– Но какой отец будет спокоен, когда его дочь в опасности? – Отцу хватит силы воли на это. – И всё же это важно. Просто позволь о себе позаботиться. – С радостью, – строго ответила Эсса. Но когда пришёл Рашингава, Эсса заявила, что не хочет, чтобы он подходил к ней. – Элайн и Валери просили меня вызнать причины ваших выкидышей. – Не хочу. Не сейчас. – Тогда я обследую одного Элайна и попытаюсь сделать выводы исходя из того, что найду. Вас это устроит? – вежливо обратился Рашингава к принцессе. – Пожалуйста. – Я почти уверен в успехе. Тем более что ваши параметры у меня уже есть, – и принц Рашингава улыбнулся. – Как? – Я не вдавался в детали, когда давал задание своим парням. И Рашингава принялся за дело. Несколько дней подряд он опутывал Уоррена гирляндами проводов, а затем исчез, и от него не было никаких вестей. Моргана наведывалась к ним каждый день. Она приносила им бельё и еду, передавала Элайну послания от Брайана, рассказывала пустые новости и глупые мелкие слухи. Приносила им знание того, что они ещё живы, а эта комната – не склеп. Так прошла неделя, в течение которой Уоррен научился взращивать мечи как перевёртыш и озолотил почти всю комнату. В Эссе же выросла уверенность в том, что малыш внутри неё жизнеспособен и абсолютно правильно растёт. – Будет прекрасно, если мой дар передастся ему, – говорил Уоррен. – Это одно из самых полезных для народа империи умений – находить пропавших. – Без сомнения, – с прохладцей отвечала Эсса. Но что-то в её голосе сказало о том, что Эсса взволнована мыслью о предстоящей встрече с новым своим сыном. Более похожим на неё, чем те мальчишки-драконы, которых она родила от Классика. – Кьёрен-Сэгерен словно бы и мой сын, но чужой мне. Какая-то капля участия и человечности, понятливость и редкий ход мыслей напоминает в нём скорее Коула Крэйга и Фенимора, чем меня, – сказала как-то Эсса о единственном выжившем своём сыне-драконе. – Знаю, что он встанет на нашу сторону в случае войны. Он не боится ни смерти, ни своего отца. Но как же тоскливо от того, что воспитан он Классиком!.. Хочу воспитывать своих детей сама. Сейчас, снова вопреки всем сложностям, Уоррену казалось, что именно этот малыш не только родится, но и будет воспитан Эссой, точно как в её мечте. Начал наведываться Пэмфрой. Он с ходу принялся выманивать у Эссы всё, что её беспокоит. И пусть она упрямилась и не желала открываться, он скоро всё понял и принялся за терапию. И едва Эсса признала, что ей чуточку легче справляться с ожиданием, как в их убежище появились Сапфир, Даймонд и Ветреный. Принц Лайт поклонился и сразу же исчез, а вот Сапфир шарахнул Ветреного об пол и возвестил, что пора исправлять ошибки. – Как вы нашли меня? – прошипел, поднимаясь с пола, Ветреный. Он был странно одет и причёсан. Не иначе как уже успел влиться в культуру империи Калледи. – Помнишь, как по заказу герцога Тана тебя насиловали наёмники? – тихо проговорил Сапфир. – Они засунули тебе подарочек Даймонда так глубоко, что пришлось бы ложиться под нож, чтобы вытащить. Но ты этот маяк даже не заметил, так как получал удовольствие, грязный извращенец. – Да, получал, – криво ухмыльнулся Ветреный. – В отличие от вашего Лео. Как бы вы ни пытались мне мстить, мальчишек Дарка я попортил всё же существеннее, чем вы когда-либо смогли ******* меня. Просто смиритесь. – Мне плевать. Это только ваши с Лео разногласия. Сейчас же я смогу загубить с самого начала твою миссию в империи Калледи или указать верный путь. Обещаю, что ******* тебя будут не единожды в обоих случаях. Но в одном случае твоё слово будет стоить меньше, чем доступ к заднице, а в другом – ты станешь новым Калледи. Надо лишь исправить ошибки, которые ты совершил прежде. Ветреный огляделся и крепко сжал челюсти. – Я понял. Он подошёл к Эссе, сделав всего три шага, и удивительно ласково взял в ладони её лицо. Крепко поцеловал в губы и отошёл ровно на те же три шага. Сапфир кивнул: – А ты хорош. Справился бы и без моей помощи, – и повернулся к Уоррену и Эссе: – Меня не будет ещё пару недель. Надо доставить его обратно. Вы должны извинить нас за нелепый диалог. Ветреный всегда плохо влияет на подданных императора. И оба гостя исчезли. Потрясённый, Уоррен смотрел на Эссу и не знал, о чём думать. – Как ты? – спросил он. Эсса вздохнула и с недоумением посмотрела не него: – Мне не слишком-то легче. – То есть как? – Пожалуй, я всё же была права, и дело было не только в Ветреном и нежелании жить. Но знаешь… самое ужасное закончилось. Теперь я уверена, что справлюсь. – Справишься с чем? – Со