— А если вынырнем в центре звезды? Хэлг кривит лицо. Действительно, что теперь гадать. Он прав и принял единственно верное решение. Пилот помогает мне сесть в кресло, хоть я и протестую. — Не выпендривайся, тебе надо отдохнуть. Хорошо бы еще и поесть, но тут мы вряд ли найдем даже аптечку, не говоря уже про запасы еды. Он держит меня за руку, как делал это уже не один раз, и, даже если меня это не успокаивает, я все равно благодарна ему за поддержку, за то, что он рядом. * * * Выпрыгиваем удачно, миновав звезды, планеты и многочисленный космический мусор. От системы к системе созвездия меняют свой рисунок до неузнаваемости и без привычного навигационного оборудования невозможно определить, где мы сейчас находимся. Снова прыгать наугад глупо, сейчас за нами никто не гонится, да и нельзя рассчитывать на бесконечное везение. — А куда бы ты хотела попасть? — Не знаю. Честно говоря, я бы с удовольствием зависла между мирами на несколько недель. Ни с кем не разговаривать, никого не видеть, ничего не чувствовать. Но на этом корабле… Нет, не получится. Нужно искать место для посадки. — Знаешь, систему навигации я вообще не нашел, но связь здесь вполне привычная. Насколько я могу судить, они даже пользуются менсианскими ретрансляторами. Можно просканировать трансгалактическую сеть, определить ближайшие серверы. Он показывает на монитор, перед которым в панель приборов встроена причудливая клавиатура — видимо, универсальная. Я отодвигаюсь, встаю с кресла. — Нет. Попробуй ты. Боюсь увидеть плохие новости. Хэлг собирается что-то сказать, но, наверное, не находит нужных слов. Правильно. Ему нечем меня утешить. Навалившаяся вдруг депрессия прижимает, давит тысячетонной плитой. В голове бродят мысли о будущем, о том, что станет со всеми нами — менсо, акци… «Если эйнеры одержат окончательную победу, у наших детей не будет будущего. Зачем рожать рабов?» Сжимаю кулаки. «Но что я могу сделать? Я всего лишь девчонка с Расцветающей — окраинной планеты, где отец выращивал клубнику. Что я могу? Что могу…» Глаза сами закрываются и явь отходит на второй план, уступая место призрачным видениям. Мне жарко. Хочется сорвать с себя всю одежду! Перед глазами разноцветные круги, они то появляются, то исчезают; порой мне слышатся голоса, но что они говорят — не разберешь. — Вероника? Ого! Да у тебя температура, девочка. Ничего, ничего… Потерпи немного. Скоро будут вода и еда, будут лекарства. Осталось немного… Не знаю, сколько проходит времени, но вот я чувствую сквозь лихорадку, что пол снова вздрагивает. Хэлг подхватывает меня, несет прочь с корабля, туда, где странные запахи, где множество звуков. Туда, где я чувствую опасность. Долгий провал в сознании, когда не было ничего, лишь тьма и тягучая, беспрерывная тревога, заканчивается неожиданным пробуждением. Я лежу в постели. Чувствую, что пропитавшиеся потом простыни еще хранят жар обнаженного тела, но температура спадает. Небольшая комната, похожая на один из жилых отсеков картофелины. За решеткой шелестит вентилятор, нагнетая очищенный воздух. Рядом никого, только прозрачный графин с водой и стакан, поставленные на тумбочку у изголовья кровати. Хватаюсь за стеклянный сосуд, наливаю драгоценную жидкость в стакан, расплескав половину. Начинаю жадно пить. Потом еще один, за ним третий. Останавливаюсь лишь тогда, когда в графине почти ничего не остается. Блаженно откидываюсь на плоскую подушку. «Жива… Снова обманула старуху с косой». Дверь открывается с противным скрежетом ржавых механизмов. — Хэлг! Я знаю, что обязана ему жизнью, но сейчас у меня нет сил на слова и объятия. Просто лежу, улыбаюсь. — Ну ты сильна, мать! — он сам обнимает меня, не обращая внимания на свалившуюся простынь, открывшую мою наготу, — Честно — не думал, что выкарабкаешься. Ну-ка, вставай! Я помогу. Надо поменять все эти тряпки… Да что ты краснеешь? Будто я тебя не видал без штанов. Он помогает мне встать, усаживает на один из двух стульев, стоящих рядом со столом. Начинает перестилать белье. — Где мы, Хэлг? — Вообще-то в заднице. По доброй воле сюда бы не сунулся, ни до войны, ни, тем более, сейчас. Но выбирать не приходится, так что… Это Роатан, Вероника. «Роатан, Роатан… Что-то знакомое, где-то я уже слышала такое название». — Станция между звезд, — подсказывает мне Хэлг, — Юридически никому не принадлежит, а по факту бандитский притон. — Как нас сюда занесло? — Ближайший сервер в сети принадлежит этой станции. По нему и сориентировался. А стал бы искать что-то другое… Ты бы не выжила. Времени у нас было в обрез. — Сейчас мне лучше. Может, свалим