– Где? – Тон Чарльза резко переменился, голос звучал четко, по-деловому. – Я здесь, сэр! На яркий солнечный свет из дверного прохода в конюшню, утонувшего в глубокой тени, вышел молоденький матрос. – В чем дело, дружок? – нетерпеливо спросил Чарльз, козырнув матросу в ответ. – Приветствие от капитана Мандерсона, сэр, и приказ срочно явиться на борт эскадренного миноносца его величества «Орион». На базу вас доставит автомобиль, он уже вас ожидает, сэр. – Не ко времени вас вызывают, капитан, – выразил свое мнение мистер Айс, прислонившись плечом к воротному, тесаного камня столбу. – Боюсь, теперь мы вас не скоро увидим. Но Чарльз его уже не слушал. Казалось, все тело его дрожит от сдерживаемого нетерпения – так добрая охотничья собака дрожит, учуяв запах птицы. – Значит, приказ, выходим в море, – прошептал он, – ну наконец-то. Наконец-то! Сильный юго-восточный ветер гнал волну, которая бросалась на Кейп-Пойнт[43] с такой яростью, что брызги долетали до башни маяка, стоящего на вершине скалы. Чайки парили так высоко, что их освещали лучи уже закатившегося солнца, окрашивая в яркий розовый цвет над темными водами. Эскадренный миноносец «Бладхаунд» прошел мимо мыса Хангклип, принял на себя удар южной Атлантики, нырнув в волну, и выскочил из нее с потоком белой пены, высотой по пояс, пробежавшей мимо орудийных башен в носовой части корабля. В отместку корабль отважно бросился на следующий океанский вал, и, стоя на капитанском мостике, Чарльз Литтл возликовал, почувствовав под ногами живое движение палубы. – Лево руля, курс ноль-пятьдесят! – Есть, ноль-пятьдесят, сэр, – продублировал команду старший штурман. – Прибавить обороты, скорость – семнадцать узлов. Почти сразу ритм работы двигателей изменился, и теперь нос корабля резал воду без прежней натуги. Чарльз прошел в угол шаткого капитанского мостика и всмотрелся в оставшееся позади темное, окруженное горами чрево Ложного залива. В двух милях за кормой очертания эскадренного миноносца его величества «Орион» почти растворились в сумраке надвигающейся ночи. – Давай, давай, голубчик, – насмешливо пробормотал Чарльз Литтл, – он пренебрежительно относился к любому судну, которое не способно выдать двадцать узлов. – Ну-ну, постарайся, покажи все, на что ты способен. Потом он бросил взгляд на оставшуюся позади «Ориона» землю. Под массивом Столовой горы, совсем рядышком от входа в долину Констанции, виднелась крохотная, с булавочный укол, точечка света. – Ночью будет туман, сэр, – проговорил стоящий рядом с Чарльзом штурман. Без всякого сожаления Чарльз отвернулся и стал всматриваться вперед по курсу в надвигающуюся темноту ночи. – Да, – отозвался он, – неплохая ночка для пиратов. 42 На металлических конструкциях и на палубе мостика оседал туман, и стоять на нем было скользко. Туман проникал сквозь шинели людей, прижимающихся к поручням, крохотными жемчужинами накапливался на бровях и в бороде капитана первого ранга Отто фон Кляйна, придавая ему хрестоматийный вид отчаянно храброго, лихого пирата. Каждые несколько секунд лейтенант Кайлер тревожно посматривал на капитана, гадая, когда же поступит приказ менять курс. Он терпеть не мог, когда в густом тумане приходилось жаться к береговой линии, да еще когда приливная волна подталкивала к враждебному берегу. – Стоп машина! – отдал приказ фон Кляйн. Кайлер с живостью продублировал его в машинное отделение. Приглушенный стук двигателей внизу стих, и в застланном плотным слоем тумана воздухе повисла мертвая тишина. – Спроси-ка мачтового, что он там видит… что это за земля, – не поворачивая головы, приказал Кляйн. – Мачтовой сам в тумане, – не сразу ответил Кайлер. – Видимость ноль. – Он снова помолчал. – Со шкафута докладывают: глубина – пятьдесят морских саженей, быстро сокращается. Фон Кляйн кивнул. Похоже, промер глубины подтверждает его оценку: они находятся в пяти милях от волнорезов гавани Дурбана. Утром, когда поднимется ветерок и туман