своим несоответствием. И с тем, что ты такой дурак, Элайн. Я счастливо отделалась. – Ты о чём вообще? Я запутался. – Классик воспитал Ветреного таким образом, чтобы Ветреный получал удовольствие от того, что его насилуют, ты понимаешь? Чёрт возьми, в сравнении с ним я действительно счастливо отделалась. Я чувствую себя свободной. – С какой только целью можно было воспитать так своего сына? Воспитать именно таким? – Для ожесточения, конечно. Герцог Тан отдал приказ. Разве мог бы крылатый, пусть полукровка, мстить так? Нет. И всякий, кто таким образом сталкивался с Ветреным, познал тьму, жестокость и бессилие. Чем сильнее ты желаешь уничтожить его, тем ему интереснее. Оттого и бессилие. Сыновья Дарка долго находились в плену у Ветреного. Они так же, как и я, испорчены. Просто немного иначе. И живут подле Сапфира, подле твоего Валери. Что в них спрятано? Но свой главный куш Ветреный сорвал – он получит трон Калледи в конце концов. Сапфиру больше нечего ему предложить за Тана и Ойфреда. Значит, я очень важна. Значит, жизнь ребёнка очень важна. Малышу передастся твой дар, Элайн! – Отлично, замечательно, а почему же я дурак? – Уоррен, помнишь, что ты сказал мне после своего двухнедельного отсутствия? – Что… все твои проблемы из-за меня. – О, я должна сказать тебе… меня это слишком сильно ранило. То есть не это… Уоррен с удивлением увидел, как Эсса нервничает и стесняется говорить что-то. Но она покраснела, не поднимала глаз, принялась поправлять волосы и впервые на его памяти беспокойно затеребила левый рукав. – …Саднило сердце почти всё это время из-за этого. Из-за тебя. Потому что ты нашёл причину не быть со мной. Это так выглядело. Я знаю, что я ужасна. Думала, что однажды ты от меня устанешь и решишь оставить меня. И в тот момент мне показалось, что это случилось – ты хочешь расстаться, а причину просто выдумал. – Так ты… – И мне важно знать, что ты меня не оставишь. Теперь это слишком важно для меня. – Я… Да ни за что не оставлю! – возмутился Уоррен. – Уверен, что это ты меня бросишь, едва придёт Рашингава и скажет, что мы несовместимы. Едва Эсса открыла рот, чтобы ответить, как в комнату вошла Моргана: – У меня вести от принца Рашингавы. Красивейшая передала Уоррену пакет. С гулко бьющимся сердцем Уоррен вскрыл его и развернул записку: "Я был прав. Гибрид через код крови получит признаки перевёртыша. Он жизнеспособен, принцессе всего лишь нужен уход, о котором не подозревал Пэмфрой, но который он вполне может обеспечить. Я пошлю ему официальное уведомление и всю необходимую информацию. Во имя Единой империи". – Я смогу родить! Я смогу его воспитывать. Сама! Я так рада!.. У меня будет нормальная семья!.. – вскричала Эсса, едва получив записку в руки. Она подняла Уоррена с места и закружила по комнате. Впервые за долгое время он услышал, как она задыхается от счастья и тихонько смеётся. И её словно прорвало – она говорила и говорила, задавала тысячи вопросов о том, что случилось с ним, и что Уоррен делал с Рашингавой у Три-Алле, расспрашивала об эмоциях и планах, предлагала, делилась и много улыбалась. Ощутив отчего-то сильный голод, они скоро покинули это место. К вечеру Пэмфрой нашёл их и рассказал о новых требованиях к уходу за принцессой крови. Ей всего лишь требовалась строгая диета, контрастный душ и частые, но короткие прогулки в лёгкой одежде. Уже вечером ложились спать в свою постель, и Эсса всё мечтала вслух. Мечтала с улыбкой на губах. Словно яркость сияющего и такого желанного будущего заставила выцвести воспоминания, едва ли не все. Да, она действительно, от всего сердца желала стать матерью. Чувство освобождения от тревоги показалось Уоррену отличной заменой ослепительному счастью. В следующие несколько дней он смеялся столько, сколько не смеялся, пожалуй, за восемь прошедших лет. Эсса чувствовала себя в безопасности, и Уоррен вспомнил о своей миссии в Три-Алле. Он лишь на всякий случай оставил слежку за женой и сам то и дело проверял её местоположение. Но отправился в Три-Алле практически успокоенный. Он чувствовал страх при приближении невидимого зла, но впервые этот страх был немного другим. Уоррену холодило затылок скорее от впечатления присутствия действительно осатанелой сущности, чем от собственной уязвимости. И впервые он смог прогнать это нечто, пусть и заставив крестами почти весь Три-Алле. Один. Через несколько дней он ощутил, как покоряется его молитве сила и как расходится по Три-Алле мощь, словно раздвигающаяся границы тьмы. Рашингава прислал ему правнука со словами одобрения. Это победа.