– Ну Импу так Импу, – покладисто согласился мертвый Страж. – Чего звал? – Если тебя извлечь, человек погибнет? – Тут смотря как извлекать, псоглавец. Я вокруг что-то не вижу стерильной операционной. Так что да. Погибнет. А ты того не желаешь? – Нет, – против воли Импу начал даже испытывать чувство уважения к своему собеседнику. – Не желаю. – Так отпусти его! У него другая миссия. Не для вас он – Христу посвящен. – Творец оставил этот мир, мертвец. Ему больше нет дела до вас. Остались только мы, созданные служить и защищать род людской. – Как-то, ты уж прости, паршиво вы со своей работой справляетесь. Уволил бы к лешему таких работничков! Импу оскалился – мертвый Страж нравился ему все больше и больше. Его слова не были бравадой смертника: он действительно не боялся ни за свою иллюзорную жизнь, ни за жизнь человека, в теле которого находился. В этом он был похож на него самого и на его братьев – долгое существование наделяет мудростью. – Мы не будем спорить, мертвец. Могли бы, но не будем. Ты отдашь мне этого человека… – Так забирай! Я тебе разве мешаю? – Да. И ты отлично это понимаешь. Мне не нужен жрец, у которого в голове сидит мертвый Страж. – Ну, тут я тебе помочь ничем не могу, звиняй. – Можешь. Ты не первый мертвец, с которым я беседую. И я знаю, как вы работаете. Отключись. Ты не живешь – существуешь. Если тебя не станет, человек останется жив и вознесется. Станет щитом людей, оборонителем их от Падших. – А таких, как ты, богом называть будет? И душу свою погубит? Нет, псоглавец! Пусть лучше отойдет к Господу, как у людей заведено! Импу, до того времени стоявший, присел рядом с лежащим человеком. Тронул пальцем жилку у него на шее, аккуратно поправил разметавшиеся волосы. Отличный кандидат. Тренированный, сильный, с огромным потенциалом. – Давай спросим его? – предложил он. – Свобода воли, ты же веришь в нее? Пусть сам скажет, хочет ли он умереть или согласится служить мне. Если второе, ты отключишься. – А если нет? – Мы попробуем извлечь из его головы тот кусочек камня, что держит тебя на этом свете. – И ты мне говоришь про свободу воли? – Его воли. Не твоей. Ты не человек. – Так ты же этого самого выбора ему не оставляешь! Воистину – уста лживые, злоречивые! Нет никакой разницы между тобой и демонами, а уж как вы от Творца отошли – не суть важно. Одни бунт подняли, другие ослушались, девами прельстившись. На Суде один у вас приговор! Импу вскочил. Подавил ярость, внезапно вцепившуюся в его горло костлявой рукой, отошел от пленника. – Буди, – коротко приказал одной из ведьм. – И наказание будет одно! – напоследок выкрикнул мертвый Страж. А потом старуха положила на голову молодого человека руки и выпустила толику Силы. 19 «Не бойся! – сказал я Стефану, едва почувствовал его пробуждение. – Главное, ничего не бойся. Это демон, пусть и не самый обычный, но демон. Что мы с тобой – демонов не видали? Держись за веру свою, парень, и не позволь себе в искушение впасть! А уж он искушать тебя будет, так и знай!» Говорить про запасной свой план на тот случай, если воспитанник не совладает с искушением и малодушно выберет служение Анубису, я ничего не стал. Поскольку никто из Стражей не знал этого и не должен никогда узнать. Иначе не последняя это надежда на спасение души получится, а погибель ее. Самоубийство – смертельный грех. Мальчишка пришел в себя довольно быстро. Открыл глаза, увидел шакалью морду Анубиса, задрожал губами. Но вопрос мне задал по существу. «Дядька Оли, как с таким биться?» Вот, опять я дядька! Впрочем, пусть его, сейчас не время поправлять перепуганного пацаненка. А как биться – это очень хороший вопрос. Магия ведьм парализовала