С великомученическим вздохом Ориэль чуть сдвинулся. Так, чтобы раненый смог увидеть меня и волка. Тот потихоньку терял плотность, будто истаивая под моей рукой. Исчезала и грязь с его шкуры. Призрак снова становился белоснежным и... прозрачным. — Жива. Устала. Больно, — прошелся по мне взглядом ртутных глаз мужчина. — Прости, дева. Дух, ты молодец, что спас свою женщину, — это уже было адресовано Раулю. У меня дернулось веко. Вот только женщиной ду́хов меня еще не называли. Призрак волка же отреагировал... никак. Даже не моргнул, просто лежал и смотрел вперед. — Кто ты? Как твое имя? — снова обратился ко мне диззарг. — Агата Серебряко́ва. Я управляющая этого гостевого дома для потерянных душ. И еще я проводница эфира. Ваш мир позвал меня, чтобы я спасла вас, — спокойно поведала я. — Я не могу уйти. — Мне это известно. Эфир рассказал, кто вы и что случилось. Я все знаю. — Никто не знает все. Я попыталась улыбнуться. Не вышло. — Зачем ты спасла меня? Император смотрел на меня внимательно, испытующе. Словно ждал, что я назову цену за свою помощь. — Ваш мир позвал. Я пришла, — просто повторила я, не оправдав его надежд на какое-то иное объяснение. Леслия и Ориэль не мешали нашей беседе. Маленький целитель сосредоточенно лечил, то касаясь ран, то водя ручками над кожей. Сильфида следила за его действиями и придерживала иногда вздрагивающего от боли раненого. — Что ты хочешь за свою помощь, Агата Серебрякова? Ты пришла не одна. Что вы все хотите за мое спасение? — Смотрел при этом император только на меня, словно признав старшей над остальными. — Ничего. Но ваш мир хочет, чтобы вы остановили войну. Когда целитель закончит с вашими ранами, я передам послание. — Как? — Я же сказала, я слышу эфир. И могу проводить информацию. — Такие, как ты, исчезли давно, — устало обронил диззарг и прикрыл глаза. Спустя час мы сидели тут же, на крыльце, и ели. Император отказался входить под крышу, боясь, что неведомая магия унесет его прочь. Мои уверения, что я не позволю этого, он предпочел не услышать. Ну а я не стала настаивать. Пришлось выдать ему простыню, которую он накрутил на себя на манер древнеримской то́ги, и так и сидел на крыльце. Ориэль страшно устал, выложившись по максимуму на лечение. Он понуро притулился у стеночки и пил какой-то энергетический коктейль, который заказал у отеля. Для диззарга я заказала целую гору сытной горячей мясной еды, но только после того, как целитель подтвердил, что можно. А то мало ли? Обычно после полостных операций есть не разрешают. Но тут иной случай, так что я полностью положилась на цейлина. Как он сказал, так и надо. Император ел аккуратно, хотя быстро. Видно было, что он ужасно голоден, но воспитание... Леслия пила свой любимый жидкий кислород и помалкивала, поглядывая на нас всех по очереди. Волк, снова ставший полностью неосязаемым, не отходил от меня. Сидел за плечом, словно охрана. Диззарг периодически смотрел на него оценивающе, но ничего не говорил. Я тоже неторопливо поглощала легкие закуски и запивала красным сухим вином. Мне надо. Предложила этот напиток императору, тот попробовал, но не оценил. Спросил, нет ли более крепкого алкоголя, и тут же получил от отеля целый графин густого фиолетового чего-то. Вероятно, какой-то местный продукт. Наконец с трапезой было покончено. Оттягивать разговор дальше не представлялось возможным. Да и к тому же я хотела убраться отсюда. Мы сделали невозможное, вернули этого мужчину практически с того света. Я не могу и не хочу больше находиться в этой братской могиле, расстилающейся вокруг нас. А кстати! — Эти тела... — указала я подбородком на поле брани. — Их некому похоронить? Но так оставлять нехорошо, да? — Я вознесу молитвы, светило дневное заберет своих сынов. Светило ночное упокоит своих, — спокойно ответил император. Эфир сообщил мне его имя, но сам мужчина не представлялся, и я сочла, что раз не хочет, то и не надо произносить его вслух. — Светила заберут? — озадаченно уточнила Леслия. — Как так? — Диззарги — дети светила ночи. Дошаны, чья кожа черна́, а волосы о́гненны, — дети дневного светила, — ровно пояснил он. — И те, и другие — дети этого мира, — негромко обронила я. — И он недоволен вами. Вы почти разрушили все. Ответом мне была тяжелая тишина. — Если вы готовы, последний император этого мира, то я передам вам послание. Я протянула открытую ладонь. — Я готов! — Моя ладошка утонула в его руке. — Смотрите и слушайте, — просто сказала я и открыла сознание. В прошлый раз, когда я проводила через себя информацию для господина Э, демона одного из множества миров, все было иначе. Мы искали что-то конкретное, отсеивая ненужное. Сейчас же я уже четко знала от эфира, что именно нужно передать. Все, что касалось войны и мира. Как все было когда-то давно, почему случилась