Собственно сеанс прошел, можно сказать, спокойно. Длительность, как и положено, двенадцать минут. Давление росло ступенчато, повышаясь каждые две минуты. Но до уровня прошлого раза все-таки недотянуло. Так что Петя даже накопителем стал пользоваться только на двух последних ступенях. Зато энергию по каналам погонял знатно, да и хранилище очень неплохо нагрузил. Никита был занят тем же самым, только накопителя у него, похоже, не было. Так что последние минуты был он очень сосредоточен, но проблем, кажется, не имел. Все-таки и разряд у него на два выше, чем у Пети, – пятый. И это в начале второго курса! Ясно, что достигнет и третьего. В смысле не курса, а разряда. Если и не к окончанию академии, то достаточно скоро после этого. При условии, что качаться продолжит. А он – продолжит. Петя завистливо поежился. В отличие от него, Волохов почти наверняка станет генералом. Да еще и так потомственный дворянин. Везет же некоторым… Дверь камеры открылась, Петя не спеша вышел наружу. А там царила даже не суета, паника. Кадеты толкались в дверях, стремясь вырваться из лаборатории, Сорокин с Левашовым были рядом с ними и вроде как пытались навести порядок, но при этом сами жались поближе к дверям, только сужая проход. На полу валялись аж четыре тела. Двух кадетов, хозяина лаборатории – преподавателя магической практики Глока и, что уже совсем печально, Новикова. Оба преподавателя были совсем рядом с артефактом, и их головы охватывала черная тень духа. Двух духов? Или это один так разделился? – Отключите же артефакт наконец! – возмущенно кричал ректор, но почему-то никто не спешил это делать. Судя по всему, именно это и пытался сделать Глок, когда на него напал дух. А Новиков кинулся ему помогать. Почему-то один. Полно же целителей в комнате… Отключить давилку было необходимо, но как это делается, Петя не знал. Не учили их этим артефактом управлять, нечего кадетам одним тут делать. Впрочем, что Глок заходит куда-то за конструкцию и вроде как к чему-то руки прикладывает, он видел. Вопрос – куда и что при этом делает? После секундного колебания, все-таки кинулся к Новикову. Маготрон и без него отключат, а целителя надо спасать. Но на всякий случай спросил: – Как он отключается? Нам не показывали. – Маг земли нужен, – буркнул один из ассистентов Новикова, делая неуверенный шаг в его сторону. – Послали. Бред какой-то. Столько преподавателей – и только один из них может управлять маготронами? А Сорокин, кстати? Он – воздушник, но ведь у него и вторая стихия есть. Или Петя путает? Так или иначе, в Новикова он вцепился всеми силами. Чернотой он, кажется, еще в прошлый раз досыта наелся. Втягиваться в Петю она не желала. Но дальнейшее проникновение в тело преподавателя удалось притормозить. К сожалению, только притормозить, а не остановить. Что же делать? А еще Глок рядом. По которому тоже чернота распространяется. Нельзя сказать, чтобы Петя о нем особо переживал. Не испытывал он симпатии к этому преподавателю. Как и тот к нему. В принципе как человек тот же Сорокин куда более неприятен, но именно с ним у Птахина отношения были нормальными. Эх, Левашова бы на его место! Но у дверей, гад, жмется, не подходит. В общем, идея, пришедшая Пете в голову, ему совершенно не нравилась, но других не было. Приставив один канал-манипулятор к черноте, заползавшей в Новикова, второй манипулятор он подсоединил к той, что добивала Глока. И попытался перекачать одну черноту в другую, пропуская ее через себя, естественно. Как ни странно, получилось. Клякса вокруг головы целителя стала уменьшаться, и ее проникновение внутрь каналов Новикова прекратилось. Даже назад немного подалась. А Глок? Придется им пожертвовать. Вот только черноте надолго его не хватит. А что потом? К счастью, в этот момент в лабораторию вбежал (!) Трегубов. И кинулся к давилке. Все. Чернота перестала прибывать. Более того, похоже, ее Ульратачи стал обратно к себе стягивать. Только поздно. Неужели раньше прервать сеанс не могли? Впрочем, всех обстоятельств Петя не знал. Ассистент наконец подошел и склонился над Новиковым рядом с Петей. И второй тут же рядом пристроился. Старичок Родзянка тоже подошел, но этот продолжал стоять прямо. Наблюдал. Потом, правда, заклинаниями кидаться стал. Все. Новикова откачали. Ассистенты помогли ему подняться, отвели к креслу, посадили. Кажется, раньше в нем как раз Родзянка сидел. Но ничего, тот протестовать не стал. А вот к Глоку никто так и не подошел. Видят, что уже труп? Или боятся? Посмотрев на лица начальства, Петя понял, что напуганы многие изрядно. Нет, никто не трясся, но многие злились. А это, как он успел заметить, еще работая в лавке, самый надежный признак пережитого солидным человеком испуга. Помнится, как его и остальных приказчиков Куделин гонял после того, как лавку мытник посетил. Вроде тот и не стал ни к чему придираться, а купец