9. Другое проклятие А затем близнецы как-то сумбурно и нелепо утащили его из Ньона. Прежде они появились в Мэйнери к ужину, абсолютно незваные, и один из них брякнул, усаженный за стол: – А давайте устроим танцы. Для Брайана это было немного необычно. Это Роджер любил такие действа. Из-за возможности познакомиться с очередной неземной красавицей. Но сейчас он, видно, оценивал свои шансы как невысокие – его правый, очень тёмный глаз окружала иссиня-черная кожа, скула и лоб буквально заклеены, совсем короткие волосы за многократно вскрытым виском осеребрились. – Ты… – начал было удивлённо тянуть Уоррен, но Эсса его опередила: – Я бы посмотрела, как вы танцуете. Танцы крылатых отличаются от обычных. – Её высочество знает, что нам надо, – улыбнулся Брайан. И пока дамы тихонько таяли от видения такой редкой, но такой ценной улыбки Брайана, Уоррен смотрел на Роджера. А тот хранил молчание, абсолютно спокойный. Хорошо изученный прежде друг слишком спокоен. Слишком серьёзен и, в сравнении с собой прошлым, даже апатичен. Пытается что-то скрыть? – Кажется, ваши танцы тренируют высоту прыжка? – поинтересовалась Эсса. – Если это не парный танец, то истинно так, – ответила тётушка Марта. – Женщины же танцем тренируют только гибкость. Губы Роджера тронула кривая полуулыбка, зрачки метнулись в сторону – пожалуй, вспомнил что-то приятное, связанное с женской гибкостью. Всё же друг не слишком изменился. – Не рано ли? – осторожно спросила Эсса, бросив взгляд на Роджера. – Немного рано, – согласился Брайан. – Вот только Даймонд и Сапфир обещали сделать так, чтобы это было чем-то вроде подготовки к реальным прыжкам на протезах. Но давайте не будем о смешном. Роджер опять лишь немного растянул губы. Уоррена начало беспокоить молчание друга. Прежний Роджер на подначку брата среагировал бы куда ярче и быстро рассказал бы, кто тут на самом деле смешон. – Так… Эсса? Ты действительно хочешь смотреть на позорные прыжки этих двоих? – решил отвлечься Уоррен. – Кардиф будет тренироваться, и смотреть там не на что. – Но тебя приглашают, а я хочу быть с тобой. Хотя бы неподалёку. – Ты необычно молчалив, – тётя Анфиет обратилась к Роджеру. – Даже странно. – Я переживаю крах своих мечтаний, – глубоким голосом заговорил Роджер, мгновение подумав. – Меня мучает жар, и я не представляю, какой может быть тренировка в столице. Я надеялся утянуть всех прочь из города, и устроить всё на свежем воздухе – там, где холод буквально потребует движения. – Ах, Роджер, – вздохнул Уоррен, предвидя, что Эсса тут же предложит отправиться на какой-нибудь покрытый льдом остров. Почти так и случилось. Эссе, как и прежде, нравится Роджер. Почти не сводит с него глаз. И плевать ей, что Приближение Весны изувечен, и где-то внутри его отравляют мельчайшие частицы тела алмазного варлорда. Но ночью она отказалась соглашаться с тем, что Роджер немного изменился. – Молчаливый? Нет! – засмеялась она. – Как всегда что-то задумал или пытается удержаться от пошлостей. На следующее утро экипаж нёс их, четверых, в крепость Аргиад, принадлежащую Моргане. Аргиад на Пенрине оказался на одном из северных островов, где зима ощутимо более снежная и долгая, и Роджеру, пожалуй, будет комфортно. Эсса задремала, уперев щёку в плечо Уоррена, а он стал тихонько подбираться к Роджеру: задавать вопросы, подходя издалека. Сработало. Роджер засветился, почти как прежде, и принялся делиться с Уорреном свежими впечатлениями. Эсса проснулась абсолютно не вовремя: – Извините, мне очень неловко, но я вынуждена спросить… Разве Кардиф только что не употребил эпитет "предельно сексапильная", говоря о родной матери? – Конечно же, вам приснилось, ваше высочество, – быстро ответил Роджер. – Я бы никогда так не сказал о своей матери. И тут Уоррен ахнул: – Брайан, он не помнит, что рит-принцесса Эллиан – его мать! Он не солгал только что! Брайан очень широко распахнул глаза. Роджер рассмеялся, но постепенно стал серьёзнее. Он переводил взгляд с Брайана на Уоррена и обратно: – Рит-принцесса Эллиан – моя мать?! – в глазах Роджера промелькнул настоящий ужас. – Ваше высочество, – резко выдохнув, обратился