Офицер вскочил. – Секунду. Я им скажу, что вы здесь. Питер обратил внимание на слово «им». Кто же еще приглашен на встречу? Если уж на то пошло, зачем он вообще здесь? Он часами размышлял над приглашением президента, но не пришел ни к какому выводу. Может, действительно, как Калеб сказал, они действительно решили позвать его обратно в армию? Если так, то разговор у них будет недолгий. – Вы можете пройти прямо сейчас, мистер Джексон. Офицер взял у Питера сумку с инструментом и повел его по длинному коридору. Дверь в кабинет Санчес была открыта. Президент встала из-за стола, как только Питер вошел. Невысокая женщина с почти полностью седыми волосами, резкими чертами лица и жестким взглядом. Второй человек в кабинете, мужчина с короткой щетинистой бородой, сидел напротив нее. Лицо знакомое, но Питер не мог вспомнить, кто он. – Рада вас видеть, мистер Джексон, – сказала Санчес, обходя стол и протягивая руку. – Мадам Президент. Это честь для меня. – Увольте, просто Вики, – сказала она. – Позвольте представить вам Форда Чейза, главу администрации. – Мне кажется, мы знакомы, мистер Джексон. И тут Питер вспомнил. Чейз присутствовал на том допросе после взрыва моста на Нефтяной Дороге. Воспоминания были неприятными. Тогда ему этот человек сразу не понравился. К пущему неудовольствию Питера, мужчина носил галстук, самый несуразный элемент одежды во всей истории человечества. – С генералом Апгаром вы, безусловно, знакомы, – сказала Санчес. Питер повернулся и увидел своего бывшего командира, который встал с дивана. Гуннар немного постарел, его коротко стриженные волосы стали седыми, а нахмуренный лоб стал еще более нахмуренным. Застегнутый на все пуговицы мундир был чуть натянут на животе от образовавшегося брюшка. Питеру очень захотелось отдать честь, но он сдержался, и они просто пожали друг другу руки. – Поздравляю с повышением, сэр. Никого из тех, кто служил под началом Апгара, не удивило, когда после отставки Флита Гуннара назначили Генералом Армии. – Каждый день об этом жалею. Скажи, как твой мальчишка? – У него всё хорошо, сэр. Спасибо, что спросили. – Если бы я хотел, чтобы ты и дальше называл меня «сэр», я бы твою отставку не принял. О чем я жалею ничуть не меньше, кстати. Надо было быть поупорнее. Питеру нравился Гуннар, и его присутствие его несколько успокоило. – Вряд ли это бы вам помогло. Санчес подвела их к небольшой гостиной зоне, где вокруг низкого стола с каменной столешницей стояли диван и два кожаных кресла. На столе лежал длинный рулон бумаги. Питер наконец-то получил шанс осмотреться. Окно без штор, книжный шкаф во всю стену, потертый рабочий стол с кипами бумаг на нем. Позади него – флагшток с флагом Техаса, единственный предмет, обозначающий значимость этого кабинета. Питер сел в кресло напротив Санчес. Апгар и Чейз сели сбоку. – Начнем, мистер Джексон, – заговорила Санчес. – Уверена, вы недоумеваете, зачем я попросила вас прийти ко мне. Я хотела бы попросить вас об одолжении. Чтобы ввести вас в курс дела, позвольте вам кое-что показать. Форд? Чейз развернул рулон бумаги и прижал грузами по краям. Топографическая карта, в центре – Кервилл, его стены и прилегающие районы прорисованы четко. Три больших района к западу, вдоль Гваделупе, заштрихованные и обозначенные буквами РП1, РП2 и РП3. – Рискую выразиться помпезно, но перед вами будущее Техасской Республики, – сказала Санчес. – РП означает «район поселений», – объяснил Чейз. – Это наиболее логичные для заселения районы, куда мы можем переместить население, по крайней мере для начала. Вода, орошаемые земли, хорошие пастбища. Мы будем действовать поэтапно, среди желающих переселиться будет проведена жеребьевка. – Поскольку таковых будет немало, – добавил Чейз. Питер поднял взгляд. Все смотрели на него, ожидая его реакции. – Непохоже, что вам это нравится, – сказала Санчес. Питер попытался подобрать нужные слова. – Наверное… наверное, я никогда и не думал, что такой день наступит. – Война окончена, – сказал Апгар. – Три года – ни одного Зараженного. За это мы и сражались все эти годы. Санчес подалась вперед. Было в ней что-то невероятно привлекательное, притягательная сила, которую нельзя не заметить. Питер слышал, что в молодости она была красавицей с очередью из женихов в милю длиной, но ощутить это на себе – совсем другое дело. – Вы останетесь в истории, Питер, за всё то, что вы сделали. – Я сделал это не в одиночку. – И это я знаю. Есть многие, кого следует хвалить вместе с вами. Выражаю сожаление относительно ваших друзей. Капитан Донадио – большая потеря для всех нас. И, конечно же, Эми… Санчес помолчала. – Буду с вами честна. Всё, что про нее рассказывают, – я даже не знаю, во что верить. И не уверена, что до конца понимаю, что произошло. Но точно знаю, что ни один из нас не участвовал бы в нынешнем разговоре, если бы не Эми и вы. Вы тот, кто привел ее к нам. Это знают все. И это придает вам большую важность. Можно сказать, нет другого такого, как вы. Она не сводила глаз с его лица, создавая ощущение, будто в комнате лишь они двое. – Скажите, нравится ли вам работать в Жилищном Фонде? – Вполне. – Это дает вам возможность растить вашего мальчика. Быть рядом с ним. Питер ощутил в ее словах заранее спланированную стратегию. Кивнул. – У меня не было детей, – с еле заметным сожалением сказала Санчес. – Цена работы в правительстве. Но