— Не совсем. Но на каждые пять, десять тысяч представителей моего вида приходится одна Мать. Иногда меньше. Не существует четких правил. — А сколько трутней? — поинтересовался Уэс. — Нет никаких трутней. Нет, говорю же, все намного проще. Они ждали объяснений. Я сглотнула. Не нужно было поднимать эту тему. Мне больше не хотелось говорить. Пусть бы Джаред и дальше называл меня «тварью», что с того? Они ждали. Ну вот, сама виновата. Я насупилась и продолжила. — Матери… делятся. Каждая… клетка, думаю, вы назовете ее так, хотя наше строение отличается от вашего, становится новой Душой. Каждая новая Душа несет в себе частичку материнской памяти, часть ее. — Сколько клеток? — спросил заинтересовавшийся док. — Сколько детей? Я пожала плечами. — Около миллиона. Глаза слушателей расширились, в них мелькнул испуг. Уэс отодвинулся, и меня это задело. Док присвистнул. Он единственный ждал продолжения. На лицах Аарона и Энди отразилась тревога: они не присутствовали на моих уроках и никогда не слышали, чтобы я так много говорила. — Как происходит деление? Что для этого требуется? — спросил док. — Выбор, добровольный выбор. Это единственный случай, когда мы добровольно умираем — ради нового поколения. — И ты в любой момент можешь принять решение и распасться на клетки, вот так просто? — Не то чтобы просто, но да. — Это сложный процесс? — Решение сложное. А процесс… болезненный. — Болезненный? Почему это так его удивило? Разве у людей не так? «Мужчины!» — презрительно фыркнула Мелани. — Невыносимо болезненный, — сообщила я. — Каждый из нас помнит, что чувствовали наши Матери. Док завороженно почесал подбородок. — Интересно, по какому пути проходила эволюция, которая породила общество муравейник с матками-самоубийцами… — Он витал где-то далеко, в своих мыслях. — Самопожертвование, — пробормотал Уэс. — Гм, оно самое, — сказал док. Я закрыла глаза, уже жалея о том, что рассказала. Голова кружилась. От усталости или от раны? — Ох, — пробормотал док. — Ты ведь спала меньше моего, да, Анни? — Все в порядке, — пробубнила я, не открывая глаз. — Вот весело! — брякнул кто-то. — У нас тут мамаша-инопланетянка, которая в любой миг может лопнуть, рассыпаться на миллион гаденышей. — Т-с-с! — Они вас не тронут, — пояснила я. — Без тел носителей они быстро погибнут. — Я содрогнулась, представив невообразимость горя: миллион крошечных, беспомощных Душ, крошечных серебристых малышей, увядающих… Никто мне не ответил, только послышался вздох облегчения. Как же я устала! Плевать, что Кайл лежит в трех футах от меня. Плевать, что двое из присутствующих встанут на его сторону, как только он очнется. Мне хотелось одного — спать. Само собой, тут и проснулся Уолтер. — Глэдис? — едва слышно простонал он. Я вздохнула, перекатилась к нему, поморщилась от боли в ноге и нащупала его руку. — Здесь, — прошептала я. — Ах! — В голосе Уолтера слышалось облегчение. Аарон и Энди возмущенно зашептались, но док их утихомирил: — Анни отказалась от сна и покоя, чтобы облегчить страдания Уолтера. У нее все руки в синяках. А что вы для него сделали? Уолтер снова застонал: низкий, утробный звук быстро перерос в тоненькое хныканье. Док поморщился. — Аарон, Энди, Уэс… сходите за Шэрон. — Все вместе? — Выметайтесь, — перевел Джеб. Ответом стало дружное шарканье удаляющихся ног. — Анни, — шепнул док мне на ухо. — Уолт мучается. Пожалуй, хватит ему страдать. Дыхание у меня сбилось, и я медленно разомкнула веки. — Будет лучше, если он меня не узнает. Пусть думает, что здесь Глэдис. На лицо Уолтера снизошло умиротворение. — Прощай, Уолт! Может, еще свидимся… — сказал Джеб и отошел. — Ты замечательный человек. Нам будет тебя не хватать, — прошептал Джаред. Док возился с упаковкой морфия. Зашуршала бумага. — Глэдис? — всхлипнул Уолтер. — Больно… — Ш-ш-ш. Все пройдет, док тебе поможет. — Глэдис? — Да? — Я люблю тебя, Глэдис, всегда любил. — Я знаю, Уолтер. Я тоже тебя люблю. Ты же знаешь… — Уолтер вздохнул. Док склонился над Уолтером со шприцем в руках, и я зажмурилась. — Спи спокойно, друг, — прошептал док. Пальцы Уолтера расслабились, разжались. Я не выпустила его руки — теперь я цеплялась за нее. Тянулись минуты. Мое дыхание, прерывистое и неровное, грозило сорваться на всхлипы. Кто-то тронул меня за плечо. — Вот и все, Анни, — хрипло произнес док. — Он уже там, где нет боли. Доктор высвободил мою руку и осторожно меня перевернул. В новой позе боль притупилась, но лишь самую малость. Я схватилась за больной бок и не стала сдерживать рыданий, зная, что уже не потревожу Уолта. — Ладно, давай уж. Я же вижу, иначе ты места себе не найдешь, — проворчал Джаред. Я попыталась открыть глаза и не смогла. Что-то кольнуло в предплечье. Странно, руку я, кажется, не поранила — да еще в таком странном месте, у самого локтя… «Морфий», — прошептала Мелани. Все куда-то плыло. Я попыталась собраться с мыслями, но тщетно: меня уносило все дальше и дальше. «Никто со мной не попрощался, — тупо подумала я. — От Джареда я и не ждала, но Джеб… Док… Иена не было…» «Ты не умрешь, — пообещала Мелани. — Просто поспишь». Потолок надо мной заливал тусклый звездный свет. Ночь. Как много звезд! Интересно, где я? Не видно ни темных стен, ни потолка — одни лишь звезды кругом… Ветер обдувал мне лицо. Откуда-то пахнуло… песком и чем-то еще… чем-то, что я никак не могла распознать. Затхлая вонь исчезла. В сухом, без примеси серы, воздухе, витал запах чистоты. — Анни? — Кто-то коснулся моей здоровой щеки. Надо мной склонилось побледневшее лицо Иена. Нежное касание пальцев показалось прохладнее ветерка. Где я? — Анни? Проснулась? Они не станут долго ждать.