– Так и думала – очень больно, – сочувственно произнесла Эвангелин и провела ладонью по моей груди, после чего боль исчезла без следа. – Ну что, вспомнил, кто такой Гай? Я молчал, не зная, что ответить этой женщине, которая снова положила мне голову на плечо и теперь нежно гладила меня по щеке. Глава 17 – Право слово, это просто уже невежливо, – голосом капризной девочки сказала Эвангелин. – Хотя я слышала, что очень хорошо вспоминать что-то в темноте. Скажи, это на самом деле так? Рука магессы перестала гладить меня по щеке и мягко прошлась по глазам. И стало темно. – Ну как? – В голосе женщины был неподдельный интерес. – Память возвращается? Я ослеп! Я ослеп!!! Да лучше сдохнуть, чем слепым жить, страшнее этого нет ничего! – Он нанял меня! – чуть ли не в голос крикнул я. – Чтобы я пошел учиться на эту Воронью гору. Госпожа Эвангелин, глаза! Верните глаза! – Боишься. – Голос женщины, еще недавно мелодичный и чувственный, сейчас казался мне шипением змеи. Впрочем, да пусть звучит хоть как, лишь бы она мне зрение вернула. Я попробовал встать, но она с силой прижала мои плечи к кровати. – Знаешь, когда я была совсем еще молода, я думала, что все люди разные. Не физиологически, тут с разнообразием никак, а как личности. Кто-то гений, кто-то злодей, кто-то вовсе хочет счастья всем, много и сразу. А потом, когда разменяла первую сотню лет, поняла: не-а. Люди одинаковы. То есть идеи и устремления у них разнятся, это да, но по сути своей они все одинаковы, поскольку важно не то, что они делают, а то, чего они боятся. Через страх ими можно управлять, заставлять делать то, что нужно тебе, а если они работают на тебя, то какие же они разные? Они все твои – думают, как ты, дышат по твоему разрешению и умирают, когда ты захочешь. А страхов тех – всего-то ничего. Девушки лелеют свою красоту и трясутся от ужаса, стоит только упомянуть о том, что у них появится горб или нос размером с грушу, матери дрожат над детьми и ради их жизни готовы на все, что захочешь, а мужчин легче всего перепугать слепотой и тем, что их висюлька сморщится и отсохнет. Вот я тебя только чуть-чуть припугнула, а ты уже весь мой. Да, сладенький? – С потрохами! – взвыл я, видя перед собой только черноту. – Мистресс Эвангелин!!! – И только дети со стариками – мое слабое место, – вздохнула магесса. – Одни еще не ведают, что такое страх, другие уже ничего не боятся. По моему лицу прошлась ее ладонь, и я с неимоверным облегчением осознал, что снова вижу. – На самом деле тебе только этого и надо бояться, – сообщила мне Эвангелин. – Убить-то я тебя не могу. Мучить – сколько угодно, а убить нет. Не вправе один маг убивать ученика другого, если на то нет специального договора между ними. Хотя тут все относительно, иногда смерть – лучший выход из сложившейся ситуации. И еще – самый короткий путь к ответам на все вопросы. Впрочем, это тема не для постели, а для философского диспута. Ну что, пришел в себя, славный мой? – Нет. – Я, признаться, ее вообще почти не слушал, хлопая глазами и пытаясь понять: я вижу так же хорошо, как и пять минут назад, или все-таки хуже. – Я всегда говорила, что Ворон – отличный боец и превосходный любовник, но наставник из него никакой, – заключила Эвангелин. – Как он из вас собирается делать магов, я не знаю. Куда только глядят боги? Она щелкнула меня по носу и секундой позже снова оказалась на мне. – Все-таки ты славный мальчуган, покладистый и неглупый, – сообщила магесса, глядя на меня сверху вниз. – И будешь делать то, что мне нужно. – А что вам нужно? – прохрипел я, окончательно теряя связь с реальностью. – Мне? – задумалась Эвангелин. – Что мне нужно… Да пустяки, пара вещей. Первое – я хочу, чтобы ты помнил о том, что я тебя отпустила сегодня отсюда невредимым, хотя могла этого и не делать. Согласись, что мне стоило просто встать и уйти в тот момент, когда ты ничего не видел? Это, как мне думается, стоит того, чтобы ты был мне благодарен. Ведь так? – Так, – покорно кивнул я. – Истинно так. Я вообще готов согласиться со всем, что она мне скажет, лишь бы убраться из этой комнаты. В жизни больше ни в один бордель не пойду, это уж наверняка. Понятное дело, что вряд ли в другом веселом доме такое повторится, да и вообще они тут ни при чем, но проверять, так это или нет, – без меня. – Ну так и выкажи мне благодарность, – потребовала женщина, сдвигаясь чуть пониже и гладя мои бока своими руками. – Давай-давай. «Я благодарен вам, мистресс Эвангелин, за то…» – За то, – безропотно повторял за ней я, – что вы проявили ко мне доброту и