– Хорошее название, – даже не улыбнулся я. – Красивое. – Да и Лейла эта тоже ничего, – осклабился Агриппа. – Видал я ее. Но не в этом дело. Так вот, капитана зовут Равах-ага, попросишь к нему провести, назовешь свое имя и покажешь тот амулет, что я тебе подарил. Не потерял его еще? – Свое нынешнее или свое старое? – уточнил у него я, расстегивая ворот и демонстрируя серебряную безделушку, которую не снимал с себя даже в терме. – Дружище, у тебя только одно имя, то, на которое ты откликаешься сейчас и будешь откликаться в обозримом будущем, если до него доживешь, – пояснил мне Агриппа и продолжил: – Этот капитан – мой друг, он доставит вас в Анджан. Не бесплатно, понятное дело, но зато спать будете спокойно. Знаешь, в Южном океане, особенно близ Халифатов, разное бывает, случается и такое, что на борт корабля пассажиры всходят, а вот в то место, куда направлялись, не прибывают. – Спасибо, – снова поблагодарил его я. – Знаешь, если бы не твоя помощь… – Это не помощь, – оборвал меня Агриппа. – Ты делаешь то, что нужно моему хозяину, и твои успехи приносят ему пользу. Все это – не для тебя, а для него. Ты нужен ему живым и рядом с Вороном, а значит, должен уцелеть в этом путешествии. Для того я тебе и встречу эту назначил – посмотреть, как ты, и помочь чем-то, если выйдет. – Но ты же говорил мне… – Я помахал руками, напоминая ему его слова, услышанные только что. – Тебе я помогаю словом и тумаками, – пояснил Агриппа. – А делом – только хозяину. Таков мой обет, и по-другому не будет. Он сузил глаза, и я понял, что эту тему лучше не развивать. И даже говорить о том, что тумаки – это тоже дело, в каком-то смысле. – Еще вина? – Дверь скрипнула, и в помещение вплыла щекастая подружка Агриппы с кувшином в руках. – И не только, – плотоядно глянул на нее Агриппа и, встав с кресла, хлопнул меня по плечу. – Сынок, не тушуйся. Глянь, какая красота, не то что твои худышки. Здесь есть за что подержаться. Прелестница уперла одну руку в немаленькое бедро, другой приставила кувшин к круглому плечу и игриво мне подмигнула. – Не-а, – встал на ноги и я. – Пойду я, отец. Меня друзья ждут. – Дурак ты, – беззлобно сообщил мне Агриппа. – В жизни мало радостей, надо брать их все, пока это возможно. Но своего ума я тебе в голову не вложу, так что живи тем, что у тебя уже есть. И помни, что я тебе сказал. И про подземелья, и про твою подружку, что сейчас далеко отсюда. Она – самое важное. – Все запомнил, – кивнул я. – И еще. – Агриппа причмокнул так, будто у него болел зуб. – То, что с вами случилось в Талькстаде, – это как-то неправильно. Ну перстень, ну с разбоя. Ордену тут делать нечего, так с чего они крутились вокруг вас, да еще так, напоказ? Есть тут какая-то загогулина. И приятель этот ваш очень уж вовремя появился. – Мы об этом думали, – сообщил ему я. – Знаешь, в жизни бывают совпадения и похлеще. – Бывают, – не стал спорить Агриппа. – А знал бы ты, сколько таких совпадений наш с тобой… гм… дедушка подстроил. У-у-у! Очень много. При шлюхе он имя мастера Гая явно упоминать не хотел. Так что у меня теперь не только отец есть, но и дедушка. Главное, чтобы мастер Гай не узнал, что мы с ним теперь родня. – Ладно. – Агриппа потрепал меня по загривку. – Иди уже, друзья – это тоже важно. Может, даже важнее, чем девки. Девок будет еще полным-полно, а друзей много не бывает. Да и потом – мы гибнем чаще, чем женщины, так что надо общаться сейчас, пока все еще живы. – Когда мы теперь увидимся? – спросил я у него. – Осенью. – Агриппа допил вино и стянул с себя рубаху. – В доме с флюгером. Удачи тебе, парень. И – пшел отсюда, мне сегодня утром в путь отправляться, так что я хочу еще много чего успеть. Меня просто-напросто вытолкнули из комнаты. Секундой позже там что-то упало и загремело, а после еще и затрещало. – Господин освободился? – невесть откуда рядом со мной появилась Флана, та девушка, что привела меня сюда. – Освободился, – улыбнулся ей я. – Может быть, господин желает получить немного удовольствий? – Флана тоже улыбнулась мне и невероятно грациозным жестом поправила