– Бог миловал, – буркнула Элеонора Викторовна. – Татьяна, салаты. Откуда ни возьмись, возникла маленькая женщина с большим подносом, заставленным тарелками. Поднос опасно кренился и, казалось, весил не меньше ее самой. Лиля поспешила помочь, переставляя тарелки на стол. – Не прогибайся, – сурово приказала Элеонора Викторовна. – Ты и без того прогибалась более чем достаточно, когда мыла здесь полы. Лиля вздрогнула и застыла с низко опущенной головой. – И ведь добилась своего, – осклабился Борис Олегович. – Завещание покажет. Все принялись за салат. Я была настолько шокирована происходящим, что едва могла глотать, и только налегала на вино в надежде, что оно поможет мне расслабиться, до тех пор, пока Роланд не отодвинул мой бокал. На его месте я бы больше тревожилась о поведении его родственников. – Элеонора Викторовна, мне хотелось бы с вами посоветоваться. Я рассчитала свою домработницу. Может, вы посоветуете, куда обратиться, чтобы нашли приличного человека? – заискивающе начала Ирина. Элеонора Викторовна снисходительно улыбнулась. – Это не ко мне, дорогая. Я когда-то наняла твою мать. – Даже самый умный, самый проницательный человек может ошибиться, – страстно запротестовала Ирина. – К тому же недостойные люди так хорошо маскируются под порядочных! «Мерзавка», – подумала я. Даже не подумала вступиться за мать. Да и Борис Олегович знай себе пожирает вторую порцию салата, как ни в чем не бывало. – Ты все понимаешь, Ириночка, – вздохнула Элеонора Викторовна. – Такие попадаются подчиненные, – подвякнула Ирина. «А уж какие начальницы», – подумала я. Элеонора Викторовна покачала головой и недовольно понюхала бокал с вином. – Татьяна! Горячего и водки! В ту же минуту Татьяна внесла фаршированную рыбу с картофелем и графин кристально прозрачной ледяной водки. Едва ее разлили по рюмкам, как Элеонора Викторовна и Борис Олегович залпом опустошили свои. – Что ж мы без тоста, – опомнился Борис Олегович после второй порции. – Славик, скажи тост. – Минуту, – Роланд открыл в своем смартфоне текстовый файл и прочел: – Так выпьем же за этот вечер, теплый, как материнское молоко, и игривый, как шампанское. Снулые лица присутствующих наводили на мысль, что вскормлены они были не материнским молоком, а чистым уксусом. Элеонора Викторовна выпила, не закусывая. Ирина лакала мелко, как крыса из лужи. – Сейчас начнется, – пообещал Борис Олегович, когда Элеонора Викторовна снова наполнила свою рюмку. – Смертельный номер: брюнетка разгрызает блондинку напополам. Элеонора Викторовна и глазом не моргнула. – Поразительно, как бывает, – начала она, надкусив рыбу. – Казалось бы, вульгарная прислуга, ни образования, ни интеллекта, рожает незаконную дочь… девочка безнадежна с такой наследственностью. Но что-то в ней пересиливает и сейчас, к ее чести, я могу сказать, что Ирина совсем не похожа на свою мать. – Спасибо, – растроганно захлопала глазами Ирина. – Зато явное сходство с братом. Ярослав, ты ощущаешь родство с сестрой? – Я? Конечно, – ответил Роланд, фокусируя безразличный взгляд на Ирине. – Ирине тридцать два года… как и Ярославу, – многозначительно подчеркнула Элеонора Викторовна. – И она уже занимает высокую должность в солидной компании. Какая молодец. Не ты ли ей помог, дорогой? – она вперила тяжелый взгляд в Бориса Олеговича. – Я – никогда, – Борис Олегович поднял ладони. – Ярослав, уволь ее, – резко бросила Элеонора Викторовна. – Хорошо, – покорно согласился Роланд. – Ты не можешь уволить сестру, – вмешался Борис Олегович. – Не могу, мама. Ее