сотен вопросов, которые крутились в голове, задать вышло только один: – Это всегда так? – Голова болит? – уточнила девушка, потушив и маленький огонёк свечи на столе. – И это тоже. Ну и всё это… – Прежде у нас не было человека, похожего на тебя, – поднялась с колен дарханка и взяла большую чашу. – Были маги с покровителем – Метта, но настолько связанного со стихиями ещё никогда. По крайней мере на моей памяти, – улыбнулась она и протянула ему какой-то отвар в чаше: – Выпей, это придаст сил. Алекс послушно выпил горькую настойку – показалось, она крепче рома. Но, может, всё это – его состояние: не покидало ощущение, что он смотрит на мир отстранённо, будто теперь не так прочно связан с самим собой. Но девушка подошла близко, коснулась его руки нежными пальцами и чуть склонилась, и Алекс убедился, что он вполне себе живой… Даже слишком. В пахнущей дымом комнате было жарко. Только сейчас Алекс ощутил дикое чувство голода, жажды и пустоты, будто желудок готов был сожрать сам себя. Светлая рубаха, в которой он был, промокла от пота и облепила тело. – Варий сказал, что всё будет в порядке, когда тебя принесли сюда. Ты не приходил в себя больше недели. – Больше недели… – Алекс с нажимом провёл ладонями по вискам, убирая липнущие волосы. Рядом война, которая окружила со всех сторон, а он провалялся столько времени без дела, пытаясь сохранить себя. – Ладно. Кажется, я в порядке. Так где?.. – Там, – указала она рукой на восток. Алекс отдёрнул плотную штору, которая загораживала вход в дом. Солнце поднималось над зубчатыми вершинами и косыми лучами освещало горный монастырь. Целый и невредимый, прочно стоявший на своём месте. Даже не верится, что ничего не было, ведь горы рушились прямо на глазах, он чувствовал это, он чувствовал всё… И будто бы умер, но вот же снова здесь, на земле. Рассвет. На широком плато уже сидели ученики, и слышались их сплетённые воедино голоса, распевающие утренние молитвы. Было ли всё, что с ним произошло, на самом деле или это миражи сознания? Он всё помнил: и отца, и брата. И Мейкдона, и всех погибших на «Ясном» по его вине. Покинутую в Шинтаре Джейну. Но что-то случилось с ним самим, и прежняя острая боль ушла. Будто то, через что он прошёл, стёрло привычные понятия о жизни и смерти. Алекс медленно отправился вверх по склону. Всё казалось и прежним, и иным одновременно. Он ступал медленно, чувствуя, как вибрирует земля под ногами от каждого шага, как ветер овевает лицо. Послышался птичий крик. Алекс запрокинул голову вверх, провожая летящего высоко в облаках журавля. Прозрачные облака струились неспешной небесной рекой, завораживая вечным движением. Поднявшись на плато, Алекс увидел и Вария, и всех Посвящаемых, погружённых в утреннюю практику. Замерев на мгновение, он тоже опустился на колени и закрыл глаза. Некоторое время вслушивался в звучание древних слов на даори, пока не осознал, что повторяет слова вслед за остальными, будто кто-то другой делал это за него. И впервые за долгое время он чувствовал внутри тишину – не было рвущей на части силы, сводящей с ума. Теперь она сливалась с миром и протекала через него самого свободно, как море сквозь пальцы, омывала и уходила прочь. И впервые за долгое время он чувствовал, что слова, которые произносит нараспев вместе с остальными, и вправду сплетают нити бытия, вибрируют и отзываются. Как это казалось трудно – принять то, что он цельный, здесь и сейчас, и должен был быть именно тут. Алекс отпустил железные оковы, которыми сам сковал себя, и смог дышать полной грудью – только сейчас, только так поздно. И это пьянило, кружило голову, наполняло и заряжало такой энергией, что больше не было границ и ничего невозможного. Ничего! Каждый вдох наполнял силой всего мира, идущей из неба, каждый выдох растворялся в земле, замыкая круг. Тепло растекалось внутри от живота, через сердце и до кончиков пальцев. Алекс опустил руки с бёдер на землю, коснулся сухой каменистой почвы и медленно открыл глаза. Давно стихло пение и стояла тишина, а напротив оказался Варий. – Доброе утро, – сказал он с улыбкой тысячелетнего человека. – Проверяешь, цела ли земля? – Ты тоже это видел? – Да. Было непросто, правда? Я в первый раз тоже долго не мог решиться, правда, моё испытание было иным, только суть та же. Давно было… – Насколько давно? – спросил Алекс, пытаясь понять, сколько же мастеру лет. – Где-то с десяток жизней назад. После увиденного в безвременье уже ничего не казалось странным. Более того, именно это и было естественным: Варию вовсе не столько, на сколько он выглядит. Он продолжил: – Ты тоже не молодая душа. Мало кто может осознать это при жизни – своё прошлое, предыдущий опыт и накопленные знания. Они уходят при рождении, остаётся только развитая душа, которая с каждым воплощением учится и постигает новое всё быстрее. Ты неспроста в свои годы побывал и капитан-командором, и дослужился до титула, и наделён силой больше окружающих – никто не знает, сколько тебе пришлось пройти прежде, чтобы в этом воплощении так быстро расти. – Все, обладающие магией, – души, которые прожили много жизней? – Не всегда, хотя чаще – да. Дух даёт силу тем, кто должен научиться чему-то. В этот раз или в следующий. – Но… – Но справедливо и другое: многие, не обладающие магией, тоже идут по своему пути не одну сотню лет, и, быть может, именно это сейчас необходимо им для того, чтобы шагнуть на следующую ступень.