подобру-поздорову? — Нет. Не получится. — Почему? — А откуда, как ты думаешь, эта комната? Откуда лекарства? Еда, питье? Продал я эйнерскую калошу. И хорошо еще, что нашлись желающие купить, а то ведь сама понимаешь, не для людей техника. Мне требуется неделя, чтобы окончательно восстановиться. А потом я начинаю медленно сходить с ума: сижу взаперти, в четырех стенах, где даже окна нет. Хэлг иногда уходит, чтобы принести еду и воду, но мне настоятельно советует не показываться. Я все понимаю и стараюсь держать себя в руках, но после бесконечного бега, когда меняются миры, города, леса, горы, сидеть в одной комнате безвылазно — непереносимая мука! — Неужели настолько ужасное место, что нельзя даже на пять минут выйти? Я хочу увидеть хоть что-то, мои глаза устали натыкаться на стены. Семь шагов в одну сторону — стена, семь в другую — снова стена! — Ты всего лишь девчонка, тебе девятнадцать, а за этой дверью нет законов, понимаешь? — Я могу за себя постоять. И мне уже двадцать. С сегодняшнего дня. — Что? У тебя день рождения? Черт… Поздравляю. — Особо не с чем, но спасибо. Хэлг долго молчит, думая о чем-то своем. — У меня даже подарка нет. — Это неважно. Первое время пилот спит прямо на полу, но пол холодный и я заставляю его ложиться со мной, в кровать. Кое-как помещаемся. Сегодня ночью я долго не могу заснуть. Наконец не выдерживаю, встаю, одеваюсь. Смотрю на мирно посапывающего Хэлга. Открываю дверь, которую он опрометчиво смазал пару дней назад и попадаю в один из темных переходов Роатана. Стараюсь запоминать дорогу: я сразу понимаю, что станция намного больше картофелины, это огромный мегаполис, собранный в необитаемой части космоса из множества несочетаемых кусков. Выхожу на одну из улиц, которая мало чем отличалась бы от улицы любого другого города, если бы не потолок, из-за которого у прохожих нет шанса когда-нибудь увидеть солнц и голубое небо. Впрочем, не похоже, что их это сильно беспокоит. Каждый озабочен лишь своими проблемами. Некоторые отвлекаются, провожают меня взглядом, хотя я не могу сказать, что одета как-то вызывающе. Пистолет, в котором осталось семь патронов, брать с собой не стала. За голенищем высокого ботинка лишь короткий нож. На всякий случай. Вокруг меня мигающие рекламные вывески, неон, голограммы, экраны… Пестрая толпа, которая становится все более оживленной с продвижением вглубь станции. «Далеко не пойду. Мне нужен лишь глоток свободы, немного пространства, возможность сделать больше семи шагов!» — Здравствуй, милая. Ты одна? Не хочу оборачиваться, но понимаю, что если не ответить, не дать отпор, то не отстанут. — Нет, не одна. Позади меня огромный детина. На нем майка, не скрывающая мускулистых рук, покрытых шрамами. Нижняя челюсть выступает вперед, глаза — две узкие щелки, в которых сверкают белесые точки зрачков. — Сколько? — Отвали! Не все на свете продается. Кажется, отваливает. Я стараюсь побыстрее скрыться в толпе, перехожу на другую сторону улицы и поворачиваю назад. Пожалуй, для первого раза достаточно. Посмотрела, получила порцию адреналина. Вот и темный переход, где пунктиром тянутся прямоугольники дверей в съемные комнатушки. Наша под номером двенадцать, это я хорошо запомнила. Но дойти успеваю только до шестой. Дорогу перегораживают трое, возникшие словно из ниоткуда. По центру все тот же детина. «Выследил, гад!» — А говорила, что не одна. Достаю нож, который вызывает у бандитов лишь презрительные улыбки. Ничего, один такой тоже смеялся, пока я к его животу лезвие не прижала. Первым же взмахом достаю того, что стоит от меня справа. Он вскрикивает, хватаясь за порезанную руку. — Ах ты… На меня накидываются все трое. Кому-то еще успеваю разорвать одежду, но руку выворачивают, отбирают нож, прижимая к стене. На мгновение открывается ближайшая дверь, появляется чье-то испуганное лицо, до того изможденное, что не понять — мужское или женское. Увидев драку, человек тут же скрывается, захлопнув дверь. — Хэл… — я хочу крикнуть, но не выходит, мне зажимают рот и волокут куда-то из подворотни. Отпускают лишь через несколько кварталов. Один из бандитов направляет на меня ствол увесистого пистолета, подгоняя, заставляя идти вперед. — Топай, топай. Хочешь поорать — попробуй. Нескольких зубов не досчитаешься. Да и не прибежит к тебе никто, не на Земле поди. Они ржут за моей спиной. — Что вам нужно? Куда меня ведете? Я недавно на станции и мне не нужны проблемы, я просто гуляла по улице! — Гордон разберется. — Гордон? — оборачиваюсь и успеваю заметить удивление на лицах бандитов. — Да она, похоже, и вправду не местная.