– Точно, – он заглянул в холодильник. – Но здесь нет нужных мне продуктов. – Конечно. Как я могла знать, что именно ты планируешь приготовить? – Я напишу тебе список необходимого. Я подавила вздох. – Напиши. Вадик замер в ожидании, глядя на угол стола. – Что? – Так ты принесешь мне лист бумаги и ручку? В супермаркете меня охватило немыслимое, совершенно ненормальное для меня раздражение. Что за (базилик) отвратительное (чеснок) поведение (петрушка)! Он (приправа для курицы) допрыгается (охлажденная куриная тушка), что я вышвырну его вон (увесистый мешок с картошкой)! Если я потолстею, это будет его вина. Он меня так расстроил, что меня потянуло скупать все ненужное и калорийное. И почему (сливочная помадка) мне так (шоколадка) не везет (печеньки) с мужиками (эклеры с кремом)! Кассирша назвала мне немаленькую сумму. Ого. И в кошельке как будто меньше денег, чем я ожидала, нет? Я вышла на улицу, гадая, где могла потратиться, и наткнулась на Эрика, Деструктора и Олесю. Эрик сразу забрал у меня пакеты. Олеся тихо поздоровалась. Раскрасневшаяся после прогулки, она выглядела почти хорошенькой. Деструктор окинул меня ехидным взглядом, но, против своего обыкновения, воздержался от комментариев. – Этот моральный инвалид сам не в состоянии сбегать в магазин? – спросил Эрик. – Он будет готовить. Обещает что-то особенное. – А может, я приглашу тебя на ужин? Ничего особенного, просто закажу пиццу. По меньшей мере тебе не придется за ней идти. – Спасибо, но нет. – Рискуешь остаться голодной. – Я накупила тонну сладостей. Может, Игорек и Олеся хотят по эклеру? Или печенья? – Они лопаются от мороженого. А ты будь осторожнее. Твой приятель как будто играет в игру «Как достать соседа». – Уверена, он не нарочно. Он просто… плохо воспитан или еще что-то. – А мне видится тонкий расчет за его действиями. Парень психопат-манипулятор. Тайный женоненавистник, одержимый жаждой мести. Ты стала его очередной жертвой. И он не успокоится, пока не выпьет из тебя всю кровь. – Глупости. Он старается быть хорошим, – я сама не понимала, зачем защищаю его, если только что была готова запустить ему в голову парой десятков банок с консервами. – Усыпляет бдительность, чтобы нанести очередной укус, как только ты расслабишься. Или же совершает свои гадости бессознательно. Что не оправдывает его, а делает даже еще более общественно опасной личностью. – Эрик, что за тирада? Ты видел его один раз, а уже вывел психологическое заключение. – Вспомни, в каком виде я его видел. К тому же в хрущевках отличная слышимость. Деструктор фыркнул, явно осведомленный о ночном происшествии. – Надо дать ему шанс, – неуверенно повторила я уже сказанное кому-то ранее, на этот раз с куда меньшей уверенностью. – Надо дать ему пинка. Но, как знаешь. – На твоем месте я послушался бы папу, – посоветовал Деструктор. Расплывчато намекнув на недовольство по поводу моей медлительности («Я голоден!»), Вадик принялся за дело. Для начала он решил вытащить кости из курицы методом хаотичного тыканья в нее ножом. – Это делается не так, – осторожно начала я, и мы сразу поругались. – То есть ты хочешь сказать, что я это делаю неправильно? – Нет, но… – То есть я даже не способен достать кости из курицы? – Нет, я… – с этим человеком меня не оставляло ощущение, что я пытаюсь собирать ромашки на минном поле. – Знаешь что, тогда разбирайся сама! – он придвинул ко мне доску. – Хорошо. А ты пока можешь порезать чеснок и базилик. Или займись картошкой. – Этот твой приятель… откуда у него ключи от твоей квартиры? – спросил вдруг Вадик. – Ну, он мой друг, и я дала ему ключи от моей квартиры. – Я тоже твой друг, но мне ты ключи не дала. Видимо, с этим «другом» у тебя особенные отношения. – Я предлагала тебе ключи. Вчера. И что значит «особенные отношения»? Он мой сосед. Люди часто хранят запасные ключи у соседей. Вдруг свои потеряю, или еще что. – Вы все так говорите. – Кто «мы все»? – Вы. Все, – Вадик втянул нижнюю губу. – Кроме нас с тобой в этой кухне никого нет. – Ты стала какая-то истеричная, – с сожалением подытожил Вадик, кромсая чеснок резкими нервными движениями. Я с недоумением наблюдала за ним. – Я не понимаю, почему ты расстроился. И не стучи так ножом, попадешь по пальцу. – Не притворяйся, что тебе есть дело до моих пальцев. «Как минимум мне не хочется есть ужин с кровью», – подумала я, но вслух произнесла: – Давай лучше я. Он тут же плюхнулся на табурет и скорбно сгорбил спину, игнорируя нечищеную картошку. Пришлось заняться ею самой, жалея, что у меня нет лишней пары рук. Картофельные клубни я порезала дольками, а на слой курицы, избавленной от костей и натертой специями, выложила чеснок и базилик. – Что теперь? – Моцарелла. – Я не покупала моцареллу. Ее не было в списке. – Да, я попросил тебя устно. – Ты не говорил. Вадик вскинул голову. – Замечательно! Теперь я во всем виноват! Ты прямо как моя мать. Все время перекладываешь с больной головы на здоровую. – Причем здесь твоя мать? Ты собрался готовить, значит, ты отвечаешь за продукты. – Хорошие начинания наказуемы. – Нет! Просто должен же кто-то контролировать процесс. – Я всего лишь попросил тебя купить моцареллу! – Ты не просил меня купить моцареллу! – взорвалась я. Вадик скрестил на груди руки и запрокинул голову, вперив взгляд в успокаивающую его точку на потолке. – Знаешь, а ты изменилась. Большой город испортил тебя. – Я всю жизнь прожила в этом городе. Он страдальчески улыбнулся. – Опять эта убийственная логика. Не в силах смотреть на эту напыщенную физиономию, я отвернулась к плите. – Придется обойтись без сыра. В любом случае, вряд ли мне удастся найти моцареллу в магазинах поблизости. Это не самый популярный сорт. Кипя от гнева, я свернула курятину в рулет и поставила в духовку. Наверное, год назад я бы спокойнее отнеслась к происходящему. Но, пострадав от целой вереницы недоумков, я начала терять терпение. Не уверена, что это прогресс, но, с другой стороны, сколько можно надо мной издеваться?