Челнок срывается с места и мы устремляемся по пологой дуге к едва различимой черточке — цилиндру, в который завернут маленький мир станции Земляничная-14. «Значит, в системе Грумбриджа динамическая сеть. Дело за малым: изучить ее, прощупать, научиться отслеживать линии по почерку, ведь это мне уже удавалось. Я должна уметь видеть весь рисунок и распознавать его достаточно быстро, ведь в бою каждая секунда дорога. Пусть каналы-молнии мелькают, перескакивая с точки на точку: если смогу отделять одну от другой, эйнерам это уже не поможет. Склепы и бионики будут вычислены». Мы стыкуемся с одной из причальных мачт. Вход на станцию платный, но меня и пилота пропускают по пригласительной карточке Гордона — он и его друзья здесь свои люди. Внутри странный мир, изогнутый, будто впереди все время подъем в гору, а позади спуск, но при этом ты идешь так же легко, как по ровной местности. Поднимающийся пейзаж встает в отдалении на дыбы и уходит в небо, чтобы в зените перевернуться над тобой вверх тормашками. Впрочем, из-за облаков, плавающих в сердцевине цилиндра, ту часть станции почти не видно. — Все это замечательно, но почему никто не сказал, что у них тут зима? Мы с Хэлгом стоим у стеклянных дверей, за которыми искрится в свете искусственного солнца снег. Позади раздаются шаркающие шаги и я оборачиваюсь. К нам подходит очень старый, сгорбленный мужичонка. Он поднимает руку и указывает пальцем на дверь сбоку. — Гардероб для посетителей, с верхней одеждой и обувью, там. Простите, зиму только на прошлой неделе включили. Как всегда неожиданно… Переглянувшись, мы с Хэлгом отправляемся за одеждой. На обороте гостевой карточки написан адрес. Судя по названию, это постоялый двор. Не имея представления где его искать, мы останавливаем прохожего и тот говорит, что надо идти по центральной улице в ту сторону, где заканчиваются городские кварталы. Иногда я поражаюсь, сколько удивительных миров создали люди! Хочется побывать в каждом, а в некоторых, как, например, в этом, даже пожить. Может быть несколько месяцев, а то и год, наблюдая, как включается и отключается зима, как шевелятся где-то над головой почти неразличимые жители верхних районов. — Чего задумалась? Я улыбаюсь, беру Хэлга по руку. — Да так. Просто наслаждаюсь еще одним интересным местом. По ногами скрипит снег. Идти еще минут десять — впереди уже показались городские окраины. Мне хорошо, но… Вспоминаю вдруг Андрея. Как мы с ним ходили на прогулки в горах Расцветающей и вот так же радовалась чистому снегу. Я отпускаю руку Хэлга. Нет, нельзя забывать о том, что идет война, раскидавшая нас по разным звездным системам. — Это здесь. Добротный деревянный дом в три этажа. Над крыльцом вывеска: «У Гарсевана». Заметив нас, из дома выходит мужчина в белом переднике, вытирающий руки полотенцем. — Извините, все комнаты заняты! Я показываю ему карточку. Взглянув лишь мимоходом он возвращает ее мне, жестом приглашает войти. — Господин Гордон позже будет? — спрашивает слегка нахмурившись. — Господин Гордон… Э-э… Отошел от дел. Он не приедет. Мужчина в переднике хмурится еще сильнее, но сомнений вслух не высказывает. — Садитесь за столик, сейчас я вам что-нибудь принесу. А дочка пока в комнате приберет. Одна комната на двоих вас устроит? — Вполне. Когда он уходит, Хэлг наклоняется и тихо говорит: — Все-таки надо было толстого пьяницу взять с собой. Если уж трактирщик смотрит на нас с подозрением, то как посмотрят те, кто придет на встречу? — Иногда власть меняется. Им ли не знать об этом? Не дергайся, Хэлг, все образуется. Хозяин хоть и подал нам вкусный обед, но про занятые