– Я помню об этом. – И как видишь, его расчёты оправдались. – Только ему самому это счастья не принесло. – Увы. – Ладно, оставим это. Я так понял, что сама Снежана обвиняет в убийстве мужа пасынка? Мирослава кивнула. – А на кого грешит Лукерья Самсоновна? – Она туманно намекнула мне на возможность того, что её племянника мог убить проникнувший в дом неизвестный. – То есть она имела в виду любовника его жены? – Думаю, что нет, – покачала головой Мирослава. – Тогда кого же? Ведь для того, чтобы убить хозяина дома, нужен мотив. Я бы ещё понял, если бы Твердохлёбовых ограбили. Но ведь у них ничего не взяли? – Ничего, – подтвердила Мирослава, – если это только не были какие-то документы, хранящиеся где-то у хозяина в тайнике, так как никто не тронул ни его ноутбук, ни телефон. Однако эта версия кажется мне весьма хлипкой, ведь никаких следов неизвестного не замечено, а уж тем более учинённого им в доме или хотя бы в кабинете Твердохлёбова беспорядка обнаружено не было. – И всё-таки побывать в конторе Твердохлёбова и поговорить с его сотрудниками, наверное, не будет лишним. – Не будет, – согласилась Волгина. – Но это ещё успеется. А пока я бы хотела поговорить с племянником убитого. Возможно, он как лицо, не заинтересованное в смерти дяди, но знающее семью изнутри, сможет дать нам более объективную информацию. – Вы уверены в том, что Олег Кушнарёв не был заинтересован в смерти дяди? – Уверенной в этом я быть не могу. Но, как правило, на наследство от родителей претендуют их дети, но никак не племянники. – Бывают исключения, – заметил Морис. – Бывают, – согласилась Мирослава, – я не исключаю, что Никифор Лаврентьевич и оставил племяннику, которого, по словам свидетелей, очень любил, какую-то сумму денег, но львиную долю наследства всё-таки, скорее всего, получат Анфиса Позднякова и Эдуард Твердохлёбов. Тётке Никифор Лаврентьевич, несомненно, тоже что-то оставил. Но навряд ли старушка захотела бы укокошить племянника. – Да, заподозрить её в этом трудно. – К тому же Твердохлёбов мог и не упомянуть в завещании свою старую тётку, потому что ему и в страшном сне не могло присниться, что она его переживёт. – И всё-таки будем исходить из того, что Никифор Лаврентьевич, как человек деловой, предусмотрел и эту микроскопическую возможность. – В любом случае никто старушку из дома не выгонит. – Будем надеяться. – Кстати, Снежана упомянула о том, что вторая жена Твердохлёбова, мать Эдуарда, в ту роковую ночь была поблизости. – То есть? – Со слов Снежаны, Розалия Павловна остановилась в гостинице неподалёку, но исключительно для того, чтобы собирать компромат на Снежану. – То есть собирать сплетни? – Зачем же так грубо, – усмехнулась Мирослава. – Я почему-то не сомневаюсь в том, что сама Снежана в разговоре с вами выразилась именно так. – Ты догадливый. – По-моему, нам не хватает Шуры, – неожиданно заявил Морис. – Неужели? – рассмеялась Мирослава. Глава 12 На следующий день рано утром Мирослава отправилась к Олегу Кушнарёву. Она надеялась застать его за завтраком. Предупреждать о своём приезде племянника Твердохлёбова она не хотела сразу по нескольким причинам. Но основной из них была та, что она не собиралась давать ему время на подготовку к разговору и хотела застать его врасплох. Подсознательно она надеялась застать в квартире Кушнарёва и его невесту. Адрес племянника убитого ей предоставила Аделаида Сергеевна Калитовская, как и адреса всех других лиц, бывших в ту ночь в доме жертвы, кроме адреса Лизы. Сказать, что Кушнарёв удивился её появлению на пороге своей квартиры, было бы не сказать ничего. Поначалу, вероятно, увидев в глазок девушку, он открыл ей дверь, не спросив, кто она и что ей нужно. И только потом задал вопрос, несколько удививший Мирославу: – Вы принесли письмо? – Какое письмо? – спросила она. – Заказное! – Я похожа на почтальона? – улыбнулась Волгина. – Сейчас никто не похож на того, на кого ему следует быть похожим, – вздохнул он, – разве что за исключением разносчиков пива. – Наверное, вы правы, – невольно улыбнулась она и призналась: – Вынуждена разочаровать вас, письма я не принесла. – Если вы что-то продаёте или предлагаете, – начал он, поморщившись, и потянул ручку двери на себя. – Минуточку! Я детектив! Мирослава Волгина. – Детектив? – Он потёр лоб. – Ничего не понимаю! Во всяком случае, мне, кроме того, что я уже сказал вашему сотруднику, добавить нечего. – Я частный детектив. И не знаю, что именно вы рассказали сотруднику полиции. – Вы частный детектив? – Его широко расставленные светло-карие глаза смотрели на неё удивлённо и недоверчиво. – Да, – ответила Мирослава, – вот мои документы, – она развернула перед его глазами своё удостоверение. – Понятно. Я даже догадываюсь, кто вас нанял. – Мне нужна ваша помощь, – сказала Мирослава. – Что ж, проходите, – сказал он, немного помявшись, и добавил: – Но учтите, что времени у меня не так уж много. – Я учту, – пообещала она. Кушнарёв провёл её, как она и ожидала, на кухню, где пахло какао. На тарелке лежали бутерброды с сыром, сливочным маслом и ветчиной. – Присоединяйтесь, – он указал ей на стул, придвинутый к столу, – я сейчас налью вам какао. – Спасибо, – поспешила отказаться Мирослава, – я уже позавтракала. – Ну что ж, – он бросил на неё оценивающий взгляд и, видимо, остался доволен, – а я, с вашего позволения, позавтракаю. – Конечно, конечно. Кушнарёв принялся за бутерброды и какао. А Мирослава подумала, что смерть дяди, как видно, аппетита ему не испортила, и спросила небрежно: – А где Лиза? – Лиза? – удивился он и закашлялся. Мирослава поднялась со стула и заботливо постукала его по спине. Потом налила в стакан, стоявший на столе, воды из графина и протянула хозяину дома. Он выпил его, пробурчал: – Спасибо, – вытер выступившие на глазах слёзы и спросил: – Почему вас интересует Лиза? – По-моему, это естественно, ведь она тоже была в новогоднюю ночь в доме вашего дяди. – Ну и что? Лиза моя невеста! И была она вместе со мной. – Я ничего не имею против этого. – Тогда что же? – Просто мне хотелось бы поговорить и с ней.