– Зачем? – только выговорил Уоррен. Даже исцелённая, не существующая рана ещё зверски болела и жгла, сердце колотилось как сумасшедшее, а от резкой кровопотери звенело в ушах. – Это была твоя идея – так использовать меня на пепелище, – медленно проговорил Роджер. – И этот удар в живот – ещё не всё, что я хочу тебе сказать. Выйдем. – Я… готов был к тому, что тебе не понравится. Но Роджер, разве сражение с алмазным не было таким же тяжёлым, но таким же достойным? – Не смей сравнивать! – лицо Роджера потемнело и исказилось от гнева почти так же, как на пепелище. Но Роджер взял себя в руки и с улыбкой помог другу подняться, после чего повёл его прочь. – Роджер, мы все не святые, но готовы к лишениям и трудностям во имя империи. А пепелище – я тебе напомню – земля империи. – Не уговаривай меня. Твои слова теперь – пустой звук. Я всего лишь хочу показать тебе, в какой я ярости. Через мгновение Уоррен летел с лестницы. Он никак не был к этому готов и ударился о ступеньки внизу так жутко, что содрал себе мясо с костей на руках и лице. Но Роджер мигом оказался рядом, вправил, вызвав вопль, пару суставов, исцелил и принялся пинать под рёбра с той безличной жестокостью, с которой ещё никогда не ввязывался в драки при Уоррене. Удалось схватить Роджера за ногу и опрокинуть. – Что происходит, отвечайте! – услышали они холодный и звонкий женский крик. Эсса стояла наверху и смотрела на них. – Стой там! – крикнул ей Уоррен и повернулся к Роджеру: – Мы, очевидно, не успели вытащить всё то, что вошло в тебя на пепелище Лифорда. – Очевидно, – протянул Роджер, поднимаясь, и в руке его засветился меч. – Ты что делаешь, Кардиф?! – снова закричала Эсса. – Убери немедленно! – Нет, – проскрежетал Роджер. Лицо его снова исказилось, как тогда, на пепелище. – Ничего, Эсса… только не подходи, – проговорил Уоррен, уже не спуская с Роджера глаз. Призванный клинок Уоррена ослепил его самого и сиянием сделал невидимым меч Роджера, тёмный и почти не отражающий света. Пока Роджер не понял этого, Уоррен поднялся, опираясь о стену, и отозвал свой меч, чтобы воплотить символ, который должен был действовать так же, как воздействовал на Роджера Брайан, и изгнать из Роджера всё худшее, что в нём ещё оставалось. – Я вырежу на твоей коже сотню крестов, раз они тебе так нравятся, – прошипел Роджер в ответ на сияние и мечом разрубил воздух между ладонями Уоррена, словно разметав сияние призыва, развеяв его как дым. Внезапно стало нечем обороняться – Уоррену требовалось всего мгновение, чтобы призвать меч и защищаться хотя бы на одних инстинктах, но и этого мгновения у него не было, потому что клинок Роджера уже нёсся к груди Уоррена. В же время Эсса в растерянности сделала неловкое движение, оступилась и полетела с лестницы. Что-то случилось с Роджером. Его меч вдруг с оглушительным звоном оказался на полу возле стены, а сам Роджер очутился на середине пролёта, чтобы поймать Эссу. И поймал. Чтобы уже через мгновение передать заметно беременную женщину Уоррену и без сил опуститься на пол. Эсса смотрела огромными глазами на Уоррена и не дышала, ощупывая его и себя. Роджер не сводил глаз с Эссы. Он был поражён. – Цела! – одновременно произнесли все трое. Роджер некоторое время переводил взгляд с Уоррена на Эссу и обратно, и его глаза наполнялись слезами. После чего Эсса и Уоррен продолжали приходить в себя уже под звуки рыданий Роджера. – Что это было? – тихо спросила Эсса у Уоррена под ухом, благо оставалась крепко прижата к телу мужа. – И что это сейчас с ним творится? Уоррен никак не мог заставить себя расцепить руки и отпустить жену. – Верность империи в нём сильнее всего, – так же негромко проговорил Уоррен. – Сильнее всех демонов. Это так странно. Но благодаря этому он пришёл в себя. Вовремя. И осознал, что чуть было не сделал. Но это не всё, Эсса. Уоррен говорил, а самого его словно обсыпало снегом от осознания того, что чуть было не произошло с Эссой и тем малышом, что дожидался своего появления на свет. Демоны в Три-Алле нашёптывали Уоррену, как замечательно будет убить Эссу, и он сравнительно легко игнорировал это в течение той четверти свечи, пока подвергался их влиянию. Роджера же они толкали на месть, искушая его каждое мгновение в прошедшие три дня, едва Брайана не оказывалось рядом. И Роджер не выдержал. Уоррен отпустил Эссу и призвал крест. Литому символу не удалось расколоть каменную плиту пола, и Уоррен просто приставил его к стене. Это место стало напитываться тишиной и раскаянием Роджера. Друг действительно постепенно взял себя в руки. Только лицо Роджера, несмотря на рыдания, оказалось белее, чем первый снег. Уоррен не так часто в прошлом видел