комнаты, конечно, соврал. Все они были свободны, просто заведение не принимало чужих. Ближе к вечеру начинают собираться капитаны кораблей, верные Гордону. Прибывают по одному и, как сообщил разговорившийся трактирщик, на подобные встречи редко успевают собраться за день. Я не хочу мозолить им глаза; какое-то время наблюдаю украдкой с балкона второго этажа, нависающего над обеденным залом, потом ухожу в комнату. — Утром будем разговаривать. Десять уже здесь, ждем еще четверых. Видел бы ты их, Хэлг! Кого там только нет… Даже трое чужих. Не эйнеров, конечно. Пилот только отмахивается. — Меня это мало интересует. Ты вот, Верка, задумала что-то и не рассказываешь. Ох, чувствую — авантюру какую-то готовишь! Я отворачиваюсь, прикусив губу. Иногда Хэлг бывает очень проницателен! Глава 13 Они смотрят на меня с недоверием. Кто я для них? Неизвестная девчонка. Еще вчера сидела за школьной партой, а сегодня смею являться вместо Гордона и собирать капитанов, будто мне кто-то дал такое право. Перед собранием Гарсеван сдвигает столы в обеденном зале, ставит перед каждым участником по большой кружке свежего пива. Но никто не притрагивается к выпивке. Все ждут первого слова, повернувшись ко мне. — Некоторые из вас уже знают, кто я такая. Для остальных сообщаю — меня зовут Вероника. — Та самая Вероника? — перебивают меня, — С Проциона? — Вообще-то я с Расцветающей. Но понимаю, что вы имеете в виду. Да, это я призывала гражданских в системе Проциона к объединению. Капитаны переглядываются, тихо обсуждают что-то между собой, пока самый старый, убеленный сединой, не отодвигает большую кружку, заставляя остальных притихнуть и обратить на него внимание. — Дорогая, все эти игры в повстанцев — это, конечно, занимательно. Что касается нас, то мы в стороне от большой драки. Меня, черт побери, другой вопрос интересует — где Гордон? Почему мы разговариваем с тобой? Мысленно «благодарю» Гордона. «Корабли будут в твоем распоряжении, Вероника» — сказал он мне. Сейчас я в этом не уверена. — Со мной вы разговариваете потому, — отвечаю я, постепенно повышая голос, — что я знаю, какая судьба ждет все завоеванные эйнерами миры. Потому что я была носителем и прекрасно понимаю сущность этих тварей. Потому что сумела стать свободной и до сих пор жива, а значит не такая уж и дурочка, какой вы меня считаете. Наконец, потому, что все вы собрались не по телефонному звонку, а после сигнала, переданного способом, известным только вам. А это значит, что Гордон доверил мне свои каналы связи. Почему? Да потому, что он не считает меня и мое дело «занимательными играми». Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Никто больше не желает мне ответить, спросить что-то, и даже убеленный сединой возвращает отодвинутую кружку на место. — Джентльмены! У меня к вам деловое предложение, от которого вы вправе отказаться. Предложение не заработать большие капиталы, но сохранить мир таким, каким мы его знаем, таким, какой он нам нравится. Они молчат и в их молчании ясно слышен вопрос — «зачем нам это нужно?» — Ведь если мы будем сидеть в кустах, то железноголовые изменят мир под себя. Это я вам обещаю! Поднимаю свою кружку, делаю несколько больших глотков. Между капитанами снова начинается обмен мнениями и я не пытаюсь встревать, что-то объяснять, навязывать. Пусть разбираются. Через несколько минут гомон стихает. — Хорошо, — ко мне обращается один из тех, кто уже не молод, но еще не слишком стар, лицо которого темно от загара и обильно «украшено» шрамами, — Это веский повод для того, чтобы оторвать задницу от поверхности родной планеты или станции. Но скажи