Наконец останавливаемся. Пытаемся отдышаться, оглядываясь по сторонам, в любую секунду ожидая нападения. Но вокруг тихо. Где-то слышен гул машин, они далеко отсюда — возможно, нагнетают воздух в систему вентиляции. Рядом виден шлюз, похожий на тот, через который мы проникли в подземелье с поверхности планеты, но расположен он не в стене, а на наклонной поверхности, почти вровень с полом. Этот восьмигранник гораздо меньше, в него едва могут протиснуться два человека. «Тут надпись, лохматый. Можешь расшифровать?» «Специальный… Нет — аварийный. Аварийный сброс давления». — Ребята, у нас тут аварийный сброс давления, — я киваю на шлюз, — Как насчет того, чтобы приоткрыть? С улыбкой смотрю на Хэлга, потом на Юльку. — Не всегда могу понять, когда ты говоришь серьезно, а когда шутишь, — ворчит пилот. — Я серьезно. Он крутит пальцем у виска. — Что там за давление? Из какой системы? Ты знаешь? Я тоже нет. А если нас на части разорвет? — Подумай лучше, Хэлг. Эйнеры не станут делать такую дырку без защиты от дурака. Если разница между той средой и этой слишком большая, шлюз просто не откроется. Но раз он тут есть, значит существует необходимость иногда выравнивать давление между всеми этими служебными тоннелями, переходами, и… чем? Чувствую — там что-то большое, есть где спрятаться, да и цель наша скорее всего там, ниже этих уровней. Он коротко, обреченно кивает. — Собственно говоря, я давно смирился с мыслью, что живыми с Некрополя мы не уйдем. Так что дерзай. Конопатая подходит ближе, снова снимает перчатку. — Если все окажется плохо, я не думаю, что это вас спасет, человеки, но — можете отойти подальше. Я стою рядом, не сделав и шага назад, с презрением глядя на восьмигранник. И только шерсть пеллициуса чуть приподнялась, когда Юлька протянула руку к блестящему металлу. От появившегося шипения мы дружно вздрогнули, но оно исчезло так же быстро, как и появилось. Шлюз открылся. В первое мгновение мне показалось, что я стою над облачным одеялом, словно изнанка тверди небесной со всеми звездами, солнцем и луной находится под моими ботинками и я смотрю сквозь дырку, проделанную в ней, на мир простых смертных, который должен быть где-то там, внизу, под клочьями белого пара. — Да ла-адно… — Хэлг подходит ближе, присаживается на корточки, — Внутренний мир Некрополя! Я замечаю, что сразу под нами лестница и узкий балкон. — Ну что? Будем тут стоять, ждать? Или спустимся и посмотрим? К моему удивлению Юля первая легко перескакивает через край отверстия, хватаясь за лестничные перекладины. Последним лезет лохматый и мне кажется, что шерсть его стоит торчком еще сильнее, чем несколько минут назад. «Не люблю высоты» — посылает он мне сообщение. Трудно сказать, сколько отсюда до поверхности внутреннего мира. Километр? Два? Десять? Облака закрывают все сплошной пеленой, лишь изредка между ними темнеют проплешины, но и они не дают возможности что-то разглядеть. Почти над нашими головами нависает потолок железного неба, расцвеченный светящимися полосами, которые здесь заменяют свет солнца. Стена, к которой прислоняется балкон, не опускается вниз до самой поверхности, это лишь ребро на потолке-небе, выступающее вниз на несколько метров. Вижу, что, если пройти по балкону пару сотен шагов, можно попасть в сооружение, напоминающее то ли подсобку с несколькими окнами, то ли рабочий вагончик. Другого пути нет, поэтому, дождавшись, когда шлюз закроется, мы направляемся к этому временному убежищу. Хэлг идет первым, выставив автомат. Он поменял почти опустошенный магазин и сейчас всем своим видом показывает — у него нет сомнений, что в вагончике нас уже ждут. Пинком открывает дверь, заходит внутрь. Пусто. И, похоже, здесь давно никого