приняли на общих основаниях, – возразил Роланд тем же тоном. – Передай мне соль, – помрачнела Элеонора Викторовна. Роланд встал, обогнул стол и отнес соль матери, после чего вернулся обратно. – Сволочь, скотина, – прошипела Элеонора Викторовна, густо посыпая рыбу солью. – Трахал все, что шевелится. – А в твоем присутствии все шевелящееся переставало шевелиться, – фыркнул Борис Олегович. – На что ты намекаешь?! – Ни на что. С тобой и дуб поникнет, дорогая. И сейчас я тоже ни на что не намекаю. Славик, передай мне соль. Роланд встал, чтобы передать соль отцу, и вернулся на свое место. – Но сына ты мне все же заделал, дорогой. Правда, потом тебя пришлось удалить, чтобы ты не оказал на него свое тлетворное влияние. Передай соль, Ярослав. Роланд встал, чтобы передать соль матери, и вернулся на свое место. – Мое тлетворное влияние? К тому времени, как я наконец добился возможности свидеться с ним, ты так его испоганила, что я понял, что и суетиться не стоило. В том числе и в момент зачатия. Сын, соль. Роланд встал, чтобы передать соль отцу, и вернулся на свое место. Лицо у него было совершенно непроницаемое. Он стал бы первоклассным игроком в покер, если бы только не считал покер нецелесообразным. Борис Олегович попробовал рыбу и скривился: – Какая гадость, соль аж рот жжет. Славик, тост. Роланд посмотрел в свой смартфон. – У меня есть тост за мир в семье. – Не, мы столько не выпьем, – покачал головой Борис Олегович и заглотнул водку просто так. У меня складывалось впечатление, что он здорово набрался, да и супруга его не отставала. Лиля тихо плакала, вытирая глаза салфеткой. Делала она это профессионально – даже тушь не размазалась. Скорее бы десерт… мне до смерти хотелось убраться отсюда. Принесли десерт и, к ужасу моему, еще водки. С каждой рюмкой языки набирали обороты, а люди все меньше походили на людей. – Не гены, так воспитание сыграло роль. Стыдно, что твоя дочь потеряла девственность с твоим же шофером? – Я молчу о том, с кем твой сын потерял девственность. В двадцать девять лет! И что касается моей дочери, ее дальнейший успех показывает, что после она спала только с правильными людьми. – О, я нашел чудесный тост про любовь, – встрял Роланд. – Пусть перед любящими расступаются невзгоды, как море перед Моисеем. – Поистаскалась твоя служаночка. Не хочешь заменить ее обвисшую задницу на вариант посвежее? – Пока нет. Но вот твоя жопа меня до сих пор в кошмарах преследует. – За уважение, – поднял рюмку Роланд. – Которое скрепляет семью, как тысячи замков. Мне стало бы легче, будь в его интонации хоть намек на иронию. – Сразу бы прикончил, уже бы вышел на свободу, – посетовал Борис Олегович. – Нет уж, ДОРОГОЙ, ты будешь жалеть, что ты все еще жив, прозябая в этом браке. Никуда я тебя не отпущу! – Куранты! Куранты! – в комнату вбежала Татьяна с бутылкой шампанского. – Включи телевизор, – устало приказала Элеонора Викторовна. Роланд заглянул в смартфон. – Пока бьют куранты, мы должны загадать желание. – Посмотрим еще, кто раньше сдохнет, – продолжал свою тему Борис Олегович. Из телевизора в соседней комнате донесся серебристый звон курантов. – Чтоб ты язык себе прикусила, змея, – пожелал жене Борис Олегович. – Чтобы тебя удар хватил на одной из твоих шлюх, – огрызнулась Элеонора Викторовна. – А теперь до дна, – с широкой улыбкой напомнил Роланд. Я выпила шампанское до последней капли – чтобы точно сбылось. И сразу оно полезло обратно. Ничего не успевая объяснить, я выбежала из-за стола. Татьяна молча указала направо.