осядет, он надеялся увидеть впереди невысокие прибрежные холмы Наталя с расположенными террасами садами и беленькими домиками. Но больше всего капитан надеялся увидеть стоящих на якоре хотя бы шесть британских торговых судов, ждущих своей очереди войти в переполненный порт, тихо дремлющий под прикрытием береговых батарей и не подозревающий, насколько ненадежно это прикрытие – всего полдюжины устаревших десятифунтовых пушек, которые обслуживаются стариками и юнцами из территориального ополчения. Морская разведка Германии предоставила очень подробный доклад о средствах обороны и прочих обстоятельствах порта Дурбан. Фон Кляйн внимательно изучил этот доклад и решил, что за такую богатую добычу можно позволить себе выдать англичанам свое местоположение. Риск, если подумать, небольшой. На высокой скорости прорваться через вход в гавань, дать бортовой залп по каждому стоящему на якоре торговому кораблю и снова скрыться за горизонтом – береговые пушкари не успеют даже зарядить свои пушечки. Риск, разумеется, был в том, что все население Дурбана увидит «Блюхер» и, следовательно, королевские военно-морские силы Великобритании получат достоверную информацию о первом со дня объявления войны обнаружении крейсера. Не пройдет и нескольких минут после первого его бортового залпа, как открывшие за ним охоту британские эскадры спешно, на всех парах и со всех направлений устремятся сюда, чтобы перекрыть ему любой возможный маршрут отхода. Капитан надеялся противопоставить этому свой маневр, собираясь прорваться на юг, в пустынные океанские просторы, где гуляют ледяные ветра, и южнее сорокаградусной параллели встретиться со вспомогательным судном снабжения «Эсфирь», пополнить запасы и проследовать далее к Австралии или к Южной Америке, в зависимости от обстановки. Фон Кляйн бросил взгляд на хронометр, расположенный над корабельным компасом. Через три минуты начнет вставать солнце, и потом можно ожидать, что подует утренний ветерок. – Мачтовой докладывает, туман рассеивается, капитан. Фон Кляйн встряхнулся и всмотрелся в завесу тумана. Теперь она двигалась, волновалась, клубилась, как бы в смятении ожидая смертельных для нее теплых солнечных лучей. – Малый вперед! – отдал приказ капитан. – Мачтовой, – ожила одна из торчащих перед Кайлером переговорных труб. – Прямо по курсу земля. Дистанция – десять тысяч метров. Большой крутой и скалистый мыс. Должно быть, это скалистый обрыв к северу от Дурбана, массивная, напоминающая спину кита гора, прикрывающая залив. Но в тумане фон Кляйн не разобрался и допустил ошибку: от береговой линии он оказался в два раза дальше, чем рассчитывал. – На всех парах полный вперед! – скомандовал капитан. – Курс ноль-ноль-шесть. – Он подождал, пока эта команда поступит рулевому, и прошел к переговорным трубам. – Орудия к бою! – Орудия к бою, – подтвердил команду далекий голос. – Бризантными[44], огонь примерно через десять минут. Цель – скопление торговых судов, отметка – приблизительно триста градусов. Дистанция – пять тысяч метров. Огонь открывать при обнаружении цели. – Отметка триста градусов. Дистанция – пять тысяч метров, – продублировала приказ труба. Фон Кляйн захлопнул крышку переговорной трубы, вернулся на прежнее место, заложив руки за спину и глядя вперед. Орудийные башни внизу тяжело развернулись, стволы слегка поднялись, с невозмутимой угрозой нацелившись в туманное марево. Ослепительный солнечный луч ударил в капитанский мостик с такой решительностью, что Кайлер прикрыл глаза рукой, но, как только «Блюхер» накрыла очередная волна холодного, влажного тумана, луч мгновенно исчез. И вдруг – словно поднялся занавес и они оказались на залитой ярким светом сцене – их радостно встретило летнее утро. Позади от горизонта до горизонта клубилась мокрая стена тумана. А впереди поднимались зеленые холмы Африки, обрамленные белыми песками пляжей и белым прибоем, и сверкали белыми пятнышками дома города Дурбана. Между