не было. На столе и причудливом пульте неизвестного назначения толстый слой пыли. Вдоль одной из стен тянется длинная то ли лавка, то ли полка. Все это явно не рассчитано на эксплуатацию эйнерами, хотя бы из-за своих размеров. Конопатая подходит к пульту, осторожно касаясь его ладонью, смахивает пыль. Глаза ее широко раскрыты. — Я… помню это. Она отдергивает руку, отступает на шаг, будто увидела что-то ужасное. Но потом возвращается, очищает от пыли всю поверхность пульта, уже уверенно, нетерпеливо. От ее прикосновения активируются какие-то приборы, загораются голограммы с потоками информации. — Что это, Юля? Она на секунду поворачивается ко мне, но взгляд у девушки чужой, не человеческий, она словно утратила понимание нашего языка и теперь ее волнует только этот пульт. Минуту она продолжает изучать его — кажется, ищет что-то. Потом находит, прижимает руку к прямоугольной площадке. Тело ее вздрагивает, Юлька закатывает глаза. Не выдержав, Хэлг хватает ее за талию, поднимая в воздух как пушинку, отрывая от пульта. Они вместе падают на пол. — Юля! — он приподнимает ее голову, целует в губы, — Юля… Конопатая снова с осмысленным взглядом и повторяет свое имя, пробуя его на вкус: — Юля. Она отталкивает Хэлга, садится. — Хорошее имя, короткое. Прежнее было не таким красивым. Универсальный терминал вернул его мне, вернул все, что приказано было забыть, что заблокировали в моей памяти. Нас оставалось так мало, тех, кто не был инфицирован… Мы делали все, чтобы помочь остальным эйнерам. Но они решили, что им лучше уйти в склепы. Стать виртуальными копиями, чтобы когда-нибудь найти подходящий биологический вид. А выжившие, такие, как я, представляют опасность. Ведь наши тела перенесли болезнь, но продолжали носить ее в себе. Поэтому нас оцифровали принудительно. Стерли память. Юлька сжимает кулаки, искоса поглядывает на универсальный терминал, а мы стоим вокруг, даже Хэлг, поднявшийся на ноги. Мы отошли от девчонки на шаг назад, как от прокаженной. — Из-за болезни? — я заставляю себя снова приблизиться, прикоснуться к ее плечу, — Эйнеры стали такими из-за болезни? Она вдруг вскидывает голову и, пристально глядя мне в глаза, тихо выдавливает: — Да. Вашей болезни. Акци принесли ее нам. Задолго до того, как они вступили в первый контакт с менсо. Глава 20 Юлька не становится нам чужой после того, как к ней возвращается эйнерская память. Для меня она человек, а не машина. Человек, который стоит с нами плечо к плечу уже много дней, который не желает смерти ни своим, ни чужим, но делает то, чего мы все от нее ждем. Да и кто для нее теперь свой? Кто чужой? Она сидит на полу, в дальнем углу вагончика, обхватив колени руками. Смотрит в пол. Изредка зрачки ее перемещаются с одной точки на другую, но в остальном она не проявляет никакой активности. Я знаю, что сейчас происходит в ее сознании. Как забытый фильм она просматривает доселе закрытую часть воспоминаний, перебирает их по кусочкам, заново познает прожитые годы, когда еще не была похожа на конопатую девчонку. «Мне не нравится это место» — передает лохматый, — «Мы загнали себя в ловушку. Если найдут, отступать будет некуда». Хэлг тоже начинает нервничать: — Ты говорила, что есть верный способ разыскать супер-эйнера. Может, следует заняться этим немедленно? Не дожидаясь, пока они первыми найдут нас? — Подожди… Я подхожу к Юле, сажусь рядом. С Хэлгом сейчас объясняться не хочу. Если сказать ему правду, он начнет кричать, обвинять меня в безрассудстве, да и вообще во всех мыслимых и немыслимых грехах. Нет, не сейчас. Думаю, у нас еще остается немного времени, которое не стоит тратить на споры. — Юль, ты в порядке? Она поднимает голову, смотрит на меня. Кажется, я замечаю