— Что именно она вам сказала? — Что следствие ведется как-то странно. Люди не говорят правду. Она заметила несколько пустых канистр из-под бензина в одном из грузовиков «Октагона». — Она сказала об этом полиции? — Вы должны понять ситуацию, в которой она оказалась. Когда утром она вернулась в деревню, повсюду лежали сгоревшие тела — тела людей, которых она знала. Она одна осталась в живых. Ее тут же окружили рабочие. Потом приехала полиция. Она отвела в сторону одного из полицейских и указала ему на канистры. Полагала, что это обстоятельство будет учтено при расследовании. — Но этого не случилось. Он кивнул. — Вот тогда она по-настоящему испугалась. И стала сомневаться в том, что полиции можно доверять. Только когда отец Дулин отвез ее в Хайдарабад, она почувствовала себя в безопасности и позвонила мне. — И что вы сделали после этого звонка? — Что я мог сделать? Я был на другом краю земли. — Да будет вам, доктор Бэнкс. Я не поверю, что вы так и сидели, сложа руки, у себя в офисе в Сан-Франциско. Вы не из тех, кто оставит без внимания такое событие. — А что я должен был сделать? — То, что вы в итоге и сделали. — Интересно, что же? — Для этого мне понадобится всего лишь проверить ваши телефонные звонки. Среди них наверняка отыщется один любопытный. Звонок в Цинциннати. В штаб-квартиру корпорации «Октагон». — Естественно, я позвонил им! Мне ведь сообщили, что их сотрудники сожгли деревню с двумя моими добровольцами. — С кем вы говорили в «Октагоне»? — С каким-то мужчиной. Кажется, вице-президентом. — Вы помните его имя? — Нет. — Это был Говард Редфилд, не так ли? — Я не помню. — Что вы ему сказали? Виктор покосился на дверь. — Почему так долго не несут воду? — Что вы ему сказали, доктор Бэнкс? Виктор вздохнул. — Я сказал ему, что ходят слухи о резне в деревне Бара. Что, возможно, в этом замешаны работники их завода. Он сказал, что ему об этом ничего неизвестно, и пообещал проверить. — Что было потом? — Примерно через час мне позвонил исполнительный директор «Октагона». Он хотел знать, откуда ползут такие слухи. — Не тогда ли он предложил вашему фонду многомиллионную взятку? — Никто не позиционировал это как взятку! — Я не могу обвинять вас в том, что вы пошли на сделку с «Октагоном», доктор Бэнкс, — сказала Риццоли. — В конце концов, самое страшное уже произошло. И мертвых было не вернуть, так что вы вполне могли воспользоваться трагедией в благих целях. — Она заговорила тише, почти доверительно: — Вы ведь так рассуждали? Чем сотни миллионов долларов пойдут в карманы адвокатов, пусть лучше послужат хорошему делу? Разумно. — Вы это сказали, детектив. Не я. — А как они купили молчание сестры Урсулы? — Этот вопрос вам следует адресовать митрополии Бостона. Я уверен, сделку заключили и с ними. Риццоли замолчала и подумала про аббатство Грейстоунз. Новая крыша, ремонт. Откуда у нищей обители средства на реставрацию этого бесценного объекта? Она вспомнила слова Мэри Клемент о том, что объявился щедрый спонсор. Открылась дверь, и вошел Кроу с чашкой воды, которую поставил на стол. Виктор сразу схватился за нее и нервно глотнул воды. Мужчина, который поначалу держался так уверенно и даже нагловато, теперь выглядел жалким и потерянным. Пришло время выжать из него последние капли правды. Риццоли приготовилась к последней атаке. — Так зачем вы все-таки приехали в Бостон, доктор Бэнкс? — Я уже сказал вам. Я хотел увидеть Мауру… — «Октагон» просил вас приехать. Так ведь? Он сделал еще глоток. — Так? — Они были обеспокоены. — Чем? — В отношении компании Комиссией по ценным бумагам ведется расследование. Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось в Индии. Но в связи с размером гранта, выделенного «Одной Земле», у «Октагона» возникли опасения, как бы это не привлекло внимания Комиссии. Могли возникнуть вопросы. Они хотели, чтобы в наших показаниях не было разночтений в случае, если нас вызовут для беседы. — Они просили вас дать ложные показания? — Нет. Просто промолчать. И все. Просто… не поднимать тему Индии. — А если бы вас попросили дать показания под присягой? Если бы дошло до суда? Вы бы скрыли правду, доктор Бэнкс? Что взяли деньги за помощь в сокрытии преступления? — Речь идет не о преступлении. Мы говорим об аварии на производстве. — И поэтому вы приехали в Бостон? Чтобы убедить Урсулу хранить молчание. Построить оборонительный рубеж из лжи. — Не лжи, а молчания. Есть разница. — Но все осложнилось. Старший вице-президент «Октагона» Говард Редфилд решает сдать корпорацию и обращается в министерство юстиции. Более того, у него есть свидетель. Женщина, которую он привез из Индии для дачи показаний в суде. Виктор вскинул голову и уставился на Риццоли с неподдельным изумлением. — Какой еще свидетель? — Она была там, в деревне. Одна из прокаженных, которая выжила. Это вас удивляет? — Я не знаю ни о каких свидетелях. — Она видела, что произошло в деревне. Видела, как рабочие таскали трупы, складывали их в кучи и поджигали. Видела, как они крошили черепа ее друзей и родных. Ее показания могли нанести сокрушительный удар по «Октагону». — Мне ничего об этом неизвестно. Мне не говорили о том, что кто-то выжил. — Все это грозило всплыть на поверхность. Авария, укрывательство, отступные. Вы, может, и готовы были солгать, но что делать с сестрой Урсулой? Как заставить монахиню лгать под присягой? Вот ведь задачка, правда? Одна честная монахиня могла все испортить. Открой она рот — и прощайте, восемьдесят пять миллионов. Да еще весь мир будет свидетелем позора святого Виктора. — Думаю, хватит. Я все сказал. — Он поднялся. — Мне пора на самолет. — У вас была возможность. Был мотив. — Мотив? — Он расхохотался. — Убить монахиню? Вы с таким же успехом можете обвинить архиепископа — я не сомневаюсь в том, что им тоже прилично заплатили. — Что обещал вам «Октагон»? Еще больше денег, если вы приедете в Бостон и решите за них и эту проблему? — Сначала вы обвиняете меня в убийстве. Теперь говорите, что «Октагон» нанял меня. Вы можете представить, чтобы кто-либо из ответственных лиц пошел на риск убийства, только чтобы скрыть факт несчастного случая на производстве? — Виктор покачал головой. — Ни один американец не оказался за решеткой после Бхопала. И за деревню Бара тоже никто не сядет. А теперь я свободен или нет? Риццоли вопросительно взглянула на Кроу. Тот ответил унылым кивком головы, и это означало, что у него уже были сведения от криминалистов. Пока она допрашивала Виктора, бригада экспертов обыскивала его машину, взятую напрокат. Ничего не обнаружили. И значит, не было оснований задерживать его. — Пока вы свободны, доктор Бэнкс, — сказала Джейн. — Но нам необходимо точно знать ваше местонахождение. — Я лечу прямо домой, в Сан-Франциско. У вас есть мой адрес. — Виктор направился к двери. У порога он обернулся и посмотрел на нее: — Прежде чем я уйду, мне бы хотелось сообщить вам кое-что о себе.