Поняв, что детектив не разделяет её точки зрения, Снежана призналась: – Про Анфису я просто так сказала. Вообще-то убить Никифора мог только Эдуард. – По какой причине? – Ради получения наследства! – В голосе молодой женщины прозвучали нотки удивления недогадливостью детектива. – Отчего же ему так не терпелось получить отцовское наследство? – Потому что он в долгах как в шелках. – А где Эдуард работает? – Нигде. Эдик у нас работать не любит. – Он мог бы попросить у отца. – Просил, – пожала плечами Снежана. – Но с некоторых пор Никифор перестал давать сыну деньги. – Почему? – Потому что в него всё как в бездонную бочку. – В этот приезд отец с сыном не ссорились? – Ещё как ссорились! Я слышала, как они орали друг на друга, – заявила молодая вдова. – Но не стала вмешиваться. И Варька слышала. – А кто такая Варька? – Горничная наша, Варвара Метёлкина. – А полиция в курсе ссоры отца с сыном? – Думаю, да, – неопределённо отозвалась Снежана. – Так вы говорили им, что слышали ссору? – Я сказала, что Никифор с Эдуардом лаялись постоянно. – Вы слышали, как ваш муж сказал, что спустится в подвал за вином? – Это все слышали. Но потом идти вызвался Эдик. Однако пошёл всё-таки Никифор. А Эдик, наверное, спустился следом и трахнул его бутылкой по голове. – А у вас есть алиби на время убийства вашего мужа? – Алиби ни у кого нет, – совершенно спокойно ответила Снежана. – Мы все в это время гуляли и озорничали на улице. – Однако убийца вашего мужа нашёл возможность отлучиться. – Это мог сделать любой из нас. Но я думаю на Эдуарда, – упрямо повторила свою версию Снежана. – А Олег Кушнарёв мог быть заинтересованным в смерти вашего мужа? – Олег? – Глаза Снежаны даже округлились от удивления. – Да он боготворил моего мужа! – Тем не менее, может быть, ему тоже нужны были деньги? – Уверена, что нет. Да и не получит он их после смерти моего мужа. – А при жизни Никифор Лаврентьевич помогал племяннику материально? – Насколько мне известно, нет. – Почему? – По-моему, Олег сам не хотел брать у дяди деньги. «Надо же, все какие принципиальные, – подумала про себя Мирослава, – что зять, что племянник. Даже подозрительно». – Снежана! А с невестой Олега Лизой вы хорошо знакомы? – 31 декабря увидела её в первый раз. – И какое она произвела на вас впечатление? – Тихоня. И влюблена в Олега как кошка. – Почему как кошка? – невольно улыбнулась Мирослава. – Потому что так говорят про сильно влюблённую женщину, – пояснила Снежана. – Снежана, у вас ведь есть ребёнок? Женщина заметно погрустнела и кивнула. – Почему же он не дома? – Так надо, – ответила Твердохлёбова, а потом, подумав несколько мгновений, махнула рукой и сказала: – Эх, была не была! Всё равно ведь узнаете. Мирослава терпеливо ждала. – Осуждать небось меня будете, – пробормотала вдова себе под нос. – Я никому не судья. – Все так говорят. – Так что же вы хотели мне сказать? – Никифор настаивал на экспертизе по установлению отцовства. – Это не его ребёнок? – Кабы знать, – вздохнула женщина. – То есть вы не знаете, от кого у вас ребёнок? – удивилась Мирослава. – А что тут удивительного, – обиженно поджала губы Снежана, – посмотрела бы я на вас, если бы вы спали сразу с двумя мужчинами и забеременели. – Действительно, сложная ситуация, – пробормотала Мирослава. – То-то и оно, – отозвалась Снежана, не уловив тонкой иронии в голосе детектива. – Вы, насколько я понимаю, не хотели проведения экспертизы? – Не хотела… – Почему? Ваш любовник бедный человек? – Нисколько. Просто я была в растерянности. Теперь всё равно придётся проводить экспертизу. Если я не соглашусь по доброй воле, Эдуард и его мать хай поднимут. Ведь земля слухами полнится. Эдик точно знает, что у меня, кроме его отца, ещё есть мужчина. – Знает или догадывается? – уточнила Мирослава. – Какая разница! – Вообще-то большая. – Не скажите, мне донесли, что его мать Розалия Павловна поселилась в местной гостинице! – Зачем? – Как зачем?! Вынюхивает! И сплетни собирает. Так что я подумала, что лучше уж сделать экспертизу. Тем более мой любимый человек ни от меня, ни от ребёнка не отказывается. – Хорошо, если это так. Снежана ни с того ни с сего всхлипнула и, достав большой клетчатый платок, громко высморкалась. Мирослава хотела спросить, по какому поводу слёзы, но решила воздержаться. Однако Твердохлёбова посчитала нужным объясниться: