Итак, я поставила перед собой сложную задачу и приступила к поиску решения. Спустя неделю я все еще искала. Эрик начал впадать в нечто напоминающее отчаяние, а Роланд с каждым днем становился все страньше. И страньше. И страньше. В один из моих тягостных дней я пришла в офис и обнаружила, что все шепчутся обо мне. Они были в курсе о нас с Роландом. Кто же им проболтался? Ирина? Вряд ли, кто здесь с ней общается, кроме Ангелины и, к позору моему, меня. Но когда Роланд, не таясь, поцеловал меня прямо возле кофеварки – самого популярного места в офисе, источник утечки информации стал очевиден. Учитывая, что я вот-вот его брошу, придать нашим отношениям публичность было скверным решением. Что ж, мне в любом случае придется попрощаться с этой работой. Трудно работать одновременно с начальницей, которую ты ненавидишь, бывшей подругой, четырьмя уродинами (пятью, если считать Ангелину) и боссом, которому наставила рога. Несмотря на все мои тяготы, Эрик тоже не намеревался дать мне поблажку, и голос его звучал сурово, как никогда. – Что нового? – Роланд купил книгу «Кулинария для чайников». Смешно. Как будто чайники будут самостоятельно готовить на его кухне. – Это все новости? – А еще мы подали заявление в ЗАГС… Но в целом дело уверенно движется к разрыву. Эрик надолго замолчал. Я даже подумала, что звонок сорвался. Лучше бы сорвался. – Соня, я устал. Это мучительно. – Ты просто принимаешь ситуацию слишком близко к сердцу, – я попыталась его утешить, но фраза прозвучала формально, точно мне и сказать уже нечего. – Все так усложнилось. Теперь и не знаю, как разрешится эта ситуация. Прошло гораздо больше недели. Февраль на дворе. – Эрик, ты давишь на меня, – захныкала я. – Ты терзаешь меня этими разговорами. Просто оставь меня в покое еще на семь дней. Я обещаю, в этот раз я смогу разобраться. – Хорошо. Я позвоню через семь дней. Вечером ко мне подошел Роланд, который прочел «Джейн Эйр» и решил обсудить книгу со мной. Роланд. Прочитал. Джейн. Эйр. Он не мог сам до этого додуматься, следовательно, нашел совет в Сети. О да, все это делают, малыш. Я имею в виду, все, кроме нормальных людей, которым не нужен Google, чтобы найти себе пару и потом как-то с этим человеком общаться. – У Джейн были сложные отношения с мистером Рочестером, – бодро начал Роланд. Наверное, он прочитал это где-то в отзывах на книгу. – Да, действительно, – согласилась я, все еще пытаясь представить себе Роланда с «Джейн Эйр» в руках и пачкой платочков возле, на случай внезапного наплыва эмоций. – Как ты считаешь, стало ли причиной затруднений в их отношениях ее сиротство и, как следствие, отсутствие у нее образца отношений между мужчиной и женщиной? – Э… нет. Она вроде вполне четко знала, чего хочет. – Да? Возможно. А ты не считаешь, что социальная дистанция между Джейн и Рочестером усложнила их сложные отношения, сделав их еще более сложными? – Роланд демонстрировал редкую способность к психологическому анализу и явно злоупотреблял словом «сложный». – Мм… видимо. Роланд остался доволен обсуждением. Он пребывал в хорошем настроении вплоть до самого вечера, когда снова получил от ворот поворот. Я вспоминала его субботнее правило с ностальгией. Так же как и его привычку надевать пижаму. Роланд уже начинал тревожиться по поводу моих ежевечерних головных болей. Даже предложил сходить к врачу. Тем не менее смутное понимание, что его динамят, уже начало прорастать в его девственном мозгу. На работе он читал статьи с заголовками вроде: «Заведи свою подружку», о чем на весь офис разболтала его секретарша, и сотрудники «Синерджи» взглянули на меня новым взглядом. Я и не подозревала, до какой степени дошла его сексуальная фрустрация, пока он не включил DVD с порно, решив направить против крепости моего целомудрия тяжелую артиллерию. Хотя у него не было опыта с выбором подобных фильмов, ему повезло, и экземпляр достался отличный. Десять минут мы лежали в постели, с длинными лицами разглядывая дебелых немецких барышень, с радостным визгом окатывающих пухлых немецких мужчин плотными струями мочи. Уверена, что в свои тридцать два года Роланд до сих пор и представить не мог, что кому-то вообще может прийти в голову заниматься подобным. – Пожалуй, нам пора спать, – выдавил он, выключая видео и с головой