За ужином Шургин подтвердил, что положение Андрея весьма серьёзное. Он был арестован по доносу домовладельца, во время обыска были найдены номера «Колокола», свежие прокламации «Земли и воли» и личные письма к нему Благосветлова и Утина. Последовал арест и сразу же – очные ставки «с двумя канальями». Канальями оказались священник Успенский и мещанин Федот Симонихин, заявившие, что «сей доктор народ против царя подговаривал.» – И сразу после ставки – сбежали, мерзавцы! – обжигаясь чаем, гневно говорил Шургин. – Успенский в свой приход ускакал так, словно волки за ним гнались! А Симонихин… чёрт с ним… простите, княгиня. Самый обычный, тёмный, непросвещённый дурень. Таких ещё учить и учить. «Против царя…» А спроси его, чего он от царя хорошего видал – ведь и не скажет! Ну, мы с товарищами посоветовались… Пробовали сами на свидание пробиться – никого не пустили! И вот, решились Ольге Андреевне написать. Она – товарищ всё же опытный… Хуже всего, что не только наши, но и… – тут Шургин запнулся и неуверенно посмотрел на Семчинову. Та сухо сказала: – Иван Григорьевич, при этих господах можете говорить совершенно свободно обо всём. Это давние друзья Андрея Петровича. – Что ж, я рад, – неловко отозвался Шургин. – Беда в том, что квартира его взята под надзор, а мы ждём товарищей из Варшавы, от ржонда[5], по самому секретному делу… вы понимаете. И никто не знает, кто именно прибудет и когда! Знает только сам Сметов, и в нём мы, разумеется, уверены… Но арест его был так внезапен, что ни имени послов, ни времени приезда, ни места встречи он никому из нас не успел назвать. И вот теперь грядёт настоящая катастрофа! Поляки могут прибыть со дня на день с наиважнейшими сведениями… и не дай бог, их здесь возьмут! – Этого нельзя допустить ни в коем случае! – тихо сказала Ольга, глядя в молодое, веснушчатое лицо Шургина. – Ни в коем случае! Аннет, вы слышите? – ни за что! Утром следующего дня в кабинет начальника смоленской тюрьмы вошли княгиня и княжна Тоневицкие. Вера в строгом чёрном платье и плотной накидке из английского сукна выглядела старше своих лет. После бессонной ночи у её глаз залегли круги, а щёки отливали синевой. Аннет, тоже вся в чёрном, с гладкой причёской, из которой упрямо выбивались непокорные вьющиеся прядки, тщетно старалась казаться спокойной. Её глаза лихорадочно, болезненно блестели, между бровями легла тонкая морщинка. «Как она взволнована… – обеспокоенно подумала Вера. – Не дай бог, не сдержится…» – Чем могу служить, княгиня? – вежливо поднялся ей навстречу плотный, кряжистый человек с николаевскими бакенбардами. – Прошу садиться. Вера опустилась в предложенное кресло, усадила рядом с собой Аннет, незаметно сжав её холодную руку. Мельком подумала, что Ольга, несомненно, держалась бы и ровней, и спокойней. Вслух же сказала: – Я очень благодарна вам, господин полковник, за то, что вы согласились принять меня с дочерью. Я не отниму много вашего времени. Дело в том, что в… во вверенном вам заведении содержится некто Андрей Петрович Сметов, дворянин Пензенской губернии. Полковник, не отвечая, молча наклонил голову. – Видите ли, господин Сметов – жених моей Аннет. И вот… она находится в полнейшем отчаянии из-за его ареста. Узнав об этом несчастье, мы немедленно бросились из имения к вам, сюда… – Осмелюсь спросить, княгиня, кто сообщил вам об аресте господина Сметова? – спокойно перебил её жандарм. – Нам написал его знакомый, господин Шургин. – Другие знакомые господина Сметова вам известны? – Только московские, – пожала плечами Вера. – Здесь, в Смоленске, мы никого не знаем. Да и с Шургиным, признаться, познакомились лишь вчера. Он написал нам потому, что знал: кроме моей Аннет, у Андрея Петровича других близких людей нет. Аннет чуть слышно всхлипнула. Полковник коротко взглянул на неё, но ничего не сказал и снова обратился к Вере: – Так чем же я могу помочь вам, княгиня? Положение господина Сметова, не скрою, весьма серьёзно. Я могу лишь высказать свои соболезнования мадемуазель Тоневицкой и… – Право, господин полковник, я не нуждаюсь в соболезнованиях! – порывисто произнесла Аннет. – Я нуждаюсь в вашей милости и снисходительности. Умоляю вас, разрешите мне свидание с Андреем Петровичем! Мы с ним долго не виделись… и я не знаю, увидимся ли снова. Две