Сара резко выдохнула. – Холлис, ты с ним поговори. У меня не получится, как обычно. Холлис недоуменно пожал плечами: – И что ты хочешь, чтобы я сказал? – Как насчет «Есть люди, которые тебя любят, перестань искать себе смерти». – Всё не так, – ответил Майкл. – Сара пытается сказать, что все мы надеемся, что ты будешь осторожен, – перебил его Холлис. – Нет, я вовсе не это пытаюсь сказать, – сказала Сара и поглядела на Майкла. – Дело в Лоре? В этом причина? – Лора к этому никакого отношения не имеет. – Тогда расскажи, поскольку я правда пытаюсь понять тебя, Майкл. И как же ему объяснить всё это? Его мотивы настолько переплетены друг с другом, что их трудно изложить внятно. – Просто мне это кажется правильным. Это всё, что я могу сказать. Сара снова взялась с остервенением тереть плиту. – Значит, тебе кажется правильным, что ты меня до смерти пугаешь. Майкл протянул к ней руку, но она отмахнулась. – Сара… – Не надо. Она даже не посмотрела на него. – Не надо говорить мне, что это нормально. Не надо говорить мне, что все это нормально. Проклятье, говорила я себе, что не стоит этого делать. Мне вставать рано. Холлис подошел к ней сзади. Положил ладонь на плечо, аккуратно остановил руку Сары и забрал у нее тряпку. – Мы уже говорили об этом. Тебе надо позволить ему быть собой. – Только послушайте. Ты, наверное, считаешь, что это здорово. Сара начала плакать. Холлис развернул ее и притянул к себе, обнимая. Посмотрел на Майкла поверх ее плеча. Тот смущенно стоял у стола. – Она просто устала, вот и всё. Может, оставишь нас наедине? – Ага, хорошо. – Спасибо, Майкл. Ключ прямо у двери. Майкл вышел из квартиры, а затем и из дома. Идти было некуда, и он сел на землю у входа, в сторонке, где никто его не побеспокоит. Давно он себя так хреново не чувствовал. Сара всегда за всех беспокоилась, но ему не хотелось доводить ее, это была одна из причин того, что он так редко появлялся в городе. Он бы с удовольствием чем-нибудь ее порадовал – нашел бы на ком жениться, остепенился, работал бы, как все, детей завел. Его сестра заслужила спокойствие, хоть какое-то, после всего, что ей довелось сделать, когда пришлось присматривать за ним. Когда умерли родители, она сама еще ребенком была. Всё, что они говорили и делали, шло под знаком этого невысказанного горя. Если бы всё сложилось иначе, наверное, они были бы просто братом и сестрой, как все, их значимость друг для друга слабела бы со временем, по мере того как они бы встречали новых людей. Но им не было суждено так жить. Пусть в их жизни и появлялись новые люди, но в их сердцах всегда оставалось место, открытое лишь для них двоих. Подождав, как ему казалось, подобающее время, он вернулся в квартиру. Свечи уже потушили, Сара положила ему на пол матрас с подушкой. Раздевшись в темноте, Майкл лег. И лишь тогда заметил записку, которую Сара сунула ему в мешок. Зажег свечу и принялся читать: «Прости. Я люблю тебя. Будь настороже. С.». Всего три предложения, но это было всё, в чем он нуждался. Всё те же три фразы, которые они говорили друг другу каждый день их жизни. Он проснулся и увидел лицо Кейт в нескольких дюймах от своего. – Дядя Майкл… вставай. Он приподнялся, опершись на локти. Холлис стоял у двери. – Извини, я ей говорил тебя не беспокоить. Майкл тут же собрался с мыслями. Обычно он так много не спал. Привык вообще почти не спать. – Сара еще тут? – Несколько часов как ушла. Холлис поманил к себе дочь. – Пойдем… мы точно опоздаем. Кейт закатила глаза: – Папа Сестер боится. – Твой папа умный человек. У меня у самого от этих дам живот скручивает. – Майкл, это не в тему, – сказал Холлис. – Ладно. Он посмотрел на девочку. – Слушайся папу, милая. К его удивлению, Кейт вдруг крепко обняла его. – Ты здесь будешь, когда я вернусь? – Совершенно точно. Он слушал их удаляющиеся шаги по лестнице. Значит, ты на ребенка это свалила. Чистейший шантаж, на эмоциях, но что тут поделаешь? Он оделся, подошел к рукомойнику и умылся. Сара оставила ему роллов позавтракать, но есть не хотелось, на самом деле. Поест попозже, если потребуется, если вообще захочется. Схватив свой мешок, он вышел. Сара заканчивала утренний обход, когда к ней подбежала одна из медсестер. Повела ее в приемный покой, где у стола стояла Сестра Пег. – Здравствуйте, Сестра. Сестра Пег была из тех людей, одно появление которых меняет всё. Будто все винты затягиваются. Ее возраст был загадкой для всех – шестьдесят, не меньше, хотя говорили, что она и в двадцать так же выглядела. Человек, о чьей вздорности ходили легенды, однако Сара знала, что это не так. Знала, что под жесткой внешностью скрывается женщина, целиком и полностью посвятившая себя детям, которых ей вверили. – Могу я с вами поговорить, Сара? Спустя считаные секунды они уже шли в приют. Когда они подошли, Сара услышала крики и улюлюканье детей. Утренняя перемена в самом разгаре. Они вошли в ворота со стороны сада. – Доктор Сара, доктор Сара! Сара не прошла и пяти шагов по площадке для игр, когда дети окружили ее. Они все ее хорошо знали, но, отчасти, как она понимала, они были рады любому посетителю. Освободившись от объятий с обещаниями в следующий раз задержаться подольше, она вошла внутрь вместе с Сестрой Пег. За столом, который Сара обычно использовала, проводя осмотр, сидела девочка. Она вскинула взгляд, когда вошла Сара. Лет двенадцать-тринадцать, трудно сказать из-за покрывающих ее слоев грязи. Грязная накидка из мешковины, завязанная на одном плече, босые ноги, черные от грязи и покрытые струпьями. – Ее привели люди из Внутренней Службы вчера ночью, – сказала Сестра Пег. – Она с тех пор ни слова не сказала. Девочку поймали, когда она пыталась залезть на склад сельхозпродукции. Понятно почему. Голодная. – Здравствуй, я доктор Сара. Можешь назвать мне свое имя? Девочка напряженно поглядела на Сару из-под грязной челки и не ответила. Ее глаза, единственная часть ее тела, которая двигалась, бросили настороженный взгляд на Сестру Пег, а потом снова поглядели на Сару. – Мы пытаемся выяснить, кто ее родители, – сказала Сестра Пег. – Но нигде нет записей, чтобы кто-то искал ее. Сара поняла, что им и неоткуда взяться. И достала из сумки стетоскоп. Показала его девочке. – Я хочу послушать твое сердце, ты не против? Опять ни слова, но глаза девочки ответили, что она разрешает. Сара приспустила завязанный край накидки с ее плеча. Тощая, как тростиночка, груди едва начали оформляться. От прикосновения холодного металлического диска девочка слегка вздрогнула, и только. – Сара, только посмотрите на это.