прячась под одеяло. Я была того же мнения. К следующей ночи он еще не успел изжить моральную травму, и я получила короткую передышку от его домогательств. Как будто догадываясь о творящемся в моей жизни раздрае, Диана иногда награждала меня ироничной улыбочкой. Не думаю, что у меня был шанс помириться с ней. Вряд ли бы она согласилась выслушать от меня хотя бы признание, что она оказалась права. Женевьева уволилась. Точнее, она просто перестала выходить на работу. Диана позвонила ей, чтобы узнать, все ли с ней в порядке, и Женевьева ответила, что теперь да. Вилли, Билли и Дилли подумывали последовать ее примеру. Я смотрела вокруг и понимала, что никто не работает. Уже даже не делает вид. Ирина опустила руки. Отдел дрейфовал, как корабль без капитана. Поскольку бонусы от закрытых вакансий нам больше не выплачивались в связи с отсутствием закрытых вакансий, зарплаты были мизерные, но пока хоть какие-то деньги шли, кто-то еще оставался на борту. Долго так продолжаться не могло, и понимание этого только усугубляло обстановку «пир по время чумы». Провалившись как руководитель отдела, Ирина вознамерилась состояться как организатор моей свадьбы. Вероятно, она надеялась, что таким образом задобрит Роланда и сможет продержаться на своей должности еще некоторое время. Если мне не удавалось ускользнуть от нее, она запихивала меня в свою «Субару», и под дьявольское хихиканье ее вечной спутницы Ангелины мы неслись от салона к салону. Я окончательно потеряла контроль. Это походило на сумасшествие. Я как будто попала в вихрь – Роланд, свадьба, Эрик, Ирина, снова свадьба. И неутихающее чувство вины. Все это разрывало меня на куски. Но хотя бы Эрик больше не терзал меня звонками. Я стала очень рассеянная. Я била чашки и спотыкалась на ровном месте. Терялась в коридорах офиса и не могла найти машину Юры на стоянке. Как говорят, «однажды ты сможешь посмеяться над всем этим», и я не сомневалась, что посмеюсь – в палате для буйных. Моя нервозность передалась Роланду. Все его фобии обострились. Он начал вставать ночью, чтобы проверить, выключен ли газ, и постоянно протирал поверхности антисептиком, которым мгновенно провоняла вся квартира. Машина вдруг стала для него опасным местом, полным отравляющих паров бензина. Когда однажды утром я увидела на полу в ванной его волосы, которые начали сыпаться от стресса, я поняла, что час истины настал. Я должна сказать ему. Если я буду тянуть дольше, мы оба сойдем с ума. Конечно, было бы лучше поговорить с ним по возвращению домой, но я понимала, что когда он придет и откроет «Кулинарию для чайников», пытаясь приготовить нам ужин, я не смогу выдавить ни слова. Поэтому, когда рабочий день завершился, я осталась сидеть в офисе. Сотрудники «Синерджи» выключали компьютеры и расходились, предвкушая отдушину выходных после серых офисных будней, а я смотрела в монитор, положив на мышь дрожащую руку, притворяясь, что занята важным отчетом. Но в действительности я просто пялилась в одну точку, забывая моргать. Дождавшись, когда мы остались вдвоем – только я и Роланд, я медленно, как во сне, встала и направилась к его кабинету. Посмотрела на табличку с его именем на двери. «Холодный Ярослав Борисович». Раньше я считала, что эта фамилия ему очень подходит. Теперь я так не думала. Странно, за почти три месяца наших отношений я ни разу не примерила ее на себя. Хотя ничего странного. Я не любила его ни минуты своей жизни. Я была просто одинокой женщиной, которая годами тешит себя фантазиями на тему идеального мужчины, чтобы не думать о том, как далека от идеала она сама. Или все люди. Я даже называла его чужим именем! В реальности Ярослав оказался гораздо сложнее и в конечном итоге лучше, чем я себе представляла. Итак, надо войти и покончить с затянувшимся недоразумением. Раз… два… три… Пытаясь приспособиться к собственным и моим изменениям, Роланд едва не лопался от напряжения, как паровой котел. Есть много способов снять стресс. Покатать в ладони деревянные шарики. Сложить пасьянс. Нарисовать пейзаж акварелью. Заняться диким сексом с пожилой уборщицей прямо на рабочем столе. Роланд выбрал последнее. Что не устраивало его в акварели? Я выскочила из кабинета, и вслед мне раздался скорбный клич, приглушенный телесами уборщицы: – София! Соня! Соня! Он