тело, но не смогла отключить меня. Значит, вся наша надежда на знания, которые хранятся в моей памяти. «Сейчас придумаем, напарник. Ты, главное, веры не теряй. Жди и молись. А дядька Оли будет думать». Анубис рассматривал Стефана желтыми своими звериными зыркалами, но пасть не отворял, словно ждал, когда мы с воспитанником наговоримся. И хотя наш разговор он слышать не мог, в аккурат под мою последнюю реплику произнес: – Зови меня Импу. Я бог смерти и судья богов. Мои жрицы принесли тебя сюда, чтобы ты мог выполнить свое предназначение – стать жрецом Сутеха, моего брата. И замолчал. Мол, осознай и гордись, смертный. Великая честь тебе предложена, радуйся. Уж не знаю, на что он рассчитывал, вываливая такое выросшему в христианской традиции мальчику, но, наверное, на то, что Стефан ему ответил. «Кто такой Импу?» – спросил он сначала у меня. Пришлось коротенько рассказать парню о языческих богах и их происхождении. Стефан послушал, послушал, да и выдал вслух: – А у твоего брата тоже голова собаки? Молодка, та, которая раньше была Малой, прыснула. Видать, не успела еще изжить в себе девчоночьи рефлексы. Старица шикнула на дочь, после чего та сразу виновато опустила взгляд. И только благодаря этому не заметила, как шевельнулся лежащий на платформе и временно всеми забытый Гринь. Анубиса эта детская дерзость не разозлила, а, скорее, позабавила. Он пару раз кхекнул, видимо, так песья глотка изображала смех, после чего довольно дружелюбно ответил: – Древние боги, будущий жрец, могут принимать любой облик. Смотри! Он сбросил плащ, под которым из одежды имел только причудливую не то юбку, не то набедренную повязку, и развел руки в стороны. Тут же мускулистая его фигура потекла, и мигом позже перед нами стоял уже не человек с шакальей головой, а настоящий шакал. Только не мелкая псина, а животное около двух метров в холке, с массивной грудью и сильными передними лапами. Корпус этого, с позволения сказать, шакала к крупу сужался, на самом конце имея некое подобие хвоста, только очень короткого. Затем тело твари вновь потекло туманом и превратилось в мужчину. Но не того, который нас встретил на островке, а другого. Высокого, около двух с половиной метров, бронзовокожего и с нездешними чертами лица. В черные, длинные, как у бабы, волосы были вплетены кусочки камня, золотые обереги и человеческие нижние челюсти. Переносица зачем-то пронзена каменной шпилькой зеленого цвета, а черные глаза подведены ярко-синей краской. К чести моего подопечного, он фокусами древнего бога не впечатлился. То есть удивился, конечно, глаза широко распахнул и рот, как дурачок, раскрыл. Но попутно – только мне – сообщил, что такое страховидло хорошо бы на ярмарке показывать. Отбою, по его словам, от зевак бы не было. Пока древний бог показывал удаль свою, попутно рассказывая, какие возможности будущий жрец Су-теха обретет, когда примет свое предназначением, мы со Стефаном вовсю строили планы. Точнее сказать, я перебирал библиотеку в попытках найти способ противодействовать сущности такого уровня и мощи и периодически делился своими находками с подопечным. А еще приглядывал за Гринем, на которого возлагал определенные надежды. Но тот, раз едва заметно дернувшись, больше не шевелился. Да и мой поиск поводов для радости не давал. То ли источники, загруженные мне в память, были неполными, что было вполне вероятно, то ли люди прошлого никогда особенно не помышляли о том, чтобы убить или изгнать своего божка. В перечне рекомендованных боевых песнопений, составленных специально для Стражей, тоже не обнаружилось ничего подходящего для ангелов, которые одновременно были исторгнуты из