мне, Вероника, что именно ты собираешься предпринять? Зачем мы тебе нужны? Что вообще можно сделать с пятнадцатью кораблями против всего эйнерского флота? Вот и добрались до самого важного! Теперь нельзя ошибиться. Я поворачиваюсь к Хэлгу, сидящему рядом со мной, вижу в его глазах тот же вопрос, который мне только что задали. Ему-то ответ точно не понравится… Чтобы объяснить капитанам свой замысел, я вынуждена начать с самого начала, пересказать всю свою историю, растолковать им суть многих явлений, в том числе и мою способность подключаться к эйнерским разговорам. — Структура их общества очень сложная, она постоянно меняется, дополняясь новыми элементами. Но я, как программист-недоучка, понимаю ее все лучше и лучше. И сейчас, даже еще не зная всех их тайн, могу с уверенностью сказать, что корень зла находится на одной планете. Сами эйнеры называют ее Некрополь. Именно оттуда тянутся все нити, управляющие их цивилизацией. Я думаю, что как только они установят свою власть во всех обитаемых уголках галактики, они перенесут многие узлы управления, распространят их на другие звездные системы. Как только это будет сделано, мы потеряем, возможно, единственный шанс покончить с ними. — Ты что же, предлагаешь нам взять планету на абордаж? Пройти сквозь захваченные системы, сквозь линию обороны их родного мира, которая, вне всяких сомнений, существует? Пятнадцать кораблей против всех, да? Отвага и безумие не наш профиль, детка, — капитан со шрамами усмехается, поглядывает на товарищей. — Да, — спокойно отвечаю я ему и смех замолкает, — Пройдем к Некрополю и уничтожим те объекты, на которые я укажу. Потому что я знаю, как это сделать. Они примут нас за своих. * * * — Так я и думал! Ты просто чокнутая! — Хэлг ходит по комнате, обхватив голову руками, — Ну какой Некрополь?! Чем ты соображаешь вообще? Откуда такие безумные идеи, Вероника? Я сижу на единственной в комнате широкой кровати, которую нам пришлось делить прошлой, и, наверное, придется делить еще и этой ночью. Кусаю нижнюю губу, уставившись в пол. Мне и самой нелегко. Я совсем не уверена, что у меня получится так, как задумано. Сомнения терзают душу и очень хочется, чтобы кто-нибудь поддержал. Но Хэлг этого не замечает и я даю ему возможность выговориться. Пускай. Он один из тех людей, которых мне не хочется терять. — Пойдем, покатаемся на лыжах? Я видела, у Гарсевана внизу есть несколько пар. — Чего? — он хлопает глазами, не понимая, о чем я говорю, — Лыжи? Но я… Не умею. Вероника, не соскакивай с темы! — Я и не соскакиваю, — примирительно поднимаю руки вверх, — Нацепим лыжи, пойдем кататься. По пути договоришь. А то мне надоело сидеть в комнате, да и когда еще предоставится такая возможность. Последние слова дают ему понять, что все решено. Он может объяснять, протестовать, уговаривать, но я знаю, что ближайшие недели, а может и месяцы, мы проведем на борту корабля. Хэлг будто перегорает, мгновенно и окончательно, смирившись с тем, что будет так, как я сказала. — Хорошо. Пойдем, покатаемся на лыжах. За городом раскинулись фермерские поля, но сейчас они занесены снегом и можно беспрепятственно прокладывать лыжню по целине. Небольшие холмы позволяют иногда скатиться с горки, но потом снова приходится подниматься и я смеюсь над тем, как мой пилот, чертыхаясь, учится ходить «елочкой». Взобравшись на очередную вершину, мы стоим, выдыхая белые облачка пара. — Как много прекрасных мест, которые мы можем потерять! — я поворачиваюсь к Хэлгу, смотрю ему в глаза, — Мы не должны сдаваться. Пока есть хоть какой-то шанс, пусть даже самый маленький… Не должны! Он кивает головой.