В комнате повисла страшная тишина. Потом Флинн заговорил снова: – Я хотел… дать тебе свое… свое благословение. Я желаю тебе счастья… куда бы ты ни отправилась. Говорить ему явно было нелегко, требовались слишком большие усилия, и какое-то время он, тяжело дыша, молчал. – Вспоминай хоть иногда про своего папочку. И молись за него. В уголках глаз девушки навернулись две огромные слезы и скатились по ее щекам. – Бесси, мой мальчик, – продолжал Флинн, медленно выискивая глазами Себастьяна, а когда нашел, с большим трудом остановил на нем взгляд. – Не вини себя в этом. Как-никак я все-таки уже совсем старик – я свою жизнь прожил. – Тяжело дыша, он помолчал немного, потом продолжил: – Ты только береги ее. Береги мою маленькую Розу. Ты теперь мне как сын. У меня никогда не было сына. – Я же не знал… Я понятия не имел, что сердце у тебя… Флинн, прости меня… мне ужасно жаль… Флинн храбро улыбнулся, хотя улыбка едва тронула его губы. Он с трудом поднял слабую руку и протянул Себастьяну. Пока Себастьян держал его за руку, у Флинна в голове мелькнула мысль предложить ему деньги, из-за которых у них произошла размолвка, как дар умирающего человека, но он взял себя в руки и мужественно воздержался от такого решительного сумасбродства. – Я бы хотел когда-нибудь увидеть своего внука… но это уже не важно. Прощай, мой мальчик. – Ты увидишь его, Флинн. Обещаю тебе. Мы остаемся, правда, Роза? – Да, мы остаемся, – сказала Роза. – Мы никуда от тебя не уедем, папочка. – Дети мои… Флинн откинулся назад и закрыл глаза. Слава богу, что денег не предложил. На его губах играла спокойная, тихая улыбка. – Дети мои… вы сделали старика счастливым. 31 Бывший уже на пороге смерти, Флинн довольно быстро вернулся к нормальной жизни, так быстро, что это не могло не возбудить в душе Розы некоторых подозрений. Однако она отбросила их, поскольку была очень рада тому, что покидать Лалапанци им не пришлось. Вдобавок тут было еще кое-что такое, на что требовалось обратить самое пристальное внимание. Дело в том, что прошло совсем немного времени после того, как Роза попрощалась с Себастьяном, отправившимся в свой связанный со сбором налога вояж, она вдруг заметила, что некоторые чисто женские функции ее организма взяли и приостановились. Она посоветовалась с нянькой, которая, в свою очередь, проконсультировалась с местным колдуном, а тот, в свою очередь, произвел вскрытие курицы и проконсультировался с ее внутренностями. Полученные результаты носили окончательный характер, и нянька сообщила эту информацию Розе, не раскрывая, впрочем, ее источника, поскольку к любым оккультным наукам Маленькая Долговласка относилась почти с кощунственным недоверием. И вот теперь счастливая Роза пригласила Себастьяна прогуляться по долине; и когда они добрались до водопада, где вся эта история, собственно, и началась, она встала на цыпочки, обеими руками обвила его за шею и что-то прошептала на ухо. Ей пришлось проделать это еще раз, поскольку она задыхалась от смеха и слова звучали довольно невнятно. – Ты шутишь! – ахнул Себастьян и тут же густо покраснел. – Нисколечко, очень мне надо шутить. – Ничего себе! – присвистнул Себастьян, а потом, поискав в голове выражение повыразительнее, добавил: – Чтоб я сдох! – Разве ты не рад? – шаловливо надула губки Роза. – Ведь я для тебя старалась. – Но мы с тобой даже еще не поженились. – Ну, это все можно легко устроить. – И как можно скорей, – согласился Себастьян и схватил ее за руку. – Пошли! – Себастьян, не забывай, в каком я сейчас положении. – Ну да, ну да, черт возьми, извини. И он повел ее в Лалапанци, поддерживая за руку на неровной почве с такой осторожностью, словно она была не человек, а контейнер со взрывчаткой, который в любую минуту может взорваться. – А куда вам торопиться? – весело спросил Флинн за ужином. – У меня для Бэсси сейчас есть работенка. Надо бы смотаться через реку… – Ничего не получится, – сказала Роза. – Мы отправляемся в Бейру, у нас визит к священнику. – Да это все на каких-нибудь пару недель. А когда он вернется, мы потолкуем об этом. – Нет, мы идем в Бейру завтра же. – Что за дурацкая спешка? – снова спросил Флинн. – Ты понимаешь, Флинн, дело в том, старина… – Себастьян покраснел как рак и замолчал, ерзая на стуле. – Дело в том, что у меня будет ребенок, – закончила за него Роза. – Что-о?! – Флинн с ужасом уставился на дочь. – Ты же сам говорил, что хочешь увидеть своего внука, – напомнила ему Роза. – Но я вовсе не думал, что вы немедленно приметесь за работу, – прорычал Флинн и резко обернулся к Себастьяну. – Ну ты и сукин сын, ну ты и мерзавец! – Отец, перестань, у тебя же сердце! – попыталась удержать его Роза. – И что ты все придираешься к Себастьяну, я ведь тоже в этом участвовала. – Бесстыдница… совсем обнаглела… Роза сунула руку за подушку на спинке кресла Флинна, где он прятал бутылку с джином. – Вот возьми и выпей немножко, тебе надо успокоиться. На следующее утро они отправились в Бейру. Розу несли в маскале, а Себастьян семенил рядом, озабоченно присматривая за ней, в любую минуту готовый помочь придержать паланкин на переправах или неровных местах, и всякий раз с руганью набрасывался на споткнувшегося носильщика. Когда они покидали Лалапанци, шествие замыкал сам Флинн О’Флинн, он лежал в маскале, в компании с квадратной бутылкой и что-то сердито и невнятно бормотал про прелюбодеяние