тяжёлые слезищи медленно поползли по смуглым щекам княжны. – Ну-ну, мадемуазель Тоневицкая… не стоит преждевременно убиваться, – суховато заметил полковник. – Вы ещё совсем молоды и, я уверен, без труда сделаете прекрасную партию. Господин Сметов – не лучший жених для вас. Я сейчас говорю не как слуга закона, а как отец трёх дочерей. – Господин полковник, прошу вас не мучить мою дочь, – холодно перебила Вера. – И поверьте, что будущим Аннет я распоряжусь ничем не хуже, чем вы. – Княгиня, я и в мыслях не имел… – полковник, казалось, смутился. – Вероятно, я совершила ошибку, явившись со своей просьбой непосредственно к вам и отнимая ваше служебное время. Должно быть, стоило обратиться сначала к графу Сергею Павловичу. Он старый друг моего покойного мужа и, наверное… – Вы знакомы с графом Зилотиным? – поднял брови полковник. – Весьма близко. И прямо от вас я поеду к нему. А также – к крёстному отцу Аннет, князю Стшевалинскому. Я убеждена, Бронислав Казимирович сделает всё для того, чтобы… – Позвольте, княгиня, – полковник выглядел сердитым и озадаченным одновременно. – Не стоит, право, беспокоить их сиятельство из-за такого пустяка! Я не вижу необходимости лишать княжну свидания с женихом… – Вы очень любезны и великодушны, господин полковник! – порывисто обернулась к нему Аннет. – Я знала, что вы не откажете! – Но не забывайте, княжна, что здесь, к несчастью, – тюрьма, и существуют правила… – Я готова выполнять все ваши указания! – Что ж… в таком случае, прошу вас подождать здесь. Сейчас вам подадут чаю. А меня прошу извинить… – полковник встал и вышел из кабинета. Через несколько минут секретарь принёс чай, к которому обе женщины не притронулись. – Аннет, девочка моя, браво, – тихо сказала Вера. – Мы почти у цели, вы прекрасно держались! Осталось совсем чуть-чуть… Мы не можем, не имеем права дать слабину сейчас… – Ах, перестаньте, маменька, я понимаю! – раздражённо отозвалась Аннет. И по этому нервному шёпоту Вера поняла, как сейчас страшно и неуютно её девочке. «Ольга права… Она в самом деле права! – в смятении подумала Вера. – Эта жизнь не для Аннет. Лишения, нищета, тюремные стены… Да она ведь и в ссылку за ним помчится, дай ей волю! Аннет переоценивает свои силы. Она слишком юная, слишком мало видела горя в жизни… она сломается от этого всего! Господи, ну почему Андрей не влюбился в эту Семчинову, они же два сапога пара! Впрочем, его можно понять. Когда это люди влюблялись в тех, кто похож на них самих?» Полковник вернулся. – Прошу следовать за мной, мадемуазель Тоневицкая. Княгиня, вы хотели бы сопровождать свою дочь во время свидания? – Полагаю это излишним, господин полковник, – отказалась Вера. – С вашего позволения, я подожду Аннет здесь. Или там, где вы распорядитесь. – Разумеется… располагайтесь, княгиня. И извините меня за отсутствие удобств. Прошу вас, мадемуазель. Аннет встала и молча вышла из кабинета вслед за полковником. Они долго шли тёмными коридорами мимо замерших на постах жандармов. Аннет не могла понять: то ли в тюрьме было в самом деле слишком холодно, то ли её трясёт от нервного озноба. Все её силы уходили на то, чтобы эту дрожь не заметил полковник. «Андрею сейчас хуже… Ему во сто раз хуже, чем тебе, дура! – повторяла она, как молитву, шагая по длинной кишке коридора. – Он один… Целыми днями в этих кошмарных стенах… На допросы водят! Его ждёт суд, Сибирь! Подумай об этом и не смей дрожать! Нюня несчастная…» – Мы на месте, княжна. Прошу вас. Аннет вошла в комнату с зарешёченным окном и гладкими, выкрашенными в серый цвет стенами. Унылую картину дополнял стук дождя и струи воды, бегущие по стеклу. В комнате одиноко стоял канцелярский, крытый вытертым зелёным сукном стол, нелепо выглядящий без стульев и кресел. На стене зачем-то висели часы. – Извольте подождать здесь. Господина Сметова сейчас приведут, и я вас оставлю. Прошу простить, но много времени дать вам не смогу. – Благодарю вас, господин полковник. Тяжёлая дверь захлопнулась, и Аннет невольно вздрогнула, оставшись одна. Осмотрелась внимательнее. Напомнив себе, что за нею никто не следит, подошла к окну. Долго смотрела на залитый дождём тюремный двор, на котором два мужика пилили дрова и переминалась с ноги на ногу запряжённая в телегу савраска. Волнение её почти унялось, и когда