свои белокурые волосы. Тонкая ткань туники от этого движения натянулась, обрисовав ее высокую грудь, глаза девушки лукаво блеснули, и я ощутил, что кровь в венах побежала быстрее. – Честно говоря, в мои планы не входило… – забормотал было я, но осекся, когда ее рука, горячая и пахнущая лавандой, закрыла мой рот. – Приходя сюда, каждый получает не то, за чем шел, – немного путано произнесла Флана. – Это такой дом. Господин шел сюда поговорить, но разве плохо будет, если он получит еще и немного любви? Мысли в голове замельтешили, словно тараканы на бегах, в висках застучало, и я, не зная даже зачем, поцеловал ее ладонь, которая так и закрывала мой рот. – Господин знает, как обращаться с женщиной. – Ладонь Фланы сместилась на мою щеку, а сама она прильнула ко мне. – Он юн, но опытен, он знает не только как взять тело женщины, он знает, как взять ее душу. Тут я растаял окончательно. Она, конечно, шлюха, но говорит приятные мне слова. По крайней мере, до нее мне никто такого не говорил. А хотелось подобное слышать. Ну и потом – часом больше, часом меньше. Да и не жена мне Аманда, что я вообще себе голову забиваю. Тем более Агриппа четко дал мне понять – моя судьба Рози, а уж она-то про это мое приключение точно не узнает. А то, про что она не знает, ей не повредит. Да и нет у меня сил сопротивляться, меня словно тянет к этой Флане, как пчелу на мед тянет. Очень она красивая и женственная, и… Додумать я не успел – меня втолкнули в соседние с Агриппой покои, а дальше время и действия слепились в один комок, как глина, перед тем как стать кувшином. Разделся ли я сам или меня раздела Флана – не знаю, но такое ощущение, что уже через секунду мы стали одним целым, а дальше – только осознание того, что… Да нет у меня таких слов, чтобы все это описать, могу только сказать, что это было совершенно не похоже на то, что я познал раньше. Я был – и меня не было, мир вокруг меня существовал, но уже не тот, что раньше. И все, что меня связывало с реальностью, – это стоны Фланы. Вот они-то и вырвали меня из того сладкого забытья, в которое я погрузился. В какой-то момент я понял, что ее голос изменился, он стал другим, более глубоким и слегка хрипловатым. Я открыл глаза и оторопел – на мне восседала не Флана, а совершенно незнакомая мне женщина. Очень и очень привлекательная, стройная, с высокой грудью – но не Флана. Она была как минимум лет на двадцать старше той девушки, с которой я вошел в эту комнату, и выглядела совершенно по-другому. Но вместе с тем это была Флана, я это знал наверняка. Хотя бы потому, что эта женщина просто не смогла бы занять ее место без того, чтобы я этого не заметил. А что вообще происходит? – Ну-ну. – Женщина открыла глаза и потрепала меня по щеке, не переставая ритмично двигать бедрами. – Птенчик мой, мужчинам нельзя думать в то время, когда они занимаются любовью. У них из-за этого ослабевает… А, ну вот, уже. Она расстроенно вздохнула и погладила меня по груди. – Э-э-э… – выдавил из себя я, судорожно пытаясь понять, кто это и что этой женщине от меня надо. – Знаешь, я ведь даже могу на тебя обидеться. – Женщина скорчила забавную гримаску, поджав полные губы, и небрежным движением растрепала черные волосы. – То есть юная потаскушка тебя привлекает, а я, достойная всякого восхищения прекрасная дама, – нет? Это можно даже счесть за оскорбление. Впрочем, будь по-твоему. Я все-таки хочу получить то, ради чего я тебя сюда привела. Точнее, некую часть желаемого. Она провела ладонью по лицу – и вот на меня снова смотрит Флана. Смотрит, подмигивает и улыбается. Догадка пришла внезапно, как и осознание того, что меня только что взяли голыми руками. Звучит двусмысленно, но это факт. – Мистресс Эвангелин, – пробормотал я, моргая и понимая: вероятность того, что она теперь получит от меня желаемое, стремится к нулю. Не та ситуация, знаете ли. Как я понял, что эта женщина – та самая магичка, про которую говорили и мастер Гай, и Ворон? Не знаю. Просто понял – и все. Она это. Ведь предупреждал меня тогда Агриппа, ведь говорил – не связывайся