и грех. Но ни Себастьян, ни Роза не обращали на него никакого внимания, а когда вся компания к вечеру остановилась на ночевку, они сели вдвоем с другой от него стороны костра и о чем-то все время весело шептались, секретничали и хихикали. Они говорили так тихо, что, как ни мучился, как ни напрягал свой слух Флинн, подслушать, о чем они говорят, у него никак не получалось. Это приводило его в такую бешеную ярость, что он в конце концов не выдержал и вслух проговорил что-то вроде: «…Душу выбить из наглеца, который за гостеприимство отплатил мне тем, что изнасиловал мою дочь». На что Роза заметила, что многое дала бы, чтобы еще раз посмотреть, как он попробует это сделать. По ее мнению, это будет интересней любого цирка. Тогда Флинн собрал все свое чувство собственного достоинства, прихватил бутылку с джином и сердито удалился туда, где в шалаше под колючим кустарником Мохаммед уже разложил для него спальное место. Ночью, уже перед самым рассветом, им вдруг нанес визит старый лев. Он появился из темноты в свете костра внезапно, громко заурчал, как рассерженный кабан, огромная и густая, темная грива его ощетинилась, и с невероятной скоростью зверь бросился прямо к куче завернутых в одеяла и спящих вокруг костра людей. Не спал один только Флинн. Всю ночь он ждал, наблюдая за склоненной возле костра фигурой Себастьяна, ждал, что он в конце концов двинется к временно сооруженному шалашику, где на ночь уединилась Роза. Рядом с Флинном лежало ружье, оба ствола которого были заряжены крупной картечью – заряд, специально предназначенный для льва, – и Флинн был твердо намерен его использовать. Как только лев ворвался в лагерь, Флинн быстро сел и, недолго думая, пальнул в людоеда из двух стволов прямо в упор, в голову и в грудь, и лев мгновенно испустил дух. Но инерция быстрого движения протащила тяжелого зверя вперед, он на всей скорости врезался в Себастьяна, и оба скатились прямо в костер. Себастьян очнулся, услышав шум, сначала поднятый львом, потом загремел ружейный выстрел дуплетом, но только жесткий удар огромного тела разбудил его окончательно, как и раскаленные угли, жалящие его в самых разных местах. Одним прыжком он выскочил из костра, с диким криком отбросил в сторону одеяло и устроил такую энергичную свистопляску, выкрикивая что-то на тирольский лад и брыкаясь, высоко подбрасывая ноги и нанося удары воображаемому обидчику, что Флинн не смог удержаться от хохота. Вместе со смехом на Флинна обрушились восторженные похвалы, слова благодарности – как со стороны Розы с Себастьяном, так и от носильщиков, и атмосфера сразу разрядилась. – Ты спас мне жизнь, – проникновенным голосом заявил Себастьян. – О-о, папочка, какой же ты у нас удивительный человек! Спасибо тебе. Большое тебе спасибо, – сказала она и обняла отца. Мантия героя оказалась Флинну очень к лицу, и чувствовать ее на плечах ему было чрезвычайно комфортно. Он стал уже почти человеком – исправление его продолжалось все время похода, с каждым новым днем приближающего их к небольшому португальскому порту Бейра, а Флинн всегда радовался каждой редкой возможности оказаться в лоне цивилизации. Последнюю ночь они провели в миле от окрестностей города, и после закрытого совещания с Флинном старый Мохаммед, вооружившись небольшим, плотно набитым эскудо кошельком и не дожидаясь остальных, отправился вперед, чтобы организовать формальное вступление Флинна в город. С рассветом Флинн был уже на ногах, и, пока он тщательно брился и облачался в молескиновый костюм-двойку, один из носильщиков драил его сапоги бегемотовым жиром, а двое других взобрались на растущую неподалеку от лагеря высокую бутылочную пальму и нарвали на ней листьев. Когда все было готово, Флинн взошел на свой маскаль и изящно разлегся на леопардовых шкурах. Каждый носильщик с обеих сторон занял позицию с пальмовой ветвью и принялся тихонько обмахивать ею Флинна. Позади Флинна гуськом следовали другие слуги, они несли на плечах слоновьи бивни и еще не до конца обработанную львиную шкуру. А уже за ними встали Себастьян с Розой, получившие от Флинна указание не привлекать к себе чрезмерного внимания, а также носильщики багажа. Лениво махнув рукой – так, возможно, Нерон подавал сигнал к началу гладиаторских боев, – Флинн отдал приказ двигаться. По неровной дороге, идущей через густой прибрежный лес, они прибыли наконец в город Бейра, вышли на главную улицу и вереницей двинулись по ней. – Боже правый, – удивленно проговорил Себастьян, увидев толпу встречающих, – откуда взялись все эти люди? Обе стороны улицы были заполнены ликующими толпами, главным образом это были местные жители, но кое-где из своих магазинов выходили и португальские или индийские торговцы, им было интересно, что это за шум. – Фини! – скандировала толпа, в унисон хлопая в ладоши. – Бвана мкуба! Великий господин! Гроза слонов! Убийца львов! – Я и не представлял себе, что Флинна все так уважают, – сказал пораженный Себастьян. – Большинство из них никогда о нем и не слышали, – отрезвила его Роза. – Ночью он послал сюда Мохаммеда, чтобы тот собрал для него сотню-другую клакеров. Он платит за это каждому по эскудо, вот те и приходят, чтобы покричать. А на шум собирается весь город: всем хочется посмотреть, что происходит. И каждый раз попадаются на удочку. – Ради чего же он так старается? – Просто ему это очень нравится. Посмотри на него!