Когда я поставила перед ним тарелку, Вадик, аккуратно взяв вилку в левую руку, а нож в правую, отрезал маленький кусочек, тщательно прожевал его и выдал вердикт: – Совсем не то без моцареллы. Ужинали мы в молчании. После, помыв посуду, я демонстративно воткнулась в Джулию Гарвуд – даже и не думай еще что-нибудь сказать или просто подойти ко мне. Пользуясь моментом, Вадик смылся. Утром меня разбудил его стон. – Что случилось? – прибежала я в кухню. Вадик лежал на раскладушке наискось, свесив руки и ноги. – О, я болен, о, мне плохо. Меня знобит. Или даже бросает в жар. – Так тебя знобит или бросает в жар? – Я потрогала его лоб. – На ощупь температура нормальная. – Опять пошли придирки, – надулся Вадик. – Если я говорю, что у меня есть температура, значит, она есть. – Принести тебе градусник? – Нет уж. Раз ты не веришь в мою температуру, мне не нужен градусник. – Странная логика… Вадик запрокинул голову и издал болезненный стон. – Ладно, – смягчилась я. – Приготовить тебе завтрак? Для болезного аппетит у него был отменный: оладьи, моя шоколадка, моя сливочная помадка, мои заварные с кремом – все пошло на ура. – Вечером тебе уезжать… надеюсь, к этому времени ты оклемаешься. – Я тоже надеюсь. Но вот беда – я не купил фонарики. Кстати, я говорил тебе, что обещал их ко дню рождения моего маленького двоюродного братика? Я проглотила уже, наверное, сотый тяжелый вздох. – Я съезжу за фонариками. – Посмотри адрес в Интернете. Конечно, ехать мне предстояло на другой конец города… Если день начался так себе, то дальше он, как правило, становится еще хуже. Только я вышла из дома, как стартовали неприятности: внезапно полил тяжелый холодный дождь. Автобус куда-то запропастился, и, пока я ждала его, одна из проносящихся мимо машин окатила меня брызгами с ног до головы – к чему я отнеслась равнодушно, потому что уже была вся мокрая. Наконец я втиснулась в переполненный автобус, но уже через пять минут мы встряли в пробке. Я была сама не своя от счастья, когда, спустя час, с отдавленными ногами, смогла выпрыгнуть из автобуса прямо в глубокую грязную лужу. В магазине меня встретили с очаровательнейшей улыбкой и с ней же уведомили, что фонариков в продаже нет. – Но я звонила по номеру на вашем сайте, и мне сказали, что они в наличии… – Наверное, в другом филиале – у нас же сеть. Если хотите, я позвоню, узнаю, где именно. – Спасибо, – устало понурилась я. И опять мне пришлось ехать к черту на кулички. Встретившая меня по другому адресу улыбка ничем не отличалась от предыдущей. Зато здесь были фонарики. – Сколько вам? – Думаю, парочку. – Они в упаковках по пять. – Тогда одну упаковку. – 500 рублей. Я раскрыла кошелек. Хотя я отчетливо помнила, что после вчерашних покупок у меня оставалась тысячная купюра, внутри почему-то отыскались только несколько сотенных и мятые десятки. – Секундочку, – я вывалила содержимое кошелька на прилавок, и монетки покатились, зазвенев. – 400 рублей… 450… 480… 490… 498, – в ступоре я уставилась на горку купюр и монет. – Мне не хватает два рубля. Вы можете их мне простить? Улыбка ослепила меня своим дирольным блеском. – Нет. – Тогда я завезу монетку завтра. Честное слово. Улыбка сияла, как софиты. – Нет. – Когда вы закрываетесь? – В шесть. Сегодня короткий день. Я посмотрела время на мобильнике – пока туда, пока обратно, не получается. – Вы еще успеете получить товар сегодня, если сделаете заказ в нашем Интернет-магазине, – подсказала Улыбка. – Но вам придется доплатить за срочную доставку. – Сколько? – 500 рублей. Не скромно, но выбора у меня не было. Оформив заказ по телефону, в окончательно испорченном настроении я поехала домой. В моей квартире было тихо и пустынно. Вадик оставил крошки на столе, грязную посуду в раковине и записку на холодильнике: «Температура снизилась. Срочно уехал на помощь другу». Я очень сомневалась, что его другу вдруг понадобилась помощь. Я даже начинала сомневаться, что у Вадика есть друзья. Пытаясь успокоить нервы, я постучалась к Эрику. – Привет. Что делаете? – Собираемся смотреть «Монти Пайтонов». Он казался очень милым сегодня, даже в этом безразмерном дырявом свитере. Поистине, все познается в сравнении. – Может, посмотрим все вместе у меня? Я жду курьера и не могу отойти. – Нет проблем. Взять чего-нибудь погрызть? – Ага, а то у меня все сожрано. – Может, еще бутерброд? – И бутерброд. И, ради бога, позволь мне зашить твой свитер. Фильм назывался «Как раздражать людей»18 и являлся милой старой комедией очень в тему последних событий. Когда мы разместились на диване, я впервые за последние двое суток ощутила спокойствие. Длилось оно недолго: в дверь замолотили, и это точно был не курьер, потому что курьер не стал бы стучать в дверь ногами. – Я готов слушать этот стук вечно, лишь бы этот тип там и оставался, – заявил Эрик, но я так не могла и пошла открывать. – Привет. Соскучилась? – отпихнув меня, Вадик прошел в комнату. – Я купил тебе чайный набор, – скривившись при виде Эрика, он поставил коробку перед экраном и, схватив с тарелки мой бутерброд, разделался с ним в два укуса. Я молча переставила коробку на пол. – На этом диване места закончились, – заявил Эрик, но Вадик уже плюхнулся туда, где только что сидела я. «Основное правило – если вы хотите раздражать людей долго, никогда не давите слишком сильно. Иначе вас просто побьют», – сказал диктор на экране. – Ничего, остальные подвинутся. Эрик действительно подвинулся – так, что буквально втиснулся в Вадика. На секунду лицо Вадика выразило замешательство, но затем он взял себя в руки. – Спасибо, – я села между Эриком и Деструктором. – Почему это вы начали смотреть фильм, не дождавшись меня? – осведомился Вадик голосом капризной маленькой пусечки. – Мы подумали, ты его уже смотрел, – сказал Деструктор. – Соня, что насчет ужина? Тебе давно пора начать его готовить. «Лучше всего – сделать вид, что вы вообще не намерены кого-либо раздражать», – продолжал диктор.