Брайан к Эссе. – Мой брат потерял часть важнейших воспоминаний. В его ущербной памяти образ матери не сошёлся с нынешней внешностью рит-принцессы, и потому он оценил её при последней встрече не так, как следует. Роджер нахмурился и отвернулся, чтобы какое-то время невидяще смотреть в окно. От Уоррена совсем скрылась почерневшая половина лица друга. – Вы пытаетесь сгладить впечатление, – тоже нахмурилась Эсса, – однако я проснулась несколько раньше и слышала ваш разговор. Вы оба, я имею в виду вас и Уоррена, реагировали на высказывания Кардифа так, будто наслушались того же вдоволь. Но если бы всё было так просто, вы бы давно уже сообразили, что Приближение Весны не помнит матери… Брайан поджал губы. Ему пришлось признать: – Да, до потери памяти Роджер тоже воспринимал нашу мать несколько неправильно. Потому мы просто привыкли к его высказываниям на её счёт. И решили, что сейчас ничего чудовищного не происходит. – Вопиюще неправильно! – сузила глаза Эсса. – Как это возможно? – Рит-принцессе точно так же было неясно это, – вздохнул Брайан. – Это и послужило причиной её отдаления от нас. Впрочем, Роджер не делал ничего недостойного. Лишь однажды поцеловал мать слишком вольно. Так она заподозрила неладное и приняла решение держаться с нами холоднее, не переставая заботиться о нас издали. – Слушать историю своей жизни иногда не слишком весело, – проронил Роджер. – Брайан, сегодня вечером ты перечислишь мне имена всех родственников. Я больше не должен допускать подобных ошибок. Сколько у меня дочерей? – Двадцать восемь. – Двадцать восемь?! – в один голос воскликнули Уоррен, Эсса и Роджер. – Я думала, что их куда больше, – добавила Эсса. – Это же только законные? Извините, но у Кардифа есть внебрачные дочери – это общеизвестно. Двадцать восемь законных дочерей, правда? – Восемь законных, шесть практически незаконных, ещё восемь незаконных абсолютно, две абсолютно тайных дочери, имена которых знаем только мы с Роджером и герцогом Сильвертоном и ещё четверо тайных, о которых всё равно все и так думают, что они – Роджера. – А они мои? – бросил острый взгляд Роджер. – Смотря кто, – хмыкнул Брайан. – Анна Эрингтон? – полюбопытствовала Эсса. Но Брайан не ответил, и Эсса предположила снова: – Кэйтлин Мейерс? Но Брайан хранил молчание. На самом деле его разбирал смех, но он хорошо держался. – У тебя моя личная жизнь велась под запись? – тихонько спросил Роджер. – Нет, но отец частенько велел мне узнать, чьи дети могут случайно оказаться твоими. – Если припомнить моё восхищение принцессой Эллиан, то я понимаю почему. – За твои заглядывания в чужие постели он больше всего тебя ненавидел. Наверняка где-то есть ещё те твои дети, которые не унаследовали внешних признаков и потому легко скрывают принадлежность к Сильверстоунам. – Надеюсь, их не много. – Вам приписывали не менее сотни дочерей, маркиз Кардиф, – покачала головой Эсса. – Мне даже захотелось извиниться за то, что их оказалось так мало, – с чертовщинкой в глазах протянул Роджер, улыбнувшись Эссе и окинув её взглядом. Эсса в ответ слегка поморщилась, одновременно улыбнувшись: – А герцог Сильвертон знал о том, как Приближение Весны относится к принцессе Эллиан? – чуть более расслабленно продолжила пытать она. – О нет, слава всем святым, – после заминки ответил Брайан. – Это была бы катастрофа. И, конечно же, отец должен оставаться в полном неведении, как и все вокруг. – Понимаю. После этого разговора Роджер стал ещё молчаливее. Это заметила даже Эсса. Но конечно, она списала всё на другое: – Он только что понял, что из-за влечения к собственной матери в аду его ждут давно и с нетерпением. Это кого угодно сделало бы молчаливым. Уоррен только вздохнул. В Аргиаде каменная крепость была занесена снегом так основательно, что крылатые принялись помогать сервам раскапывать внутренние дворы и подъезд перед прибытием музыкантов и сыновей Валери. – А почему Моргана не приехала? – поинтересовалась Эсса у Брайана, когда все приглашённые прибыли, – это же её титульное владение. Вы только недавно воссоединились, и она бы с удовольствием поехала с вами, я уверена.