Сестра Пег в изумлении глядела на спину девочки. Кожа была покрыта ожогами и полосами от ударов кнутом. Некоторые уже зажили, другие еще кровоточили. Саре уже доводилось такое видеть, но привыкнуть к этому она не могла. Она посмотрела на девочку. – Милая, можешь сказать, кто с тобой это сделал? – Мне кажется, она говорить не может, – сказала Сестра Пег. Сара начала осознавать ситуацию. Девочка позволила ей взять себя за подбородок, и Сара поднесла другую руку к ее правому уху. Три раза щелкнула пальцами, но девочка не реагировала. Сара поменяла руки и проверила другое ухо. Ничего. Посмотрев девочке в глаза, Сара показала на свое ухо и медленно покачала головой. Девочка кивнула. – Потому что она глухая. И тут случилось нечто неожиданное. Девочка потянула руку к ладони Сары и начала рисовать на ней указательным пальцем. Не линии, поняла Сара, буквы. П. И. М. – Пим, – сказала Сара. Глянула на Сестру Пег, потом снова на девочку. – Пим – твое имя? Девочка кивнула. Сара взяла в руку ладонь девочки и написала на ней пальцем САРА. Показала на себя. – Сара. Оглянулась на Сестру Пег. – Сестра, не принесете что-нибудь, на чем писать можно? Сестра Пег вышла и спустя несколько секунд вернулась с небольшой доской и куском мела, такими, какими пользовались на уроках дети. – ГДЕ ТВОИ РОДИТЕЛИ? – написала Сара. Пим взяла доску в руки. Стерла слова Сары ладонью и неловко зажала мел в кулаке. – УМИРЛИ. – КОГДА? – МАМА ПОТОМ ПАПА ДОВНО. – КТО ТЕБЯ БИЛ? – МУЖЧИНА. – ЧТО ЗА МУЖЧИНА? – НЕ ЗНАЮ УБЕЖАЛА Следующий вопрос Саре было очень больно задавать, но она должна была это сделать. – ОН СДЕЛАЛ ТЕБЕ БОЛЬНО ЕЩЕ ГДЕ-НИБУДЬ? Девочка задумалась, а потом кивнула. У Сары упало сердце. – ГДЕ? Пим взяла доску в руку. – ЖЕНСКОЕ МЕСТО. Не сводя глаз с девочки, Сара обратилась к Сестре Пег: – Сестра, не можете нас оставить ненадолго? Когда Сестра вышла, Сара взяла в руку доску. – БОЛЬШЕ ОДНОГО РАЗА? Девочка кивнула. – НАДО ПОСМОТРЕТЬ. Я АККУРАТНО. Пим окаменела всем телом и резко дернула головой. – ПРОШУ, – написала Сара. – ДОЛЖНА ПРОВЕРИТЬ, ЧТО ТЫ В ПОРЯДКЕ. Пим схватила доску и начала быстро писать. – САМА ВИНАВАТА ОБИЩАЛА НЕ ГОВОРИТЬ. – ТЫ НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА. – ПИМ ПЛОХАЯ. Сара сама не знала, расплачется она сейчас или ее стошнит. В своей жизни она видела разное – и очень плохое тоже, и не только в Хоумленде. Невозможно работать в больнице и не столкнуться с худшими проявлениями человеческой природы. Женщина со сломанным запястьем, сказавшая, что упала с лестницы, повторяющая это, как заведенная, и ее муж, внимательно следящий за ней. Старик в крайней степени истощения, которого подбросили к дверям больницы его родственники. Одна из шлюх Данка, с телом, истерзанным болезнями и побоями, с пачкой «остинов» в кулаке, которые она готова была отдать, чтобы избавиться от ребенка, которого она носила, чтобы снова вернуться к своей «работе». Приходилось лишь крепиться, иначе и одного дня не выдержишь, но с детьми всегда было тяжелее всего. Детьми, от которых не можешь отвернуться. В случае с Пим понять случившееся было несложно. Родители умерли, кто-то предложил девочке приютить ее, родственник, сосед, человек, которого все считают добрым и щедрым, раз он решил взять ответственность за сироту, которая не слышит и не говорит, а потом никому и в голову не приходило проверять, что с ней дальше стало. – Нет, милая, нет, – сказала Сара, взяв Пим за руки и поглядев ей в глаза. За ними скрывалась душа, юная, перепуганная, отвергнутая миром. Не было в мире человека более одинокого, и Сара поняла, что она должна сделать. Просто, чтобы остаться человеком. Всего не знал даже Холлис. Не то чтобы Сара побоялась ему рассказать, она хорошо его знала. Однако молчание было выбором, который она сделала очень давно. В Хоумленде говорили, что всякому его черед придет, и было ясно, что пришел черед Сары. Она старалась терпеть, как только могла, а когда всё кончилось, представила себе стальной ящик с крепким замком. Взяла память о случившемся и убрала туда. Сара взяла доску в руку. – МНЕ ТОЖЕ КОГДА-ТО ТАК БОЛЬНО СДЕЛАЛИ. Девочка смотрела на доску всё так же настороженно. Прошло секунд десять, не меньше. – СЕКРЕТ? – ТЫ ЕДИНСТВЕННАЯ, КОМУ Я СКАЗАЛА. Лицо девочки переменилось. Ее начало отпускать. – МЫ ОДИНАКОВЫ, – написала Сара. – САРА ХОРОШАЯ. ПИМ ХОРОШАЯ. МЫ НЕ ВИНОВАТЫ. Глаза девочки стали влажными от слез. Одна слеза перекатилась через нижнее веко и потекла по щеке, прорезая полоску в слое грязи. Девочка сжала губы, мышцы на шее и челюсти напряглись, а потом задрожали. В комнате раздался странный звук, будто животное рычание. Будто что-то пыталось вырваться из нее наружу. И вырвалось. Девочка открыла рот и завыла нечеловеческим голосом, одна сплошная гласная, наполненная болью. Сара крепко обняла ее. Пим подвывала, дрожа и пытаясь вырваться, но Сара ей не дала этого сделать. – Всё хорошо, – сказала она. – Я не отпущу тебя, не отпущу. И она держала ее, пока девочка не затихла. И еще очень долго после. 9 Правительственное здание, в котором когда-то располагался Первый Техасский Трастовый Банк, чье название так и осталось выгравированным на сделанном из известняка фризе, располагалось недалеко от школы. В вестибюле висели указатели с названиями отделов: Управление Жилищного Фонда, Управление Здравоохранения, Управление Сельского Хозяйства и Бизнеса, Отдел Печати. Кабинет Санчес находился на втором этаже. Питер поднялся по лестнице и вышел в холл второго этажа, где за столом сидел офицер Внутренней Службы в неестественно чистой форме. Питер внезапно почувствовал себя неловко в потрепанной рабочей одежде и с мешком в руке, внутри которого брякали инструменты и гвозди. – Чем могу помочь? – Я должен увидеться с Президентом Санчес. Меня пригласили. – Имя? – спросил офицер, опуская глаза и начиная заполнять какой-то бланк. – Питер Джексон. Лицо мужчины просияло. – Вы Джексон? Питер коротко кивнул. – Вот те на! Офицер смущенно поглядел на него. Уже давненько Питер не сталкивался с подобной реакцией. С другой стороны, он сейчас вообще редко с незнакомыми виделся. Вообще не виделся, если честно. – Может, вы кому-нибудь доложите? – наконец сказал Питер. – Точно.