крейсером и городом на зеркально-зеленой глади воды, словно сгорбившись, лежали четыре громоздкие фигуры, похожие на греющихся на солнышке гиппопотамов. Это были британские торговые суда. – Всего только четыре, – разочарованно пробормотал фон Кляйн. – Я надеялся, будет больше. Сорокафутовые стволы орудий калибра девять дюймов, словно принюхиваясь к своим жертвам, беспокойно шевельнулись, и «Блюхер» рванулся вперед, поднимая носом шипящую, белопенную волну, дрожа и сотрясаясь от работающих на полную мощность двигателей. – Мачтовой, – взволнованно проскрипела переговорная труба рядом с Кайлером. – Капитанский мостик слушает, – откликнулся Кайлер, но его слова утонули в долгом и оглушительном гуле открывших огонь тяжелых орудий. От неожиданности он даже невольно вздрогнул, потом быстро поднес к глазам висящий на груди бинокль, чтобы успеть проследить траекторию летящих к торговым кораблям снарядов. Внимательные взгляды всех, кто стоял на мостике, были устремлены вперед, все ждали, когда снаряды ударят по обреченным кораблям. В относительной тишине, последовавшей за ревом орудий, из переговорной трубы ясно донесся пронзительный крик мачтового: – Военные корабли! Прямо за кормой вражеские боевые корабли! – Право руля, десять! – повысив голос, скомандовал фон Кляйн несколько громче, чем обычно. И, не снижая оборотов, накренившись на один борт и оставляя за собой на поверхности моря похожий на страусиный хвост пенистый след, «Блюхер» развернулся кормой к суше и устремился обратно, под прикрытие завесы тумана, бросив богатую добычу целой и невредимой. Фон Кляйн вместе с остальными офицерами на капитанском мостике, забыв про торговые суда, напряженно вглядывался в пространство, откуда им угрожала реальная опасность. – Два боевых корабля, – доложил мачтовой наблюдатель. – Эскадренный миноносец и крейсер. Курс – девяносто градусов. Дистанция – пять-ноль, семь-ноль. Впереди эсминец. В сферическом поле зрения бинокля фон Кляйна на горизонте появились надстройки над аккуратным маленьким треугольником – это был эсминец. Крейсера с капитанского мостика еще не было видно. – Эх, появись они хоть на часик позже… – посетовал Кайлер, – успели бы закончить, и концы в воду. – Попросите мачтового доложить о крейсере, – раздраженно перебил его фон Кляйн. Пенять на судьбу у него не было времени. Сейчас главное – оценить силы преследующего противника и принять решение: или уходить, или немедленно развернуться и принять бой. – Крейсер среднего класса, шести- или девятидюймовые орудия. Линейный крейсер класса «О» либо класса «R». Идет в четырех милях позади конвойного. Оба пока за пределами досягаемости орудий. Эсминец большой опасности не представляет – его можно догнать и превратить в пылающую развалину еще до того, как он подберется к нему на милю со своими слабенькими 4,7-дюймовыми пушечками, но вот крейсер – это совсем другое дело. Разобраться с ним не так-то просто, «Блюхер» будет иметь дело с кораблем того же класса, победу можно одержать только после жестокой драки, не исключающей серьезных потерь, а до ближайшего дружественного порта, где можно встать на капитальный ремонт, не менее шести тысяч миль. Существовали и другие соображения. Эти два британских корабля вполне могли быть авангардом следующей за ними эскадры. Если «Блюхер» сейчас развернется и вступит в бой с крейсером, есть опасность неожиданно оказаться перед превосходящими силами противника. На помощь врагу может подойти еще один крейсер, а то и два или даже три, а за горизонтом вполне может скрываться и броненосец. Долг капитана – сохранить и поддерживать боеспособность своего корабля, то есть сложившаяся ситуация предписывает уклонение от боя и немедленное бегство. – Неприятель выбрасывает флажки, – доложил Кайлер. Фон Кляйн снова поднес к глазам бинокль. На мачте эсминца развевались крохотные белые и красные пятнышки. Нет, на этот раз он просто обязан отвергнуть вызов на поединок.