на ее лице тень улыбки. Набравшись смелости, обнимаю ее за плечи, прижимаю к себе. Глупо бояться какой-то заразы, которая пожаром пронеслась в этом мире много лет назад. Во-первых, Юлька не могла перенести ее в новое тело после оцифровки, а во-вторых — она акци. Физически она ничем от меня и Хэлга не отличается. — Ты знаешь, как все произошло? Я смотрю на нее чуть сверху, вижу только копну рыжих волос, но по их движению понимаю, что она кивнула. — Когда-то Некрополь назывался иначе. Гио — название, короткое как эйнерские имена. В переводе на ваш язык похоже на исток или начало. Он не был закрыт железным панцирем, все жили на поверхности. Пока не появились первые акци… Мы были на одном уровне развития, опережали вас только в биоцифровых технологиях. Когда случилась вспышка эпидемии, мы думали, что вы знаете, как поступить. Ведь вы были носителями, значит, уже пережили это когда-то. Мы просили помощи… Но акци покинули Гио, ушли в дальний космос. Я подхожу к окну, за которым все те же кучевые облака, скрывающие от нас поверхность подземного мира. Юля спокойно продолжает: — Был скачок в развитии. Иначе никак — или эволюционируем, ищем путь к выживанию, или всем конец. В результате мы оказались заперты в металлических телах. Прототип искусственного организма тщательно просчитывали — чтобы был функциональный, не слишком большой, но и не маленький. Нынешние эйнеры немного похожи на нас, какими мы были тогда. Но кроме этого сходства от прежнего мира ничего не осталось. Свободному обществу пришел конец. Оцифровка индивидуумов позволила альфа-бионикам превратить цивилизацию в огромную армию. Появились склепы. Смыслом существования стал захват территорий, поиск новой биологической формы, которая была бы совместима с нашим сознанием. Впрочем, я не уверена, что теперь, когда форма найдена, альфа-бионики готовы дать каждому склепнику новое тело. — Вас не бросили, — отвечаю я не оборачиваясь, по-прежнему глядя в окно, — В мирах акци не случалось такой эпидемии. Если мы и были носителями вируса, то не знали об этом, потому что для нас он не был опасен. Отворачиваюсь от облаков, подхожу к конопатой. — Юль… Те, кто устанавливал с вами контакт, не знали, чем помочь. Поэтому они приняли единственно верное решение — покинуть Некрополь. Но… Постой, разве не акци привели вас в нашу часть галактики? — О, да! Мы встретились снова через много лет, когда вы уже вступили в войну с менсо. Вы ее проигрывали и теперь вам самим нужна была помощь. Вряд ли кто-то из акци догадался, что их новые союзники — механоиды — наследники тех самых живых существ. Альфа-бионики наслаждались бессмысленной местью, когда мы повернули оружие против вас самих. Знаю, это глупо… Можно было договориться, жить в мире. Среди эйнеров всегда были те, кто ненавидел войну, даже в верхушке, управляющей остальными. — Такие, как ты? Она горько усмехается. — Я лишь пешка. Есть те, кто гораздо сильнее. В командовании экспедиционными корпусами, среди оккупационных властей в разных мирах… Иногда в брачных союзах, когда тот, кто связал с тобой судьбу, был против войны, а ты уже не мыслил себя без захватнических войн. Даже главный бионик приказал оцифровать свою вторую половинку, после чего она исчезла. Как и многие другие, кто хотел мира. Я протягиваю ей руку, помогаю встать. Юля чуть бледна, но крепко держится на ногах. Чего больше в этом упрямстве и стойкости — эйнерского или человеческого? Не знаю. Может, того и другого вместе. — Моего народа — таким, каким я его знала — больше не существует, — девчонка стягивает рыжую копну в хвост, перетягивает его шнурком, — Эйнеры превратились в кровожадную стаю, машину по уничтожению всего живого. Их надо остановить! * * *