нагнал меня в конце коридора. Шустрый, даже при том, что руками придерживал штаны, которые еще не успел застегнуть. – Соня! Я… не хотел. И это было впервые. На меня столько всего навалилось в последние недели, и… я не знаю, что на меня нашло. Он продолжал еще что-то лопотать, но осекся, увидев мое лицо, растягивающееся и кривящееся в безумнейшей, неудержимой улыбке. – Ты собираешься плакать или смеяться? Булькающие звуки, вырвавшиеся из моей глотки, разрешили его сомнения. Я спустилась вдоль стены и забилась в смеховых конвульсиях. Он изменил мне! Изменил! В такие моменты начинаешь верить, что бог существует и все-таки как-то заботится о нашем психологическом благополучии, пусть и выбирает иногда странные методы. И как же нелепо, что Роланд, патологически боящийся даже обычной комнатной пыли, изменил мне с уборщицей, женщиной, целыми днями возящейся в грязи. В процессе она даже не сняла рабочего халата! – Соня… я мерзавец… я себя ненавижу… я понимаю, что… – бормотал уже ничего не понимающий Роланд. – Все в порядке, Слава. Наверное, ты просто изнемогал от недостатка грязи в организме, вот тебя и прорвало. Да и ваша разница в возрасте… не мне говорить. Я сама предпочла парня помоложе. Наверное, она хороший человек. Скорее всего, так оно и есть. – Что? О каком парне ты говоришь? Я посмотрела на него снизу вверх, улыбаясь, как олененок Бэмби. – О, ты его знаешь. Эрик. Я тоже тебе изменила. Ну мы с тобой были и парочка! Стоили друг друга! – Были? – тонким голосом повторил Роланд и уронил штаны. Наверное, это могло бы показаться смешным, но только стороннему наблюдателю, не участникам диалога. Хотя я все же надеялась, что здесь нигде не притаились сторонние наблюдатели. Если не считать гребаных видеокамер через каждые десять метров. – Мы расстаемся, Ярослав. – Если ты мне изменила, и я тебе, мы можем просто простить друг друга и сделать вид, что ничего не произошло. Он все еще хватался за соломинку. Но я покачала головой. – «Два неадеквата – это слишком много для одной пары», – сказала злая Диана, и она была права. У нас нет будущего. Но, знаешь, ты хороший. И тебя ждет нечто прекрасное – без меня. Только, пожалуйста, найди толкового психотерапевта. Я тебе очень советую. Он стоял ошеломленный, все еще со спущенными штанами. Я поцеловала его в щеку, в этот момент понимая, что, хотя у нас не было будущего, наше недолгое совместное прошлое было не таким уж и плохим, и вышла, выпорхнула, как птица, наружу. Я чувствовала под крыльями ветер. Я почти ничего не весила. Я свободна! Теперь я знала, с кем я хочу быть. И пока мне еще хватало смелости, чтобы сказать ему об этом. К сожалению, метафорические крылья не могли в буквальном смысле доставить меня до места. Пришлось ловить маршрутку. Та тащилась невероятно медленно. Кроме того, в ней не было места для крыльев. Наконец я взбежала по лестнице, ударила по звонку, и дверь мне открыл… открыла… Я моргала на нее, не веря своим глазам: длинная девица, подведенные глаза, сиреневые туфли на шпильках. И ничего больше. Только костистое тело без единого волоска. Я не знала, что сказать. Я впала в шок. – Привет, – выпятив нижнюю губу, девица сдула упавшую на глаза прядь волос. – Узнала меня? – Н-нет. – Странно. Я же Жанна Лав, ну или Любименко, если так тебе понятнее. – Ж-жена Эр-рика? – осенило меня. – Ну не только… в смысле, у меня же еще карьера. С Эриком это мы на сейчас съехались. Я развернулась и побежала прочь. Лицо горело, как будто кипятком плеснули. – Эй, ты куда? – закричала Жанна. – И кто ты вообще такая? Я спрыгнула, проскочив сразу восемь или десять ступенек, и чудом приземлилась без переломов. Минуту назад я знала, кто я. Но сейчас уже нет. На улице тяжелыми мокрыми хлопьями валил снег. Я пробежала сто метров, но выдохлась и пошла пешком. Мне было трудно дышать, но я не плакала. Плачешь, когда болит голова, или когда день не задался. Когда рушится весь мир, слезы кажутся бесполезными. Куда я иду? Зачем я иду? Может, просто лечь здесь в сугроб и, как медведь, заснуть до весны с надеждой, что времена изменятся к лучшему? И тут я снова его увидела. Моего преследователя. Не скрываясь, он сверлил меня глазами. Я пошла прямо на него. – Кто вы? – мой голос звучал хрипло, как карканье замерзшей вороны. Он попятился.