Что украдкой и делал. Совсем нагло пялиться не решился. Ну а госпожа Ливанова на Петю внимания совершенно не обращала, перебирала и читала какие-то бумаги, изредка делая на них пометки, причем как-то все это у нее получалось очень изящно. Фрукты есть не стала, кулек так и лежал сбоку на столе, она о нем вроде и забыла. Только иногда чему-то тихонько посмеивалась про себя. В общем, о предстоящем разговоре со Щегловым Петя не думал совершенно, хотя и напоминал себе несколько раз, что это сделать надо. Но никаких идей в голову не приходило, и в кабинет он вошел, когда вызвали, совершенно неподготовленным. В кабинете ректор оказался не один. Что, впрочем, неудивительно. Когда Наталья Юрьевна туда Петю запускала, навстречу ему никто не выходил. А вот состав посетителей совершенно не порадовал. Левашов и Трифонов. Получается, опричник вместе с высокой комиссией не уехал, задержался. Вот он и заговорил первым: – Петр Птахин. Кадет второго курса. Специализация – жизнь. Магически одаренных родственников нет и не было. Вы один такой уродились. Все правильно говорю? Петя вопросительно посмотрел на ректора. Все-таки именно он в кабинете хозяин, и он сюда кадета пригласил. Как-то нехорошо без его разрешения с посторонними людьми тут разговаривать. Задавать вопрос вслух не потребовалось (а Петя собирался). Щеглов чуть заметно кивнул. Ну, раз так… – Мне о таковых неизвестно. Впрочем, насколько я знаю, никого из братьев и сестер на магию не проверяли. Из всей семьи вечернюю школу один я закончил. – Плохо вы о государевых слугах думаете, господин кадет. Всех проверили. Еще прошлой зимой заходил к вам домой мэтр Сухояров, по поводу ваших старшего брата и сестры в Тмутаракань запрос отправили. Более магические способности ни у кого не выявлены. Странно, что они у вас появились, не находите? Его что, обвиняют в том, что он с магическими способностями уродился? Или у опричника просто такая манера говорить, чтобы собеседник себя виноватым чувствовал? – Откуда мне знать? На все воля Божья. И я не понял: к чему вы все это говорите? В разговор вмешался ректор: – Погодите, Геннадий Евграфович… «Узнал наконец, как опричника зовут, – хмыкнул про себя Петя, – а то все Трифонов да Трифонов… В таких случаях говорят – и года не прошло, но тут как раз прошло. И даже на месяц больше». – Я поясню Петру Григорьевичу, почему этот разговор вообще зашел, – продолжил Щеглов. – Видите ли, юноша, магический дар, как правило, по наследству передается. Не у всех потомков проявляется, ну, да вы знаете. С такими магами все в принципе понятно. Специализация – от родителей, хотя и не все стихии проявляются. Сила тоже может по-разному проявиться. Бывают случаи, что и суммируется. К сожалению, редко. Но, опять же повторюсь, все здесь более или менее изучено. А вот такие, как вы, первые в роду, далеко не всегда в общие рамки укладываются. Маги, как правило, слабенькие, но вот отклонения у вас случаются порой очень любопытные. Думаю, вы и сами замечали, что у вас, при весьма скромном объеме хранилища, аура намного плотнее, чем у остальных сокурсников. И в магическом зрении вы их превосходите. Вообще-то Петя эти свои особенности никак не афишировал, но ректору, оказывается, о них известно. Тогда и таить нет смысла: – И то и другое я изо всех сил развивать старался. Иначе бы в прошлом году в давилке не выжил. – Впрочем, ничего уникального в этих ваших способностях нет. Но вы правильно делаете, что стараетесь их развить. В принципе свойства полезные. Лишний разряд компенсировать с их помощью не получится, но некоторые дополнительные возможности появляются. Специально под вас занятия никто перестраивать не будет, но, надеюсь, в библиотеке вы соответствующую литературу проштудировали? Петя смутился, но эмоции постарался никак не выразить. Ни жестом, ни взглядом. У первокурсников был крайне ограниченный допуск к литературе. Со второго курса вроде больше позволено. Но не так уж давно этот курс начался, а Петя пока зубрит основные целительские заклинания для шестого разряда. Наверное, мог бы с этим не спешить, до шестого разряда по силам еще не дорос. Но ведь близко. Вот и учит, пока книгу не отобрали. Вроде не должны, но вот скажи он об этом ректору – и в результате не уверен. Так что лучше тому не знать, что про свои особенности он еще ничего не читал. Просто руки не дошли. – А вот то, что ваши способности как-то с шаманскими пересекаются, очень господ опричников заинтересовало. Вот Геннадий Евграфович считает, что надо вас в специальную школу в столице перевести, которая под их патронажем находится. И куда, кстати, они на ближайшее время Ульратачи забрали. Пете идея крайне не понравилась. Мало того, что в такой школе о свободе придется забыть, так и не факт, что учить чему-нибудь будут. А не сами изучать. Если жив останешься и магические способности не потеряешь – не факт, что по окончании диплом и