– Лизы здесь нет! – отрезал Кушнарёв. – А где она? – У себя дома. – И, немного помолчав, счёл нужным объяснить: – Мы не живём вместе. Лиза переедет ко мне сразу после свадьбы. Мы так решили. Мирослава кивнула, давая понять, что приняла его ответ к сведению. Кушнарёв поднялся из-за стола, накрыл тарелку с недоеденными бутербродами салфеткой и убрал её в холодильник. Оставшееся в чашке какао вылил в раковину и ополоснул чашку. «Выходит, я всё-таки испортила парню аппетит», – с некой толикой удовлетворения подумала Мирослава. – Идёмте в зал, – сказал между тем Кушнарёв и направился к выходу из кухни. Мирослава, поднявшись со стула, на котором только что снова удобно устроилась, последовала за ним. Он привёл её в довольно большую комнату, заставленную тяжёлой на вид тёмной мебелью со светло-соломенной обивкой кресел, дивана и стульев. Примерно такого же цвета были шторы, висевшие на окнах. Стол был застелен ярко-жёлтой скатертью. В массивной хрустальной вазе (привет из советского прошлого) стояла небольшая еловая ветка, украшенная несколькими шарами и перевитая серебристыми нитями дождя. Кушнарёв молча указал Мирославе на одно из кресел. Сам сел на второе и бросил одно лишь слово: – Спрашивайте. Мирослава не заставила себя упрашивать и задала свой первый вопрос: – Какие у вас с дядей были отношения? Он поднял на неё глаза и слегка прищурился: – Ваш вопрос мне кажется странным. – Отчего же? – Ну, какие могут быть отношения у дяди с племянником?! – Вообще-то отношения между дядьями и племянниками бывают самыми разными. Но меня интересуют именно ваши отношения. Кушнарёв опустил глаза и, сглотнув, ответил: – Я любил своего дядю. И смею надеяться, что он меня тоже. – Дядя вам помогал? – Конечно! – воскликнул Кушнарёв. – Меня интересует в первую очередь материальная сторона вопроса. – Материальная, – вздохнул Олег, – тогда, наверное, я буду вынужден обмануть ваши ожидания. – Что так? – Нет, дядя тратил на меня деньги, пока я был мальчишкой и, лишившись родителей, рос в его семье. Но по мере взросления я старался сам зарабатывать и, встав на ноги, уже не тянул из дяди денег. Как некоторые, – непроизвольно вырвалось у него. – Под некоторыми вы имеете его сына Эдуарда? – Неважно, кого я имел в виду, – быстро ответил он. По лицу Кушнарёва было заметно, что он сожалел о вырвавшихся у него словах. – Анфиса Позднякова, ваша двоюродная сестра, часто обращалась к отцу за финансовой помощью? – Насколько мне известно, – сухо проговорил Олег, – вообще не обращалась. Никифор Лаврентьевич делал, конечно, ей дорогие подарки на день рождения, Новый год и Восьмое марта. Но в основном задаривал подарками внуков. И, к слову сказать, их родители, что Анфиса, что Тихон, не раз выражали дяде по этому поводу неудовольствие. – Почему? – А то вы не понимаете, – покосился на неё Кушнарёв. – Не совсем, – обронила Мирослава. – Вы видели в детстве сказку «Снежная королева» в постановке Евгения Шварца, в которой Герду играла Елена Проклова? – уточнил он. – Ну, – неопределённо протянула Мирослава. – Так там мамаша маленькой разбойницы, атаманша шайки, прямым текстом сказала: «Детей надо баловать. Вот тогда из них вырастают настоящие разбойники!» – Припоминаю что-то такое, – невольно усмехнулась Мирослава. – Ну, так вот, ни Анфиса, ни Тихон не хотели, чтобы их дети выросли настоящими разбойниками. – Подозреваю, что их дед тоже этого не хотел, – заметила Мирослава, подумав про себя, что Твердохлёбову-старшему было достаточно хлопот и с непутёвым сыном. – Конечно, не хотел, – согласился Кушнарёв, – но дед – он и в Африке дед. – А как вы отнеслись к женитьбе своего дяди на Снежане? – спросила Волгина. – Как я мог к этому отнестись? – переспросил Кушнарёв и пожал плечами. – Нормально отнёсся. – Вам не показалось, что избранница была слишком молода для вашего дяди? – В наше время слишком молодыми в неравных браках бывают не только жёны, но и мужья, – резонно заметил племянник Твердохлёбова. – Что да, то да, – вынуждена была согласиться Мирослава и тут же спросила: – Вас не смутило то, что дядя увёл невесту у сына своего лучшего друга? – Меня это не привело в восторг, – осторожно признался Кушнарёв, – но согласитесь, что это не моё дело, осуждать или одобрять поступки родного дяди. – И, подумав, добавил: – К тому же у меня сложилось впечатление, что супруги Калитовские были ему за это настолько благодарны, что, будь у них такая возможность, вручили бы дяде орден за отвагу и самопожертвование в деле спасения их единственного сыночка. – А сам Виталий Калитовский? – Что – Виталий? – снова переспросил Олег. – Тоже вручил бы Твердохлёбову орден? – Нет, конечно, – усмехнулся Олег, – но тут такое дело. – Какое? – Спорное! Виталик сначала, естественно, горевал – но не думаю, что он так уж убивался из-за потери дорогой его сердцу Снежаночки. – Отчего же? – Подозреваю, что её уход к дяде он воспринял как удар по самолюбию, – Олег усмехнулся. – Ещё бы! От него, молодого, умного, красивого, перспективного, девушка ушла к ровеснику его отца. В прошлые века, – добавил он с иронией, – за такую оплеуху на дуэль вызывали. – Так, может быть, это и была отложенная дуэль? – мгновенно ухватилась за ниточку Мирослава. – Вы называете дуэлью предательский удар по голове? – спросил он, не скрывая скепсиса. Мирослава ничего не ответила, продолжая внимательно смотреть на парня. – Да нет, не может того быть, – покачал он головой через некоторое время, вероятно взвесив все «за» и «против», – кто угодно, только не Виталик. – Ваши слова «кто угодно» можно трактовать широко. – Я не это хотел сказать. – А что? Кушнарёв пожал плечами. – Насколько я понимаю, супругов Калитовских вы из числа подозреваемых исключаете? – Исключаю, – подтвердил Кушнарёв. – Вы не верите в то, что с вашим дядей мог поквитаться за сына Игнат Варфоломеевич? – Я вам уже сказал, что не верю. И объяснил почему! – Только потому, что он был рад тому, что его сын не женится на Снежане? – В первую очередь. – А во вторую? – Если бы дядя Игнат был виноват, они не обратились бы за помощью к вам. – Тут вы не правы, – едва заметно улыбнулась Мирослава. – Это ещё почему? – удивился Олег. – Потому что я не говорила, что работаю именно на супругов Калитовских, это всего лишь ваша догадка, а во-вторых, ради спасения сына родители могут пожертвовать не только своей свободой, но и жизнью.