сострадание. Я обязуюсь помнить это всю мою жизнь и отплатить вам добром же, если представится таковой случай. – Вот видишь. – Магесса нагнулась ко мне, ее глаза оказались напротив моих. – Я не такая, как твой хозяин Гай, я не требую клятвы на крови или подписания смертного договора. Я верю тебе, мой мальчик. Верю в то, что когда ты мне понадобишься, то по доброй воле, исключительно из одной признательности, ну и, может, симпатии ко мне, выполнишь то, что я тебя попрошу. Ведь так? – Так, – подтвердил я, ощущая ледяной комок в желудке и не мигая смотря на выпрямившуюся Эвангелин. Что мой хозяин, чего я его боялся? Он на фоне вот этого ужаса – добрый и милый старичок. На самом деле добрый, что бы он там на себя ни наговаривал. – Что еще? – Магесса задумалась, водя одной рукой по моей груди, а другой опустившись ниже. – Ах да. Надо доделать то, что мы начали. Я про самое-самое начало нашего знакомства. – Ох ты! – вырвалось у меня. Да как это-то я сделаю? У меня от страха вот-вот сердце из груди вырвется, а она все о своем. Да там все сжалось так, что непонятно даже, чего она умудряется тискать. – Наш общий с твоим хозяином и твоим наставником учитель всегда говорил нам: «Никогда не бросайте начатых дел», – менторским тоном произнесла Эвангелин. – То, что сегодня кажется ненужным и не требует усилий для завершения, завтра может стать жизненно важным и недоступным для исполнения. Так что, мой маленький, надо потрудиться. И потом – много ли твоих друзей может похвастаться тем, что вскарабкались не абы на кого, а на без двух минут архимага одного из магических конклавов? Опять же, исходи из карьерных перспектив. Уж наверное, мой любовник, пусть даже и разовый, будет двигаться вверх по иерархической лестнице быстрее, чем те маги, которых я вовсе не знаю? Ну а если мне понравится и ты пропишешься в моей постели надолго, то… Сам понимаешь. Начало было очень и очень недурственное, так доведи дело до конца. Она, по-моему, маленько тронутая. Боги, ну вот как мне сделать так, чтобы довести уже это дело до конца и сбежать отсюда к моим друзьям? Не знаю, боги мне помогли, умелые руки Эвангелин или отчаяние, заполнявшее душу, но ее желание я исполнил. Со всем старанием и прилежанием, выкладываясь, как в последний раз. Я очень ее боялся, так, как в жизни никого не боялся. И еще не мог отделаться от ощущения, что она не человек, а огромная, мудрая и смертельно опасная ядовитая змея, которая влезла в кожу хоть и немолодой, но привлекательной женщины. Я знал, что дело обстоит не так, тем более что такого вообще не бывает, но эта мысль застряла у меня в голове. Шелковистая кожа Эвангелин мне казалась чешуей, а поцелуи, на которые она не скупилась, заставляли вздрагивать от ожидания укуса. Ужас, одним словом. Когда все кончилось, я шумно выдохнул. Не знаю, что подумала она, но это был воистину выдох облегчения. – Заездил. – Женщина встала с кровати и потянулась, а после вытерлась простыней. – Нет, тут одного раза мало, мало. Мы, мой мальчик, еще встретимся, и, думаю, не раз. Ладно, я пойду, а ты полежи, отдохни. Это были, наверное, лучшие слова, что я слышал в своей жизни. Самые радостные для меня уж точно. – Да, вот еще что, – сказала она мне, взмахнув рукой и снова обретая облик Фланы. – Ты наверняка захочешь поделиться этой историей со своим другом, который сейчас усердно трудится на толстухе вот за этой стеной. Я не имею ничего против, почему бы и нет? – Ничего такого у меня… – Я приподнялся на кровати, но она взмахом руки заставила меня замолчать. – Да-да, у тебя в голове ничего такого и не было. Сейчас. Но когда я уйду, подобное желание непременно появится. Ты ведь служишь моему старому другу Гаю не из совести и не из-за денег, этот интриган наверняка подцепил тебя на какой-то крючок, он по-другому не умеет. Гай всегда был талантлив, но его беда в том, что он однообразен и не желает меняться, думая, что мир стоит на месте. А это не так. Так вот, я дозволяю тебе все рассказать этому дурачку Агриппе. – Почему дурачку? – вырвалось у меня. – Потому что он верит в то, чего нет, в то, что ему когда-то показал хитрюшка Гай. – Эвангелин рассмеялась. – А самое главное – то, к чему он стремится, никогда не сбудется. И умрет он с верой в невозможное и осознанием того, что не добился желаемого, к чему стремился всю свою жизнь и ради чего лил свою и чужую кровь. А его, желаемого, и не было никогда. Обманул его Гай, как, впрочем, и всех остальных. И тебя он обманет, мальчик. Поверь, я знаю, что говорю. А после дверь еле слышно скрипнула, в