перстень мага получишь. А они ведь для будущего устройства в жизни очень нужны. – Ваше превосходительство! Какой из меня шаман? Ульратачи, как я понял, полный универсал, ему все стихии подвластны. А у меня – одна жизнь! – Вот и я то же самое господину Трифонову говорю. Магическое зрение у вас очень острое, и, похоже, чувствительность к любой магии повышена. Вы же иных стихий, кроме жизни, не видите? Но когда маг другой стихии заклинание творит, это замечаете? – Так жизнь в энергоканалах любого живого существа имеется. Когда маг заклинание напитывает, его каналы слегка расширяются, и это заметно. – А с Ульратачи что происходит? – С каналами у него все то же самое, что и у обычных магов. Но если позволите высказать мое мнение – его магия, когда он духов призывает, как-то с жизнью связана. Не напрямую. Обычного зеленого цвета жизни я не вижу. Но какое-то смутное ощущение есть. Даже не могу это описать. Это не туман, а какая-то тень тумана. В общем, не вижу, но чувствую – что-то есть. Когда магам в его присутствии плохо делалось, это «что-то» им голову облепляло и, как мне казалось, через точку бинди в их энергосистему проникало. – Духов не существует, – подал голос Трифонов. – Это какая-то особенная магия шаманов. А напускать туман, который Птахин якобы видит, это у них традиция. Совершенно не желают сотрудничать. Ректор реплику проигнорировал. – При работе с шаманами ваши способности, Птахин, могли бы быть полезными, но я категорически против того, что господа опричники в академии устроили. За своих кадетов я несу ответственность перед Богом и государем и использовать их как расходный материал больше не позволю. – О том, что шаманы могут быть чрезвычайно опасны для магов, известно давно, – не согласился с ним опричник. – Но механизм их воздействия совершенно непонятен. Появление в академии Ульратачи и открывшиеся в связи с этим возможности изучения их магии – результат большой дипломатической работы. До этого шаманы на контакт вообще не шли. И напомню: данная работа была одобрена государем. – Работа, а не шесть трупов! Государь такого одобрить не мог! – Щеглов почти кричал. «Все-таки полномочия опричников совершенно непонятны, – отметил про себя Петя. – Ректор по чину генерал, да еще маг сильнейший. И вместо того, чтобы указать Трифонову, а потом выгнать его из кабинета исполнять приказанное – спорит с ним, нервничает. Неправильно все это». – Когда в маготроне вместе с Ульратачи находился Птахин, жертв не было, – напомнил опричник. – И много вы из тех случаев вынесли?! Только то, что Птахин, благодаря развитому магическому зрению, лучше высокоразрядных целителей может противостоять воздействию шамана. А о самом воздействии – ровным счетом ничего. Ни Новиков, ни Сназин ничего не видели и ничего не почувствовали. Хорошо хоть живы остались. И оба, кстати, от дальнейшего общения с Ульратачи отказались. Сам же Ульратачи от участия в ваших экспериментах еще не отказался только по одной причине – думает, что все это было обычным учебным процессом. А дед ему примерно учиться наказал. Зато самому велел никого ничему не учить. И ослушаться деда для него невозможно в принципе. Ситуация складывалась неприятная. Быть молчаливым свидетелем того, как ректор с опричником при нем переругиваются, в том числе и по его поводу – заведомо проигрышная позиция. Лезть в политику очень не хотелось, но Петя решился: – Ваше превосходительство, Магаде не сам духов призывает, он для этого артефакт использует, который ему дед дал. Сделанный не то из рога, не то из зуба какого-то магического животного. Все время на шее у него висит на шнурке. Там у него амулетов много. И почему его в маготрон вообще с амулетами пустили? – О том, что у самого на шее накопитель, Петя предпочел промолчать. – Он без них никуда не ходит. Дед снимать запретил, – мрачно ответил ректор. – А настаивать господа опричники не рекомендовали. Знал бы я, во что это выльется… – У него один из амулетов пропал, и его до сих пор не нашли. – Трифонов как-то нехорошо посмотрел на Петю. – Не знаете, что с ним стало, Птахин? – Откуда?.. – Петя постарался изобразить удивление как можно искреннее. – Вы, однако, про этого молодого шамана больше нас знаете. – Совершенно не удивлюсь, если амулет у Птахина окажется, – это уже Левашов впервые голос подал. Петя хотел было возмутиться и сказать о том, что духи шамана его амулеты чувствуют и наверняка уже всю академию обыскали, но одернул себя. Демонстрировать такую свою осведомленность – это почти то же самое, что сразу сознаться. Раз знаешь, как будут искать, то и прятать умеешь. Поэтому только слегка пожал плечами: – Ваше высокое мнение о моих способностях, Петр Фомич, мне известно. Левашову явно хотелось ответить, но в присутствии ректора не решился, только желваками на скулах поиграл. И «добрым» взглядом наградил. К счастью, тему никто развивать не стал – оказывается, опричника