Когда Меропс скрылся в доме, Пирра спросила: – Я что, в плену? Хекаби усмехнулась: – С чего ты взяла? – Ты мне хоть слово правды сказала? Наврала, будто с Белых гор, а сама там, наверное, даже не бывала! – Нет, не бывала. – А на Кефтиу что делала? Хекаби помолчала. – Не я одна ненавижу Воронов. Мы с единомышленниками встречаемся и рассказываем друг другу, кому что известно. – Не боишься говорить об этом мне? – А ты разве выдашь? Хекаби поглядела на Пирру так, будто видела девочку насквозь. – Так вот зачем ты вернулась на Талакрею, – протянула Пирра. – Хочешь бороться с Воронами? А я тут при чем? Та пожала плечами: – Мне нужно было золото, чтобы добраться до дома. Тебе нужно было сбежать. Пирра задумалась. У нее еще осталось золото. Может, заплатить какому-нибудь капитану и уплыть с острова? Вот только куда? Хекаби разбудила огонь, поворошив веткой хворост. Над костром взлетели искры. – Завтра покажу тебе, сколько вреда Вороны причинили Талакрее. Вырубили леса ради дров для своих печей, покрыли Ее плоть зияющими ранами. Вы, кефтийцы, не задумываетесь, какой ценой достаются все эти ваши бронзовые треножники и зеркала. – Что ты взъелась на Кефтиу? – удивилась Пирра. – Мы всегда поддерживали дружеские отношения с Обсидиановыми островами. Даже говорим на одном языке. Вдруг Хекаби устремила на девочку взгляд, полный неприкрытой враждебности. – Хороши друзья! Нас захватывали, а вы стояли в стороне! – Что мы могли поделать? – А у Верховной жрицы, значит, вообще никакой власти в руках? – Не говори глупостей. Просто Вороны – воины, а мы мирный народ. – Предлагаешь сидеть сложа руки? – А ты что предлагаешь? – Ночь на дворе, – отрывисто бросила Хекаби. – Иди спать. Пирра лежала, уставившись на потолочные балки. Гневная вспышка Хекаби застала девочку врасплох – и, что еще хуже, неприятно напомнила о матери. Девочка представила, как Яссассара стоит на верхнем балконе Дома Богини. Верховная жрица одета в юбку из кефтийского пурпура, от складок ткани исходит аромат миртового масла. Корсаж цвета морской волны обнажает грудь, талию обхватывает пояс, расшитый бусинами из зеленого стекла. Плечи обвивают серебряные змеи, шею украшает массивное золотое ожерелье из множества Солнц. Волосы собраны в черный узел, усеянный бронзовыми булавками, головки из горного хрусталя размером с гранаты. Ястребиное лицо покрыто белой краской, веки и губы ярко-алые. Пальцы с длинными желтыми ногтями раскинуты веером: Верховная жрица посылает в ночь заклинания, чтобы отыскать беглянку… Проснулась Пирра оттого, что Хекаби трясла ее за плечо. Еще темно, но в хижине никто не спит. Лица у всех испуганные. Тут Пирра заметила в дверях воинов. – Креон болен, – отрывисто произнесла Хекаби. – Нужна знахарка. Женщина рывком подняла девочку на ноги: – Пойдешь со мной. – Зачем? Хекаби наклонилась к ее уху и понизила голос: – Ты понимаешь акийский, а я нет. Вороны думают, ты моя рабыня. Пирра хотела было возразить, но Хекаби зажала ей рот рукой. – Делай, что говорю, а то скажу Воронам, кто ты такая. Вот Креон обрадуется: такая важная птица – и сама залетела в клетку! Ну так что, пойдешь со мной по-хорошему или нет? – Креон догадается, что никакая ты не знахарка, – пробормотала Пирра. Спотыкаясь, они бредут по ночной дороге. Путь озаряет только лунный свет. – Тише, – шикнула Хекаби. Воины идут позади. На расстоянии нескольких шагов в темноте видно только черные силуэты. – Какой он, этот Креон? – понизила голос Пирра. Хекаби наклонилась к ее уху. – Алчный, – прошептала женщина. – Непредсказуемый. Самый слабый из детей Короноса – и он это понимает. Вот почему Креон особенно опасен. Рабы у него в шахтах мрут как мухи. Пирра нахмурилась: – Твой отец сказал, что вы, островитяне, тоже добывали медь. – Да, но мы следовали заветам Повелительницы Огня. Не копали слишком глубоко, давали Ей время залечить раны. А Креон делает что хочет и вдобавок называет остров своим. У Талакреи нет хозяев. Она принадлежит только Повелительнице Огня. – Хекаби сжала кулаки. – Креон думает, Воронам закон не писан. Да и немудрено: пока у них в руках кинжал Короносов, они непобедимы. Кинжал Короносов… Видимо, Пирра изменилась в лице: Хекаби сразу насторожилась. – Что тебе известно про кинжал? – Только то, что ты сказала: с ним Воронов никто не одолеет. На самом деле Пирра знает намного больше. Даже помнит слово в слово пророчество Оракула: «Если клинок окажется в руках Чужака, дом Короносов поглотит пламя». Прошлым летом клинок на несколько дней действительно оказался в руках Чужака – Гиласа. Но потом Вороны вернули сокровище себе. А виновата в этом Пирра: Гилас велел беречь кинжал, но она не справилась, подвела. – И все? Больше ничего не знаешь? – с подозрением уточнила Хекаби. – Ничего, – соврала Пирра. Луна скрылась за облаками. Двое воинов обогнали Хекаби и Пирру и пошли впереди, указывая путь. Доспехи из сыромятной кожи поскрипывали. Пирру передернуло от знакомой едкой вони. В прошлом году главарь Воронов напал на нее на горном склоне. Нет, ей никогда не забыть этот запах: пот, смешанный с сажей. – Зачем Вороны натираются сажей? – шепотом спросила Пирра. Хекаби сжала в кулаке амулет – кусочек серы, висевший на кожаном ремешке. – Это стражи дома Короносов, – прошептала она. – Они поклоняются Безымянным. Темным созданиям. У Пирры перехватило дыхание. – Злобным?! – Тихо! – испугалась Хекаби. Даже жаркой ночью Пирру пробрала дрожь. Злобные – порождения пламени Хаоса. Их притягивает тьма и пожарища. Злобные охотятся на людей, убивших своих родных. Эти существа беспощадны. Готовы уничтожить любого, кто окажется поблизости. Пирра однажды встретилась с ними, и с тех пор Злобные являются ей в ночных кошмарах. Иссохшее речное русло, черные тени, звук кожистых крыльев – хлоп, хлоп. В темноте чудовища подбираются все ближе и ближе… – Вот почему Вороны сжигают свои подношения и делают наконечники для стрел из обсидиана, – тихо продолжила Хекаби. – Знаешь, что такое обсидиан? Застывшая кровь Повелительницы Огня. А Вороны используют ее для своих нечестивых ритуалов!