все равно потом на весь белый свет злился. А доставалось семье и приказчикам… – Ну что, господа! Доигрались?! – мрачно произнес ректор. – Три трупа в результате «абсолютно безопасного» сеанса. Так, кажется, Глок выразился? С него теперь не спросишь. Но, думаете, я не знаю, по чьей рекомендации он так сказал?! – Господа, давайте не будем искать сейчас виновных, – прервал его опричник Стасов. – Тем более при кадетах. Кадетом тут был один Петя. Если не считать Ульратачи. Волохов, видимо, успел вместе с первокурсниками уйти. Ну да ладно. Слушать, как начальство между собой собачится, вредно для здоровья. – Разрешите идти? – обратился он в пространство. Ректор только рукой махнул, а вот Левашов неожиданно подскочил и лично выпроводил его за дверь. Кажется, и сам был не прочь вместе с ним пойти, но его Трифонов окликнул. Петя внутренне усмехнулся. Эти господа вроде общий язык нашли. Вместе его к шаману в давилку засовывали. Вот теперь пусть вместе и отдуваются. Петя же сразу в город пошел. Подальше от всей этой суеты. Кадеты, хоть и в академии живут, вольны личное время проводить по собственному усмотрению. И внутренний голос подсказывал Птахину, что разбирательство произошедшего будет для многих (если не всех) очень неприятным. И попадаться под горячую руку совершенно не хотелось. Вроде бы обвинить Петю никто ни в чем не может. Наоборот, он единственный, кто кинулся Новикова спасать. И спас, между прочим, хоть и не один в этом поучаствовал. За такое по идее награждать надо. Да только все награды у куратора их курса сводятся к предоставлению почетной возможности вне очереди посуду на кухне мыть или сортиры драить. В лучшем случае клетки в зверинце чистить. Там хотя бы с грифонами и мантикорами можно о жизни поговорить, да на эту жизнь пожаловаться. Поймут и пожалеют, если с ними энергией жизни поделиться. Может, вправду стоит к ним зайти? Энергии в накопителе много. Нет, в другой раз. Пока лучше в город. Дела есть, да и нервы успокоить не мешает. После кошмара, творившегося в лаборатории, судьба, видимо, решила, что на сегодня хватит с него неприятностей. Все даже как-то слишком удачно сложилось. В бане вымылся, грязную форму в стирку сдал, лавки посетил. Шелк почти весь раскупили, так что денег в кармане прибавилось. Но он еще в аптеку зашел и несколько лечилок зарядил. Об Анне разговора не было. Хоть там и оказался ее отец, Сергей Владимирович, эту тему они не поднимали. А шесть рублей заработал. Немного, зато заодно и магию немного покачал. Напрямую из накопителя Петя энергию передавать не умел, приходилось сначала хранилище из него заполнять, а это требовало изрядных усилий и отменной концентрации. Можно было, конечно, накопитель сразу в зарядный артефакт вставить, но не хотелось показывать аптекарю такую дорогую вещь. Не друзья они, и родней теперь точно не станут. В бакалейной лавке чай тоже неплохо продавался. Калачев даже посетовал, что скоро закончится, а обычные оптовые поставщики цену ломят вдвое против Петиной. Может, тот на каникулы снова на Дальний Восток съездит? Звучало заманчиво, но за десять дней рождественских каникул туда-обратно до Дальнего не обернешься. Тем более до Ханки. А покупать чай после таможни совсем не так выгодно. Особенно с учетом цены за проезд. На практику-то Петя за казенный счет катался. Деньги за билеты ему хоть и не сразу, но вернули. Даже первый класс оплатили. Видимо, привезенные ордена на бухгалтера академии впечатление произвели. Зато в лавке Петя по-мальчишески отвел душу. Там половина зала была под кафе оборудована, так он взял большую чашку собственного чаю и от пуза налопался всяких сладостей и сдобы, что Калачевы готовили. Очень нервы успокаивает. И еще с собой набрал фруктов да орехов в сахаре. Уже собирался уходить, когда в лавку неожиданно вошла стайка девиц. Знакомых – с первого курса. Во главе с Дивеевой. Тоже, видимо, решили себя сластями побаловать. – Так, и Птахин тут! – Екатерина решительно повела всю компанию к его столику. – Объясните, как вы поняли, что сегодня на сеансе маготрона произошло. Обществу нужна правда. «Общество» охотно закивало в четыре довольно миловидные головки. Вот ведь любопытные! Тут три человека погибли, с двумя они вместе учились, а третий их сам учил, а у них глаза горят от предвкушения. Петя и не стал их разочаровывать. Такую жуть про духов выдал, что они теперь в давилку пойти побоятся. Или нет? Обсуждение вышло довольно горячим. – Нет никаких духов! – возмущалась Дивеева. – Я сама на Дальнем Востоке живу, шаманов этих понасмотрелась. Обманывают они всех. Мне так Сергей Сергеевич говорил! Это какой такой Сергей Сергеевич? Целитель Иванов в Дальнем, о котором Петя слышал, но познакомиться не довелось? И который девушкам прыщи сводить отказывается? После этого вопроса авторитет знакомого княжны резко упал. Причем в ее глазах