совсем другое беспокоило: – Вот я и говорю, Александр Васильевич, надо Птахина с Ульратачи поближе свести. В одну комнату поселить, общие занятия назначить. В то, что из него как мага толк выйдет, я не верю, но, следует признать, пройдоха он знатный. Глядишь, узнает что полезное. Петю всего внутренне перекосило. Но взбрыкнул неожиданно Левашов: – Как куратор курса, я категорически против! Когда Птахин сюда поступил, он об офицерской чести даже понятия не имел. Мелкий торгаш! Позоривший звание кадета. Год я из него эту пакость выбивал. До конца не получилось, но хотя бы вести себя стал приличнее. Даже в клуб записался. А теперь ему что, на товарища доносы писать? Лучше сразу его в свой спецпитомник забирайте. Вместе с шаманом. А мне курс разлагать не надо. Тут даже ректор не выдержал: – Не стоит так горячиться, Петр Фомич. Никто от кадетов ничего предосудительного требовать не будет. Опричник с такой постановкой вопроса был не согласен, но настаивать не стал: – Не забывайтесь, Левашов. Все мы государевы слуги, все под магической присягой и работаем на благо Отчизны. Чистоплюйство здесь ни к чему. К сожалению, нельзя шамана из академии забирать, это прямым нарушением договоренностей будет. Мы у него даже амулеты отобрать не можем. То есть, конечно, можем, но тогда о мирном сотрудничестве придется забыть. А что могут шаманы, вы сами видели. – «Огненного шторма» ни один не выдержит. Трифонов покачал головой: – Александр Васильевич, уж сколько раз все обговорено, и снова здрасьте! Может, вам не только кадетов, но и всех офицеров следует обязать занятия по философии магии посещать? Ректор поморщился: – Не надо путать воспитание кадетов и вре́менные политические задачи. Все понимают, что Дальневосточная губерния вошла в великое княжество не так давно, замирение местных народов идет медленно, слишком они от нас культурно отличаются, да и влияние ушедших с чжурчжэнями помещиков-дизу продолжает сохраняться. В этих условиях еще и с шаманами ссориться, которые пока нейтральны, и даже шаги к сближению наметились, никак нельзя. Но этот вопрос обязательно будет решен в ближайшие годы. Максимум пару десятилетий. А выпускники академии будут работать на благо Отчизны много дольше. И пренебрегать своими обязанностями ни я, ни мои преподаватели не будут. Нужен вам Птахин – оформляйте его перевод к себе, там и готовьте как сочтете нужным. Пете совсем поплохело. – Да не нужен он никому без шамана! – почти выкрикнул Трифонов. – А Ульратачи этого мы максимум неделю у себя продержать можем. И то в госпитале. Вроде как для обследования. Так что думайте. – Без прямого приказа государя… – начал было ректор, но вдруг спохватился: – Все, Птахин. Я вас больше не задерживаю. Пришлось выйти из кабинета. Хотя основное он неожиданно услышал. А дальше – как судьба вывезет. Бросать академию он ни при каких условиях не будет. Впрочем, есть и положительный момент. Магаде неделю не будет. Можно за это время попробовать с его амулетом повозиться. Не на глазах у других, понятно, но и всяких теней хотя бы можно не бояться. Ага. Особенно после прямого вопроса, не он ли у шамана этот амулет украл. Где гарантия, что тот же Левашов не будет стараться за ним проследить? В своей комнате хранить нельзя. Почему-то обыск в комнатах курсантов офицерскую честь никак не задевает. Обычная дисциплинарная проверка. А бегать каждый раз в оранжерею откапывать и закапывать банку и остаться при этом никем не замеченным… это из области сказок. Так что есть Магаде в академии или нет его – придется каникул ждать. Обидно, да и зудит у него попробовать… Но ждать Петя умеет. Нетерпеливых в лавке поленом учат. Приказчиков, естественно, а не покупателей. В оранжерею Петя все-таки зашел. Не к заветному дереву, а привезенные с Дальнего Востока растения проведать. Золотой корень не то чтобы совсем благоденствовал, но выжил и выдал из-под земли несколько тощих побегов. Которые Петя жизнью подкормил. Хуже не будет. Да и привык корешок к его энергии, всю дорогу у Пети в ауре хранился. Так что даже немного приободрился. Или показалось? Черный орех тоже успешно пророс. Назвать деревцем торчащий из земли крохотный прутик с двумя листочками было бы преувеличением, но ведь растет. Медленно, но растет. И, кстати, немного фонит знакомой энергией. Как духи Магаде. Неужели то же самое? Пока с ним тоже жизнью поделился. С непонятной темной хренью экспериментировать не решился. Убьешь еще растение, очень обидно будет. И подозрительно. А вот Зерна Света так до весны и остались храниться. В оранжерее озимые не сажают, не бывает тут морозов. Да и не факт, что их вообще осенью сажать можно. Надо надеяться, Игумнов лучше Пети в этом вопросе разбирается. Легок на помине! Пока Петя на свои растения любовался, начальник оранжереи тихонько подошел сзади. Почувствовав себя чрезвычайно умным и осмотрительным, Петя решил немного почваниться.