С этими словами она сгребла Забытого Зверя за шкирку и легко подняла. Тот скрючился, поджав хвост и лапы, и коротко взвыл. – Хороший пёсик, – рассмеялась Вика. Ленка передала маме гребень. Та запустился зубья в густую шерсть и начала безжалостно, рваными движениями вычёсывать Зверя, как драного кота. Зверь заскулил громче, но не сопротивлялся. К маминым ногам падали тяжёлые завитки шерсти, вперемешку со светящимися лохмотьями. Сущностями! Ленка между тем стала аккуратно собирать эти лохмотья в пакет. Некоторые пробовал унести ветер, но на помощь Ленке бросились Шмыга с Вовкой. Мама расчёсывала Зверя минут десять, потом опустила его на землю. Он тут же отступил, прихрамывая, окружённый верными прихвостнями. Его глазки поблескивали. Зверь как будто стал меньше, щуплее, на его боках проступили рёбра. – Возвращайся в лес и больше никогда здесь не показывайся, – сказала мама. – Мы закончили навсегда. Понял меня? Интонация у мамы была такая, будто она отчитывала Тошика за двойку по математике в школе. Зверь ничего не ответил. Несколько секунд он стоял без движения, потом мотнул мохнатой головой и заковылял к дыре в заборе. Мертвецы безмолвно расступились, и Зверь побрёл к туману сквозь призрачный коридор. Лешие потрусили за ним, не оглядываясь. Зверь исчез. В этот момент Тошик с облегчением понял, что всё закончилось. Всё плохое. А хорошее, наоборот, началось. 3 Они вновь собрались в комнатке, где Ленка недавно возвращала маму к жизни. Мама, встав в центре, глубоко вздохнула, будто насыщалась запахами хвои и тумана, морской соли и ветра. Потом неторопливо взмахнула рукой – и тут же раздвинулись занавески, с окон слетели приколоченные доски, в комнату проник мягкий утренний свет. Комнатка преобразилась, стала казаться обжитой и не такой уж мрачной. – Мам, а ты всегда такие чудеса могла вытворять? – спросила Вика восхищённо. – Нет, глупышка. Это дом даёт мне силы. Мы с ним заодно. Дом, видимо в ответ, глухо заскрипел ставнями, перекрытиями и дверными проёмами. Он тоже насыщался присутствием старой знакомой. – Ну, рассаживайтесь, не стойте, как будто в первый раз видите странные вещи, – взмахнула руками Ленка. Было видно, что ей немного неловко. Она засуетилась, набрала откуда-то стеклянных кружек, расставила на столе вместе с блюдцами. Вывалила из бездонного рюкзака в пиалу разных фруктов. Включила электрический чайник. Тошик сел на какой-то табурет у двери. Остальные, смущаясь, тоже расселись, кто куда. – И что дальше? – спросил Вовка Зацепин. – Врага победили, маму вашу оживили, мир, так сказать, спасли. Молодцы? Молодцы! Предлагаю отправиться загорать, Тошику вон ещё нас догнать надо. – У нас чаепитие. Надо перевести дух. – Мама взяла Ленкин рюкзак, вынула несколько упаковок сладостей, из магазина, даже с жёлтенькими ценниками на целлофане. Разложила на столе. – У нас, милые мои, выдалось трудное утро. Вот вы завтракали? Я – нет. Как будто сто лет ничего во рту не было. – Там снаружи мертвецов целое море, – кивнул Шмыга. – Это нормально? – Как в очереди на запись в поликлинике, – хмыкнула Ленка. – Кто там крайний? Вам только спросить? Ха-ха. Это они почувствовали мамино прибытие, вот и стали скапливаться. Не терпится беднягам перебраться в мир мёртвых. Устали. Ну, ничего, подождут ещё полчаса, не умрут. – А что со Зверем? – спросил Тошик. Он по-прежнему чувствовал слабый запах палёной шерсти и подозревал, что будет чувствовать его ещё ой как долго. Мама, разливающая кипяток по кружкам, продолжала улыбаться. – Вижу, с вопросами вы не терпите. Понимаю. Ну что ж, давайте решим всё раз и навсегда и нормально попьём чаю, идёт? – Ты теперь останешься здесь? – выпалила Вика. Тошик тоже хотел задать этот вопрос (самый главный, пожалуй), но не успел. Мама посмотрела на Ленку, а та, подумав