коридоре прошуршали легкие шаги, и я остался в комнате один, тут же вскочив с кровати. В тот же миг меня пробил холодный пот, он покрыл меня всего, от ушей до пяток, как утренняя роса – траву. Еще и ноги ослабели в один момент, да так, что я снова плюхнулся на кровать. Вытерев лоб, я попытался собраться с мыслями и не смог, мне все еще было страшно, что я моргну – и перед глазами снова будет эта чернота. Нет, умом я понимал, что вряд ли, что женщина, которая меня сейчас сломала как тростинку, уже ушла, только это ничего не меняло. Она ушла – страх остался. Посидев так минут десять и потихоньку начав соображать, я понял три вещи. Первое – надо поговорить с Агриппой, тем более Эвангелин была не против того, что я это сделаю. Или не надо? Мне ведь придется говорить ему, что я проболтался о службе мастеру Гаю. Хотя… Она и сама об этом знала, так что можно и приврать маленько. Даже не приврать, а просто не сказать всей правды. Уж лучше так, чем потом всплывет, что я с ней общался и это утаил. За подобное мне точно несдобровать. Второе – надо в замке на учебу налечь и понять, есть ли заклинания, которые могут противостоять этой магической слепоте. И не только ей. Вообще подбить народ насесть на Ворона. Либо пусть учит на совесть, так, чтобы мы защитить себя могли, либо… Либо я не знаю. В другой ситуации можно было бы из замка удрать на все четыре стороны, вот только в моем случае это не слишком возможно. Но и бессловесной дичью я быть не желаю. Те призраки, ученики Виталия, они ведь немногим старше меня и моих друзей были, а вон каких дел успели наворотить. Ну да, закончили они скверно, что есть то есть, но тут уж что кому на роду написано. И третье, теперь я в Гробницу лезть не побоюсь. После этой женщины меня, наверное, вообще особо больше ничем не напугаешь. Если только ею же самой. Поняв, что колени больше не ходят ходуном, я натянул на себя одежду, подхватил пояс со шпагой и дагой и опрометью бросился из комнаты. Агриппа, порядком хмельной и совершенно обнаженный, сидел в кресле и допивал очередной бокал вина. Его подружка, похоже, как раз собралась идти за добавкой, я столкнулся с ней в дверях, по крайней мере, в руках у нее был пустой кувшин. – Вот тебе и раз, – хохотнул он, увидев меня. – А я-то думал, что ты уже давно ушел. Судя по виду, ты все-таки решил развлечься с какой-то красоткой? – Негодник, – притворно обиделась толстуха и шутливо толкнула меня своими огромными грудями. – Я тебе не подошла и ты нашел другую? В этом заведении нет никого лучше меня. – Пшла, – вытолкнул я ее из комнаты и захлопнул за ней дверь. – Ты чего это? – Агриппа поставил бокал на стол. – Имей в виду, тетушка Рози не любит, когда обижают ее девушек. – Плевать мне на тетушку Рози. – Я подошел к столу, бросил на него пояс с оружием, взял бокал Агриппы и одним глотком допил содержимое. – Так, – насторожился тот. – У меня не очень хорошие предчувствия. У той девки, с которой ты лег, обнаружились мужские достоинства? Или произошло что-то еще более захватывающее? – Нет, в плане достоинств там все было в порядке, – вытер я рот. – Женские, нормальные. Правда, сначала они были одни, потом – другие, но это не важно. Главное – как звали их обладательницу. – Удиви меня, – прищурился Агриппа. – Эвангелин, – плюхнувшись в кресло, произнес я. – Красивое имя, принадлежащее красивой женщине. Вот кстати – ей ведь лет сколько? А грудь такая, что иная девушка позавидует. – Магия молодости. – Хмель с Агриппы как рукой сняло. – Мужчинам она неподвластна, а вот женщинам – запросто, мне мастер рассказывал. Там обряд один есть… Да не важно. Это точно была она? – Точнее не бывает, – устало подтвердил я. – Агриппа, она меня ослепила ненадолго. Это было очень страшно. – Ох ты! – Он почему-то схватился за промежность. – Это да, это они умеют. Чего еще было? – Привет тебе велела передавать, – выложил я. – И мастеру Гаю – тоже. – Вот ведь тварь какая. – Агриппа встал с кресла. – Даже не таится. Так, парень, выкладывай все и с самого начала. Очень, очень подробно. Я поведал ему почти все, изменив только пару деталей и умолчав о словах Эвангелин о самом Агриппе. Не знаю почему, но я не стал их ему передавать. Мне показалось, что не стоит этого делать. Может, это было не очень правильно, но я поступил именно так. – Я так и не понял, какого демона ей от меня было надо, – закончил я. – Ну, не ради же благодарственной речи, которую она заставила меня повторить, она все это затеяла? Или у магов такие штуки в ходу? Сказал спасибо – и ты его должник до конца своих дней?