беда, что может спасти ситуацию. Я показывала возможные варианты развития событий. Вероятно, ситуация здесь была настолько удручающей, что миру пришлось не просто вмешаться, но и взять на себя роль оракула и провидца. Он демонстрировал возможные исходы при различных действиях, которые может предпринять император. Большая часть их была еще ужаснее и трагичнее, чем то, что происходило сейчас. Но были и благоприятные варианты разрешения давнего конфликта между народами, если... И вот на одно из этих «если» и должен решиться мой визави́. Спустя некоторое время мы закончили. Я сидела и безмолвно смотрела на глубоко задумавшегося мужчину. Он все увидел, услышал, принял и осознал. Ему надлежит решить, что он выберет и как поступит. — Скажи мне, дева, чья кожа бела, как у дочери ночного светила, а волосы рыжие, как у дочери светила дня... — начал он издалека. — Да? — Я диззарг и вижу суть. Твои волосы были светлыми. Цвет их сменился на оттенок огня не по твоей воле и выбору. — Д-да, — с запинкой ответила и посмотрела на перекинутые на грудь пряди. — Что изменилось? — В смысле? — растерялась я. Он, вообще, о чем? Что может измениться от того, что я перестала быть русоволосой, а стала огненно-рыжей? — Твой характер изменился? Ты стала ненавидеть ночь и любить день? К тебе пришли иные привычки? — Да с чего бы вдруг? — озадаченно моргнула я. — Это ведь всего лишь цвет волос. Я, конечно, не выбирала его. С одним родилась, а нынешний, скажем так, одно из последствий моей работы и контакта с... гм... волшебной субстанцией. Но я-то — та же самая, какой была всю свою сознательную жизнь. — Тебя не удивляет и не отталкивает, что моя кожа серебристая, твоя белая, у этой дочери ветра иной оттенок и волосы золотистые? Я глянула на Леслию. Она же принялась разглядывать свою руку. У нее и правда тон кожи иной, чем у меня. Намного более теплый, я-то совсем белокожая, типичная восточная славянка. Обдумав прозвучавшие вопросы, я, кажется, поняла, что именно хотел, но не мог внятно сформулировать император погибающего мира. — На моей планете живут разные народы. Такие, как я, с белой кожей. С кожей красного и желтого оттенка. С темно-коричневой и черной, золотистой и... бежевой, — с трудом подобрала я аналог для цвета «кофе с молоком». — У нас разные глаза, волосы, кожные покровы. Отличаются фигуры, строение скелета, уши, носы, брови, формы черепа и разрез глаз. Среди нас есть худые и толстые, низкие и высокие, тонкокостные и крепкие, изящные и мощные, словно вековые деревья. Но мы все люди, все живем в одном огромном мире. И да, конечно же, у нас тоже случаются войны. И мы также не единожды едва не уничтожили свой большой дом. Но если бы вдруг кто-то смог бы примирить и не допустить подобных войн в будущем — это было бы здо́рово и здоро́во для всех. — Но ты сама не меняешься, когда трансформируются твое тело и волосы? — настойчиво уточнил диззарг. — Я — нет. — Если бы твой мужчина был иной расы, и ребенок родился смеском? Взяв от вас обоих разное, присущее именно вашим народам? — Ну и что? Он ведь все равно был бы нашим ребенком. И раз уж я выбрала его отца своим мужчиной, то все в порядке. Главное, чтобы малыш был здоров и наследие предков было генетически совместимо. — Хорошо, — медленно кивнул он. Мы еще посидели, помолчали. — Что ж, существа иных миров. Мне пора. Дневное светило скоро покинет небосклон, я должен вознести молитву, чтобы оно забрало тела своих детей. После я обращусь к светилу ночи. Но сначала хочу отблагодарить вас всех, — обвел нас уставшим, но решительным взглядом диззарг. — Спасибо, нам ничего не нужно, — покачала я головой. — Мы не ради награды, — закивал Ориэль. Маленький цейлин настолько устал, что с момента, как прекратил лечение, не проронил ни звука. Просто тихонечко сидел в сторонке и отдыхал. — Я знаю. Но мне решать, — чуть дрогнули уголки губ нашего гостя. — Госпожа Агата, моя спасительница. Проводница эфира. Я никогда не забуду тебя. Благодарю. Дочь ветра, спасибо. Неведомое мне маленькое существо, коего не должно существовать, но существует. Великий целитель. Я дарую вам троим благодать ночного светила. Где бы вы ни были, в каком бы мире ни оказались, светило ночи всегда будет вам благоволить и помогать. Только попросите, и оно придет вам на помощь. Осветит путь или скроет от недоброжелателей, пустит указующий дорогу лучик во тьме, утешит или даст сил. — О-о... — протянула я. В магии я ничего не понимаю, но если неведомым образом луна сможет пускать путеводный луч и указывать путь, то это же отлично! Не откажусь от такой волшебной плюшки.— Спасибо! Я с радостью принимаю ваш дар. — Благодарю, — церемонно склонила голову Леслия. — Я признателен, спасибо, — улыбнулся Ориэль и бросил быстрый взгляд на небо, где местное солнце катилось к горизонту.