тоже. – Но Сергей Сергеевич говорил, что это просто магия у шаманов особенная, – уже не так уверенно продолжила Екатерина. – Вроде как, помимо стихий, они еще какую-то форму энергии используют, чуть ли не смерти. – Энергия смерти?! Жуть какая! – Видимо, это было общим мнением всех девушек. А Петя задумался. Вообще-то похоже. А артефакт из клыка неведомого зверя у Магаде просто активирует записанное в него сложное заклинание! Хотя… Очень уж сложное заклинание. И как быть с ранами на лице знакомого шамана? Похоже, Родзянка что-то знает. Но ведь не расскажет… О ранах, полученных шаманом от духа рыси, он немедленно рассказал девушкам, вызвав кучу ахов и дополнительных вопросов. С удовольствием рассказал, как тому шрамы убирал и за это кучу подарков получил, которые теперь в оранжерее академии растут. В общем, хорошо посидели. И за чай со сластями девушки сами платили. Даже намеков не делали. Дивеева не позволила. На обратном пути в академию неожиданно одна из девиц сама пристроилась рядом с Петей. Местная, из Баяна. Мария Селиванова. Или Машка, как ее аптекарь без всякого пиетета называл. – Петр Григорьевич, вы ведь сами со слабым даром, как и я, и тоже целитель. Не поделитесь опытом, как в давилке выдержать? Петя внимательно посмотрел на девушку магическим зрением. Действительно, слабосилка. Не выгорела до сих пор, видимо, только потому, что девушкам больших нагрузок еще не давали. Но ведь дадут. К концу семестра надо хранилище до седьмого разряда разработать, а это только через боль и предельное напряжение сил сделать можно. Сам-то он не в тепличных условиях рос, терпеть привык. Впрочем, девушка тоже из мещан, вряд ли избалованная. В общем, про то, как он сам капилляры и ауру разрабатывал, а не только хранилище и основные каналы, он рассказал. А вот поняла ли? Все-таки у Пети магическое зрение с самого начала очень острым было. Сможет ли Маша по его пути пойти? Впрочем, не его дело. Хотя девушка симпатичная. Но сразу предупредила, что женихов из кадетов у нее уже целая очередь. Потомственных дворян, а не мальчиков из лавки. Ну и ладно. Не больно-то и хотелось. Хочет быть княгиней, а не «княжной» из сплетен – ее право. Только давилку ей и впрямь пережить непросто будет. На построении следующим утром объявили минуту молчания, а отец Паисий заупокойную службу отслужил. По кадетам не проводили, первые жертвы вообще не афишировали. Но тут и их помянули. После Глока. Что и как решили начальники по поводу произошедших трагедий, кадетам, естественно, не сообщили. Но в тот же день высокая комиссия в полном составе уехала. И Ульратачи вместе с собой увезли. Навсегда или только на время, Петя не знал. Но обрадовался. Появился шанс с украденным артефактом поближе познакомиться. Но пока его самого к ректору вызвали. Глава 4 Все нормализуется? – Ожидайте, его превосходительство занят, – бросила очаровательная Наталья Юрьевна, оторвав глаза от какой-то грамоты, лежавшей перед ней на столе. Но при этом улыбнулась. Чуть-чуть. Не губами, а именно этими самыми глазами. Громадными и глубокими. Потрясающего оттенка синего цвета, почти как ее академический знак (вода и молния). У Пети аж дыхание перехватило. И что, так и стоять, хлопая глазами? Приказчик должен быть немного развязным. А маг? Галантным, наверное. Знать бы еще, что это значит. – Чем дольше, тем лучше, – несколько сипло выдавил из себя юноша, но взял себя в руки и дальше говорил уже нормальным голосом: – Раз не гоните, значит, я смогу все это время на вас любоваться. Так что я не спешу. Сказал вроде как в шутку. Комплимент такой отвесил. И улыбнулся соответствующим образом. Только вот голос немного подвел. Пришлось сделать вид, что просто молчал перед этим долго. Глаза снова поднялись на него. На этот раз взгляд был строгий. Петя улыбнулся еще шире: – Не побрезгуйте, прекраснейшая! Это, конечно, не яблоко из сада, за которое античные богини спорили, а только засахаренные фрукты… – Петя решил блеснуть эрудицией. В вечерней школе у них один год преподавал учитель из гимназии, так он вместо занятий им древние легенды рассказывал. Пока его директор не осадил и не заставил с ними обычный письмовник штудировать. – Для ваших сахарных уст, – неожиданно для самого себя добавил он как-то слишком развязно, отчего сам смутился. – Садитесь уж, знаток классической литературы. – Магиня как-то странно посмотрела не него, но кулек приняла. – Вы какую школу заканчивали? – Вечернюю купеческую. В Песте. – Петя почувствовал собственную неполноценность, но вида не показал. То есть некоторое смущение к улыбке добавил, но осознанно. – Оно и видно. Говорила помощница ректора строго, вроде отчитала за допущенную вольность, но недовольной не выглядела. А у Пети настроение поднялось. Очень ему Наталья Юрьевна нравится, хоть он ни на что и не надеется. Не его поля ягода. Но просто любоваться-то можно?