его таким. И никогда не видел, чтобы крылатый бледнел так сильно. Это было лицо мужчины, переживающего катастрофу. И Уоррен понимал, что Роджеру надо дать время, но как раз времени у них и не было. Уоррен сел на пол рядом с другом: – Чего тебе больше всего хотелось сделать там, на пепелище? – Уничтожить Шерил, – через какое-то время проговорил Роджер. – Разве она всё ещё занимает твои мысли? – Нет. Но пока я был на пепелище, то постепенно вспомнил все последние годы. И это было действительно ужасно. Я как будто потерял нескольких сыновей разом. Но ещё хуже то, что я захотел с ней сделать. – А чего тебе хотелось ещё? – Уничтожить её семью. Убивать одного за другим. – Ещё что-нибудь? – Нет, ничего. Только это. – Но почему борьба с этими желаниями показалась тебе настолько тяжёлой? – Потому что я хороший парень, и такие, как я, не мучают, не насилуют и не убивают. А Шерил абсолютно точно заслужила хотя бы одну часть из этого. И мне было сложно вспомнить, что такое совесть. Мягко скажем, она исчезла. – А что было в последние три дня? – Я не мог перестать вспоминать те годы. И перестать думать о мести Шерил. Но почему я не вошёл в её дом, почему не поднял клинок на неё? Почему я чуть не убил вас всех? – Я вижу всего два объяснения. Первое – ты всё ещё слишком любишь Шерил. Второе… Ты решил, что я сейчас сильнее, чем ты, и потому твои размахивания клинком мне не слишком повредят. Ты действительно хороший парень, Роджер. Ты должен продолжать верить в это. – Мы все для себя хорошие парни. Но иногда невыносимо противостоять желаниям и обстоятельствам. И эта слабость, единожды допущенная, делает меня хуже. Я слишком устал бороться с собой. Мне надоело осознавать всё это. Я просто хочу отомстить. И уснуть снова. Уоррен судорожно сглотнул. Друг говорил о том, что хочет оцепенеть снова. – Ты не должен спать. Ты был и будешь орудием в руках Сапфира, а значит, нужен империи и нам всем. У тебя просто выдались не самые лучшие дни. Из-за меня. Немного отдохни. Просто расслабься. И не слушай никого и ничего. Делай только то, что должен. – Если я расслаблюсь, это всё снова захватит меня. – Уоррен, нужно убрать это из него, – вдруг сказала Эсса. – Его личность может измениться, если это будет долго продолжаться. Я говорила тебе о таком в Эл-о-Уивер. – Ты, конечно же, права, – немного подумав, ответил Уоррен. Эсса тогда рассказывала, что истинное проклятие Три-Алле находится в Классике, личность которого начинает меняться. Что если Единый не услышал их молитву три дня назад, и всё проклятие полностью перешло в Роджера и сидит в нём? Ни одна душа не выдерживала той части проклятия, какой Роджер даже не замечал. Но теперь оно влияет на его действия. Значит, оно перешло в него полностью. И Роджер определённо не так несгибаем, как Классик, и потому в любой момент может выкинуть что-то ужасное и заслужить смертную казнь. – Эсса, вызови Брайана немедленно. И держись от этого места как можно дальше. А лучше скажи, чтобы вышли все. Если что-то пойдёт не так, то Мэйнери станет чем-то вроде Три-Алле. – Этого нельзя допустить, – покосился на Уоррена Роджер. – Мне дороже ты, чем ещё один дворец. Даже не мой, кстати. – Спасибо, – усмехнулся Роджер. – Но ты планировал меня использовать в Три-Алле точно так же, не правда ли? – Планировал. Но теперь уже не хочу этого. Точно. Роджер ещё раз слегка растянул губы в полуулыбке. Но даже это подобие выражения радости вдохновило Уоррена. Он был намерен хоть немного облегчить Роджеру эту свечу жизни. Некоторое время Уоррен заставлял Роджера рассказывать обо всём лучшем, что было в его жизни, а когда не выходило, то припоминал самые весёлые приключения в прошлом. Брайан застал их на том же месте, на котором оставила Эсса. Уоррен гладил волосы Роджера, а тот мирно спал, развалившись на полу, и положив голову на бедро друга. – Что, если мы не справимся? – с сожалением смотрел Брайан. – Это была моя идея, помнишь? Я готов жизнь положить, чтобы всё исправить. – Мы так верили, что у нас всё получится. В прошлый раз. – Да, я редкостный придурок. Был так счастлив и слеп, что не хотел считаться с рисками. Джулиан проявил дальновидность, когда отрядил меня всего лишь удерживать кольцо тишины во время защиты. – Брось. То, в чём мы пытаемся навести порядок, не подлежит расчётам и измерениям. Ты защищаешься с одной стороны, а с другой уже надвигается гибель. И этих сторон даже не шесть. Чёрт, я устал. – Вот это поворот! И от чего устал ты? – Просто устал. Почти не спал несколько ночей подряд, и старики устраивают какие-то выбивающие из колеи тренировки, ещё кучи дел каждый день… а, ты подумал?.. Ничего серьёзного, конечно нет!..