за спиной скрежетнул отпираемый замок, Аннет повернулась к двери с самым безмятежным лицом. Почему-то ей казалось, что будет трудно узнать Андрея при встрече, что его должно страшно изменить арест и заключение… Но он вошёл такой же как всегда: взъерошенный, хмуроватый, с недоверчивым взглядом. Лишь отросшая щетина да помятая суконная куртка говорили о том, что Сметов долгое время находится в тюрьме. Следом за ним вошли два жандарма и уже знакомый Аннет полковник. – Не понимаю, господин полковник, с какой стати… – сердито начал было Андрей, вглядываясь в неподвижную женскую фигуру у окна. Полковник кашлянул: – К вам дама, господин Сметов. – Ко мне? – насмешливо переспросил Андрей, делая шаг к столу. Присмотрелся. – Ан… княжна?.. Вы?!. – Здравствуйте, Андрей Петрович, – тихо сказала Аннет. – Неужто я так изменилась, что вы не узнаёте собственную невесту? Мгновение было тихо. Смтов молча, во все глаза смотрел на нежданную гостью. Затем он подошёл и взял руку Аннет. Бережно, нежно поцеловал её: один раз, другой, третий. – Аннет… Аннет, боже мой… Зачем вы только приехали? Здесь же, сами видите… Вам совсем не место в этих стенах! Как только Вера Николаевна это позволила? – Я имею право видеть вас! – отчеканила Аннет. – И поэтому я здесь! Маменька всё понимает! Господин полковник, примите мою благодарность, вы великодушный человек! Могу ли я вас просить об ещё большем одолжении?.. – Я бы тоже вас об этом просил, господин полковник, – серьёзно сказал Сметов, не сводя взгляда с княжны. – Мы с Анной Станиславовной не виделись несколько месяцев… и, полагаю, не увидимся ещё несколько лет. Не разрешите ли вы нам… В этот момент Аннет бурно разрыдалась, припав головой к плечу «жениха» и совершенно по-бабьи подвывая тонким, срывающимся голосом: «уы-ы-ы-ы-и-и…» Андрей растерялся так, что на миг утратил всё самообладание, и неловко обнял девушку за плечи. – Ну же, Аннет, не плачьте… Не нужно… Право, здесь не место для этого! Полковник тоже казался слегка сбитым с толку. Пронаблюдав некоторое время за плачущей Аннет и поймав свирепый взгляд арестанта, он снова прокашлялся. – Что ж, мадемуазель Тоневицкая… У вас полчаса. Сожалею, но у входа останется жандарм. – Надеюсь, с другой стороны двери? – Аннет повернула к полковнику залитое слезами лицо. – Разумеется, княжна, – помедлив, ответил полковник. И вышел за дверь. – Бесполезно, Аннет, там глазок, – чуть слышно сказал Андрей, когда дверь захлопнулась. – Вы устроили превосходную истерику! Я и сам чуть не заревел… Итак, что случилось? Что вас просили передать? Поляки арестованы? – Нет, они ещё не прибыли, – Аннет старалась говорить деловито и кратко. Но голос постыдно срывался, слёзы продолжали бежать по щекам, и она прятала лицо на груди Андрея. «И пусть это игра… Пусть притворство, пусть лицедейство… Зато хоть раз… хоть один раз… Даже если он меня не любит, всё равно – пусть!» – Говорите скорее, Андрей: где встреча, сколько их будет, как они узнают своего… Здесь я, маменька, Коля и Ольга, любой из нас готов… – На встречу должна прийти непременно женщина, – тихо, торопливо заговорил Андрей, обнимая её так крепко, что Аннет чувствовала запах мужского пота. – Гостиница Митрохина, Стародемская улица, второй этаж. В любой из чётных дней. Внизу сказать коридорному: «В четырнадцатый нумер, заказ от портного.» Вам должны ответить: «Только завтра ждали, заплатить не смогут.» Вы ответите: «Мастер готов до субботы ждать.» После этого входите в номер и свободно обо всём говорите. Их двое, один из них – Глинский, он ярко-рыжий, ни с кем не спутаешь. – Что передать? – Что я арестован. Что со дня на день меня отправят в Москву, и суд состоится уже там. Пусть возвращаются в Вильно и действуют через модистку. Через модистку, запомните! Это очень важно! И непременно передайте, что четвёртому номеру веры нет! Они поймут. Вы всё запомнили? – Не беспокойтесь, у меня отличная память, – Аннет подняла заплаканное лицо, улыбнулась. Взглянула на запертую дверь. – Но теперь, Андрей Петрович, вам придётся нежничать со мной какое-то время. Чтобы ваш страж ничего не заподозрил. – Что ж, тогда займёмся этим, – без улыбки согласился Сметов. – Вот изверги, хоть бы стул для дамы принесли… Мне даже усадить вас некуда! Аннет отошла к окну. Андрей пошёл за ней.