С сыном? Должно быть, он очень поздний ребенок… и, как я знала, единственный. Что, видимо, означает, что мне будет особенно сложно мирно договориться с его возмущенной родительницей. – Да-а, – начала я, и тут она ударила меня зонтиком. – Ай!!! Что вы делаете?! – Больно? А сердцу материнскому не больно? Два года он не пил… мать радовал… работу нашел… хороший стал мальчик… дома сидит, в игры играет… и тут ты, паскуда драная, ему встречаешься… и все! – Слушайте, если ваш сын влюблен, в этом нет ничего… – Как же, в любви он! В запое! Говоря все это, старушка мелкими шажочками приближалась ко мне, помахивая зонтиком с небрежностью настоящего братка. Я пятилась от нее, пока не уперлась задом в стол. И тут она с воинственным кличем сделала сокрушающий ребра выпад, после чего началась сценка из ситкома, когда все бегают друг за другом и кричат, только веселой музыки не хватало. Кто-то мог бы сказать, что это нелепо, убегать от старой бабушки, но они просто не знают настоящих русских бабок, рожденных на вольном хуторе закаленными войной матерями, вскормленных настоящим молоком и сверхвитаминными яблоками, затем поставивших удар локтем в советских очередях, укрепивших нервную систему в чернухе 90-х и на пенсии пробудивших в себе берсерка путем ежедневного двенадцатичасового просмотра криминальных передач. Внезапно появившийся Эрик прервал нашу идиллию. – Что за шум, а драки… и драка. – Еще один разгильдяй, – рассмотрев Эрика, резюмировала старуха, подступая к нему с зонтиком, но Эрик с неожиданной легкостью развернул ее, обхватив поперек туловища, оторвал от пола и понес к двери, несмотря на отчаянные попытки пнуть его по коленям. – Бабушка, там в магазине в конце улицы сахар продают по дешевке. Прямо-прямо, а потом налево. Распрощавшись со своей бесноватой ношей и вернувшись в комнату, он рухнул на диван и заявил: – Ты меня поражаешь. Я все еще не могла перевести дыхание. – А при чем тут я? Это все она. – Только не говори мне, что это нормально, когда чокнутые пенсионерки лупят тебя в твоем же доме. – Черт, я не знала, что он алкоголик… тогда, наверное, я действительно виновата. – Если я правильно понял по отрывочным воплям, доносящимся из-за стены, алкоголиком он был до тебя, так что вряд здесь есть твоя вина. – Спасибо, что помог мне. – Да не за что. Люблю идиотские ситуации. Они меня забавляют. Мы помолчали с минуту, затем я спросила: – Как Деструктор? – Бросил. – Зачем ты вообще разрешил ему курить? Эрик тяжело вздохнул. – У него невероятно упрямый характер. К тому же его новые старшие приятели не из самых благополучных семей. Я могу втирать ему о вреде курения до бесконечности, но его друзья скажут, что это круто, и он согласится с ними, тем более что сигареты запретны и оттого еще более желанны. – Значит, следует ограничить его общение с теми ребятами. – И как это сделать? Перевести его в другую школу, скорее всего, такую же по контингенту? Запереть в четырех стенах? Повесить датчик слежения на щиколотку? Начнется война не на жизнь, а на смерть. Не вариант. А так он за день накурился до рвоты, теперь ему противно, и он говорит, что курят только дураки. – Я поняла, что ты хотел сформировать внутреннюю позицию, но это прокатит не с любым ребенком. – Когда мне было девять, со мной еще как прокатило. И своего сына я знаю. – Где его мать? – Мы были женаты, недолго, потом расстались. Сейчас она в постоянных разъездах. – И поэтому ты приглашаешь к себе этих женщин? – Каких женщин? – Я видела… блондинку, рыжую. Эрик рассмеялся. – Это моя мама. Она часто меняет цвет волос. И у нее эксцентричная манера одеваться. – Но возраст… – Она родила меня в пятнадцать. И выглядит моложаво. – Так это у вас семейное? Ранние дети? – Да. – Но ты же обсуждал тогда, в коридоре… тебе прислали девушку… – Мы с приятелем делаем на компьютере модели персонажей для одного проекта. – Знаешь, вот сейчас с тобой разговариваю… и вроде нормальный человек. А казался таким неадекватным… – Почему? – Красные глаза… какие-то таблетки… ужасные компьютерные игры… и ты еще сказал мне, что занят! – У бывшей владелицы квартиры была собака. У меня на собак аллергия, отсюда таблетки. Я собираюсь стать разработчиком компьютерных игр, а пока не стал, набираюсь знаний и берусь за любые проекты. Например, тестинг – это когда вылавливаешь в игре баги, то есть ошибки, чтобы разработчик мог их исправить. В тот период у меня был грандиозный завал. Я двое суток не спал. Уж прости, мне было не до налаживания добрососедских отношений. Я изумленно улыбнулась. – Как легко все объяснилось! И надо было только сесть поговорить! – Или чтобы вредная старушенция побила тебя зонтиком. А вообще недоразумения порождает недостаток коммуникации, как было показано в «Убойных каникулах». Ты видела этот фильм? Он о том, как городские придурки приняли двух деревенских мужиков за маньяков. – Не видела. – Классный. Пошли посмотрим. – Прямо сейчас? – А почему бы и нет? Я не маньяк, честно. – Уже поздно… а, ладно. Все равно мне не уснуть. Его квартира, освещенная приглушенным мягким светом, в это время суток показалась мне уютной, несмотря на ее захламленность (в углу по прежнему красовалась груда нераспакованных коробок, оставшихся с переезда). – Деструктора нет, он у бабушки. Жаль, его любимый фильм. Мы скинули на пол стопки журналов на компьютерную тематику и сели на старый, рыхлый диван. Несмотря на чрезмерное обилие мерзостей, фильм мне понравился, хотя я все же сочла, что его не стоит смотреть детям раньше четырнадцати или даже двадцати. После фильма Эрик принес кофе и маленькие цветные зефирюшки, и, взбодренная кофеином и глюкозой, как-то незаметно для себя я выложила Эрику обо всех этих дурацких ситуациях, происходивших со мной в последнее время. Даже о моем плане наладить личную жизнь в течение года. Это все было очень глупо, но слова так и спрыгивали с моего языка. Наверное, мне просто слишком долго хотелось об этом поговорить, в итоге прорвало с первым встречным. Эрик так искренне, самозабвенно смеялся, что казалось глупым обидеться. И у него обо всем было свое мнение. – Как-то странно ты рассуждаешь. Ну найдешь ты себе мужа, и? – Что «и»? – Твоя жизнь сразу станет замечательной, бабочки да плюшевые мишки? – Это слишком сложный вопрос. Не уверена, что хочу обсуждать его сейчас, – вздохнула я. – Знаешь, что самое нелепое? Я по образованию психолог. Эрик фыркнул. Вернувшись в свою квартиру под утро, я сразу заснула, только и успела подумать, что нам с Федей предстоит очень сложная беседа. Вечером воскресенья, когда Эрик постучался ко мне, я находилась в растрепанных чувствах. – Он удалил меня! – Странно. Ты все еще здесь. – Из «контакта»! Молча взял и удалил! – Тогда успокойся. Его могущество не распространяется дальше «контакта». В реальном мире ты в безопасности. Слушай, я тут собрался побродить по округе. Составишь компанию? Наверное, он сто раз пожалел, что позвал меня, потому что я всю дорогу жаловалась на свою горемычную жизнь. Впрочем, внешне Эрик недовольства не показывал. Он был такой простой, с ним было так легко. Мы летели, как два воздушных шара.