с незнакомыми девками. Чего не слушал его? – Даже так! – Комнату заполнил серебристый смех. – Надо же, ты знаешь мое имя? Когда он отзвучал, то на мне снова восседала черноволосая женщина с очаровательными ямочками на щеках. – Н-да. – Она привстала, глянула на меня и печально произнесла: – Все закончилось, толком даже не начавшись. Экая досада! – Я не виноват, – сообщил ей я, испытывая большое желание натянуть штаны. – А кто тогда виноват? – удивилась магесса. – Или ты, маленький негодяй, хочешь сказать, что я настолько некрасива, что твой дружок ни при каких условиях… – Я не про то, – выставил я руки перед собой, совершенно непроизвольно упершись ими в полные груди Эвангелин, – она как раз нагнулась ко мне. – Я в том смысле, что это все так неожиданно. Ну, согласитесь – я лег с одной женщиной, а потом она оказалась совсем другой. Не всякий в такой ситуации сохранит… Э-э-э… Твердость духа. – Знаешь, птенчик. – Она нагнулась ко мне, и ее карие глаза оказались прямо напротив моих. – Я расскажу тебе один очень-очень большой секрет. Обещаешь, что не выдашь его никому? – Клянусь своей честью, – заверил ее я. Хорошая клятва, удобная. Я безродный, так что с честью у меня напряженка, а значит, так можно клясться сколько угодно. – Женщинам в подобных ситуациях чаще всего плевать как на твердость вашего духа, так и на крепость вашего ума. В постели крепость и твердость должны быть только у одной части мужского тела, – заговорщицки прошептала мне она. – Остальное в этот момент для женщин не имеет никакого значения. В других случаях – да. Но в этом – нет. – Вон оно как, – заморгал я. – Никогда бы не подумал. – Так ты шутник! – обрадовалась Эвангелин, как-то ловко скатилась с меня, устроилась под моим левым боком, положила голову мне на плечо и начала водить своей рукой по моей груди. – Я люблю остроумных мужчин. Вот твой наниматель, Гай, всегда был букой, если честно. Чувства юмора у него не было никогда. И еще он был совершенно некомпанейский студиозус, все за своими книгами сидел. Мы, бывало, затеем какую-нибудь каверзу или пирушку, зовем его, зовем, а он – ни в какую. Мало того, есть у меня подозрение, что он нас даже пару раз наставнику закладывал. Доказать не могу, но вот этим местом чую – он это был. И Эвангелин звонко хлопнула себя по упругой попке, как бы давая понять, каким именно местом она чует, что мой хозяин в юности на нее стучал. – Какой наниматель? – Я захлопал глазами, давая понять этой женщине, что и имя-то, названное ею, я слышу впервые. – У меня нет нанимателя. – Да что ты! – умилилась Эвангелин. – То есть про Гая Петрониуса Туллия, мага девятой степени посвящения, члена совета ордена «Силы жизни», а заодно соученика, как моего, так и твоего наставника Герхарда Шварца, ты никогда не слыхал? А откуда тогда, разреши узнать, ты знаешь мое имя? Опростоволосился я, когда ее по имени назвал. Аукнется это мне теперь, точно аукнется. – Столько сложных слов, – вздохнул я. – И имен. Я просто в замешательстве. – А знаешь, что прекрасно помогает сконцентрироваться? – Эвангелин убрала голову с моего плеча и звонко чмокнула меня в щеку. – Боль. Она резко провела ногтем указательного пальца по моей груди, и у меня немедленно появилось ощущение, что в этом месте появилась рваная рана, в которую щедро ливанули жидкого огня. Боль была такая, что я едва не заорал в голос. Только вот голоса-то у меня и не было. Я открывал рот, но звуки оттуда не вылетали. – Тут же бордель, – укоризненно сказала Эвангелин, с интересом смотрящая на меня. – Зачем людям портить вечер? Тем более твоему знакомцу Агриппе, верному псу Гая, который служит ему сразу и за совесть, и за страх. Он услышит, прибежит сюда, начнет махать шпагой, и мне придется его убить. Зачем? Что, маленький, больно? Ой, смотри-ка ты, какая у тебя интересная реакция на болевые ощущения – он у тебя ожил! Надо запомнить на будущее. Что ты так на меня смотришь? Мы видимся в первый раз, но не в последний, это уж я тебе обещаю. Я даже замычать не мог, чтобы ей ответить, только извивался да головой тряс.