я понимаю ваши чувства. Так что скажу прямо, что принимаю во внимание ваши приоритеты, и ничего из того, что я предлагаю, не будет им препятствием. Вы будете вместе с ним, точно так же, как и сейчас. Питер всегда чувствовал, когда говорят полуправду. С другой стороны, подход Санчес был столь деликатен, что оставалось лишь восхититься им. – Я слушаю. И он сам чуть не рассмеялся от своих слов. – Простите, мадам Президент… – Прошу вас, просто Вики, – с улыбкой перебила его женщина. Надо признать, мастерски она это делает. – Тут столько несоответствий, что я даже не знаю, с чего начать. Для начала, я не политик. – А я и не прошу вас им становиться. Тем не менее вы лидер, и люди это знают. Вы слишком ценны, чтобы позволить вам отсиживаться в сторонке. Открывая ворота, мы не просто обретаем больше места, хотя нам оно и сурово необходимо. Это фундаментальная перемена во всём, чем мы занимаемся и как. Предстоит заново создать многое, но для начала в течение ближайших девяноста дней я планирую отменить законы военного времени. Экспедиционный Отряд будет отозван с внешних территорий, чтобы военные помогали переселенцам, и мы совершим переход к чисто гражданской власти. Это будет большой переменой – дать каждому возможность принимать участие в управлении, и это будет сложно. Но это обязательно должно произойти, сейчас самый подходящий момент для этого. – При всем уважении, я совершенно не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. – Это имеет к вам самое непосредственное отношение. По крайней мере, я надеюсь на это. Ваше положение уникально. Вас уважают военные. Вас любят люди, особенно переселенцы из Айовы. Но это лишь две ножки треножника. Третья – цеховики. Для них это просто праздник будет. Может, Тифти Лэмонт и мертв, но ваши прежние отношения с ним дают вам доступ в их иерархию. Прекратить их деятельность мы не сможем, даже если попытаемся. Пороки есть часть жизни – уродливая, но часть. Вы же знакомы с Данком Уизерсом? – Мы встречались, – сказал Питер, кивнув. – Более чем встречались, если меня правильно информировали мои источники. Я слышала про клетку. Это был очень рисковый ход. Она упомянула о том, как Питер только повстречался с Тифти в его подземном убежище в северной части Сан-Антонио. В качестве катарсиса и развлекательного мероприятия главы отрядов гангстеров выходили на рукопашный бой с Зараженными, а зрители делали ставки. Данк отправился в клетку первым и разделался с нариком относительно легко. Следом пошел Питер, который выбрал себе в противники полноценного драка, чтобы выбить у Тифти согласие отправиться с ним в Айову. – Тогда это было необходимо. Санчес улыбнулась: – И я о том. Вы человек, который делает то, что должно быть сделано. Что же до Данка, он, конечно, и вполовину не настолько умен, как Лэмонт. Хотела бы я, чтобы он был с нами. Наше соглашение с Лэмонтом было простым. Ему достался один из лучших сохранившихся военных складов, какие мы за все годы видели. Без него мы не смогли бы нормально вооружить армию. Держи под контролем самые худшие из ваших дел, сказали мы ему, поставляй нам оружие и боеприпасы, и мы не будем мешать тебе заниматься твоими делами. Он понимал, что в этом есть смысл, но я сомневаюсь, что Данк это понимает. Он чистейший оппортунист, да и с червоточинкой. – Так почему вам его попросту в тюрьму не посадить? Санчес пожала плечами: – Мы можем, и, может статься, к этому придет. Генерал Апгар считает, что нам следует окружить бóльшую их часть, захватить бункер и игорные залы и положить этому конец. Но чернила высохнуть не успеют, как на его место придет кто-то другой, и мы снова там, где начали. Это вопрос спроса и предложения. Спрос останется. Кто обеспечит предложение? Игра в карты, бухло, проститутки? Мне всё это не нравится, но я предпочитаю иметь дело с известными факторами, а в настоящее время это Данк. – Значит, вы хотите, чтобы я поговорил с ним. – Да, в свое время. Важно держать подпольный бизнес в рамках. Также важно заручиться полной поддержкой военных и гражданских в процессе. Вы единственный человек, который имеет опыт работы со всеми. Черт, вы бы, наверное, вполне справились с моей работой, если бы захотели, хотя я бы такого злейшему врагу не пожелала. У Питера возникло ощущение, что он уже наполовину согласен на нечто, что ему предлагают. Он поглядел на Апгара. Поверь, и со мной такое бывало, было написано на лице Гуннара. – О чем именно вы просите? – Пока что я хотела бы назначить вас особым советником. Посредником между заинтересованными сторонами, если вам угодно. Какой-то особый титул мы можем придумать и позднее. Но я хочу, чтобы вы были на переднем крае, чтобы вас все видели. Ваш голос – то, что люди должны слышать в первую очередь. И обещаю вам, что каждый день вечером вы будете дома ужинать с вашим мальчиком. Искушение было столь сильно. Больше не надо будет каждый день потеть, стуча молотком. Но он чувствовал усталость. Не осталось в нем энергии, совершенно необходимой для такого. Он уже достаточно сделал и теперь желал спокойной и простой жизни. Отводить мальчишку в школу, весь день честно трудиться, укладывать мальчишку спать, а самому проводить эти восемь счастливых часов в совершенно ином мире. Там, где он был счастлив по-настоящему. – Нет. Санчес дернулась. Она не привыкла, чтобы ей так напрямую отказывали.