секунду, пожала плечами: – Ну как я могу тебя разлучить с детьми? Дело сделано, опасности больше нет. Возвращайтесь домой, книжки писать да в футбол гонять. – Без тебя футбол уже не тот, – буркнул Вовка Зацепин. – Кого на ворота ставить? Тощего этого из второго подъезда?.. – Разрешаешь? – серьёзно спросила мама у Ленки. – Послушай, я понимаю, насколько виновата. Сбежала, оставила дочь вместо себя… С ума сошла как будто. Всё забыла подчистую. Как здесь, что здесь. На уровне ощущений, понимаешь? Я и книги писала только для того, чтобы напомнить самой себе, что есть другое место, где живёт моя дочь. Пыталась сохранить в душе… Ленка махнула рукой: – Ой, не надо соплей. Мне неплохо жилось тут, честное слово. Работа интересная, место красивое. Жарко только, но к этому привыкаешь. Да, Пашка? – Непременно, – отозвался Пашка, который был увлечён распаковкой сладостей. – Всех зову в гости, заглядывайте обязательно, по поводу и без. – Нет уж, давайте вы к нам, – брякнул Шмыга. – У меня тоже есть вопрос. Когда домой отправимся? Если всё хорошо закончилось, то что нам ещё тут делать? – Позавтракаем, и сразу в путь, – сказала мама. – На голодный желудок никто не едет. Тошик принял из рук Пашки засахаренный крендель. – Получается, приключение закончилось, – сказал он. – Даже немного странно. Как будто я ехал, ехал, ехал долго через тридевять земель, а потом раз – и всё. – Так и бывает, – ответила мама. – Немного жалко, да? Но это отличный сюжет для моей новой книги. Давайте попробуем написать её вместе. – Я буду редактор, – сказала Вика и откусила печенье, рассыпав крошки по платью. – Я буду генератор идей, – заявил Вовка Зацепин. – А я постараюсь ничего не забыть, – сказал Тошик. Он достал из кармана старенького пластмассового солдатика и поставил на край стола. Пашка осторожно дотронулся до крохотного оружия в руках солдатика. Спросил: – Где ты раздобыл такое чудо? – А ты не помнишь? Пашка долго рассматривал солдатика, потом покачал головой. – Нет, извини. Я в детстве любил машинки, а не войнушки. – Значит, мне придётся придумать историю про другого мальчика, который когда-то тоже жил в Городе Спящих и играл в солдатиков, – сказал Тошик. И подумал о том, что таких историй полный чердак в гостинице у Ады. И все они непременно грустные. – Я хочу повидаться с Адой, – сказала Вика, будто прочитала мысли Тошика. – У неё всё в порядке? – Конечно, повидаемся. Ада готовится к новым посетителям, её гостиница снова принимает гостей со всего света, – ответила мама. Они завтракали ещё минут двадцать. Время от времени задавали друг другу вопросы, шутили и обсуждали случившееся. Потом закончились сладости, да и чая осталось на дне. Мама встала и, глядя на Ленку, сказала как-то неловко, смущаясь: – Нам, наверное, пора. Прогуляемся по городу, и домой. – Я, пожалуй, останусь, – ответила Ленка. – Пока туман не ушёл. Работы непочатый край, голову не подниму. – Я обязательно вернусь, слышишь? – внезапно сказала мама и обняла Ленку за плечи. – Когда Тошик и Вика вырастут. Когда мне не нужно будет о них заботиться, я вернусь и буду здесь с тобой. Или останусь одна, а ты поедешь, куда захочешь. Договорились? Лен, договорились? Ленка-пенка, драная коленка – задорная девчонка и отличный вратарь. Она не отвечала. Стояла, опустив взгляд. Казалось, едва сдерживает слёзы. – Я буду писать письма сестричке, – сказала Вика. – А когда дорасту до собственного телефона, мы с тобой начнём переписываться в чате. Хорошо? – Хорошо, – едва слышно ответила Ленка. Потом добавила громче: – Идите уже. С вами тошно, аж плакать хочется. Быстрее улепётывайте, дайте работой заняться. И все, кто был в Омертвевшем доме, покинули его. Настоящее 1 Когда Тошик проснулся (в половине седьмого утра на улице едва начало светлеть), по квартире уже кто-то ходил.