воинства Божьего и в то же время демонами как бы не являлись. Хотя тут как посмотреть… Вот бы златоустов этих, книжников драных, сюда на минуточку! Посмотрел бы я тогда, как они запоют – не с Люцифером в бунт пошли, значит, не демоны! Может, и правда «чином изгнания» попробовать, как ревнитель ведьмака в Малахии приголубил? Так-то я его знал, но Стефан – ни прежний, ни нынешний – никогда его не применял, ревнителей по-иному воспитывали. Они были щитом охраняющим, служителями искренне верующими (может, иногда даже до фанатизма), а мы, Стражи, – мечом разящим. То есть на вопросы мира духовного и веры смотревшие более прагматично. – Продемонстрировать тебе каждую из своих ипостасей, смертный? – насмешливо спросил Анубис. – Или ты уже убедился? – Кто такой этот Сутех? Вопрос воспитанник задал по моему наущению. Не потому что не знал – мы уже откопали в библиотеке все возможные сведения о древнем существе, носящем это имя. Просто тянули время – других-то способов еще пожить и побарахтаться у нас не имелось. – Бог воинской доблести, смелости и ярости. Тот, кто поведет людей против демонов и очистит от них земли. Это большая честь, смертный, служить ему. И людям. Ты же хочешь спасти людей? – А чего он сам не пришел? – задал Стефан следующий вопрос. – Спит. Он пробудится, когда ты примешь свое служение. – А ты меня не в жертву ему принесешь? – Довольно! – внезапно вскипел Анубис. – Мертвец, я знаю, ты говоришь, а юнец только рот открывает. Последний раз тебе приказываю – отключись! Иначе… Я успокоил Стефана, адреналин которого от гневного окрика Анубиса подскочил до запредельных показателей. И решил, что пора разыграть последние, с позволения сказать, козыри. Точнее, озвучить божку патовую ситуацию, в которой мы оказались. А то еще прибьет в гневе. – Ты на голос-то меня не бери, псоглавый, – произнес я уже сам. – Мог бы сразу «иначе», на разговоры со мной время бы не тратил. Ты не можешь без опасности для жизни мальчика удалить имплант с наставителем. А его тело и разум тебе нужны в целостности и сохранности. Так что… – Так что мы сделаем это сами, – влезла Старица. Чуть поклонилась и без всякой почтительности добавила: – Если ты не против, повелитель. Бронзовокожий здоровяк ухмыльнулся: – Нет, я не против. Мальчишка не пострадает? – Как новенький будет! Где камень с Мертвым упрятан, я понимаю, ничего такого сложного. Череп ему вскроем аккуратно, камень вынем, а дыру золотой пластиной закроем. Скальп прирастет, через полгода и не вспомнит про нее! – А прочие все периферийные устройства? – издевательски произнес я. – Все датчики, наноботы и множество прочих, названия которых вы даже не знаете? – Не считай себя самым умным, Мертвый. Ты что же, решил, что раз твоя Ассамблея раскопала пару десятков захоронок, так вы теперь единственные, кто в древних технологиях разбирается? Я, к твоему сведению, дар получила, когда вы еще Абигора не кончили! И как у вас все работает, знаю получше многих. Вся периферия на тебя замкнута, а когда мы тебя выключим… Говоря это, Старица извлекла из поясной сумки небольшой, похожий на скальпель, нож, а вслед за ним – приспособление, напоминающее очки. Продемонстрировала их Стражу, а точнее – мне, и ощерилась в злой улыбке. Я знал, что у нее в руках. Сканер, с помощью которого ведьма будет видеть все взаимосвязи между приборами в организме граничника и без труда сможет отрезать меня от управления ими. Единственную она допустила оплошность: надо было сразу глушить меня, а не показывать свои возможности. Впрочем, откуда ей было знать про аварийный протокол, в тайну которого посвящены только высшие чины Ассамблеи да мы – наставители.