Шерри предложила камень Чабби, но тот мрачно произнес: – Отдайте мистеру Гарри. Думаю, он заслужил эту честь. Я взял у нее камень и даже удивился, что неземной огонь столь холоден на ощупь. Встал, приблизился к тигриной голове, гневно скалившей зубы в ровном свете фонарей, и вложил бриллиант в пустую глазницу. Он вошел идеально. Я взял нож и закрыл золотые держатели – те, что старый полковник отогнул, наверное, штыком век с четвертью тому назад. Отступив, я услышал изумленные вздохи. Стоило бриллианту заполнить глазницу, и золотой зверь ожил. Теперь он величаво обозревал нас, и казалось, что пещера вот-вот содрогнется от свирепого рыка. Я вернулся, присел на место в кругу у ржавого сундука, и все мы уставились на голову золотого тигра, словно идолопоклонники во время языческого обряда, трепетно склонившиеся пред своим чудовищным божком. – Чабби, друг мой любимый и любезный, имя твое займет первую строчку в книге милосердия, если передашь мне вон ту бутылку, – попросил я, и чары как рукой сняло. Все вдруг обрели голос и заговорили, перекрикивая друг друга. Уже скоро мне пришлось отправить Шерри за очередной бутылкой, чтобы каждый промочил пересохшее горло. Вечер закончили в существенном подпитии, и даже Шерри Норт пришлось опираться на меня, когда мы наконец отправились в дождливый и на удивление извилистый путь к своей пещере. – Ты, Флетчер, меня плохому учишь. – Она споткнулась и едва не уронила меня в лужу. – Я впервые в жизни так надралась. – Не унывай, дорогая моя женщина. В самом скором будущем я продолжу учить тебя плохому. Проснулся я до рассвета. Встал с постели, стараясь не потревожить Шерри, – та легко и ровно дышала во сне. Чтобы защититься от прохлады, натянул шорты и шерстяной свитер. За пределами пещеры западный ветер разбил облачную гряду, дождь перестал, в полосках ясного неба проступили звезды, и мне хватило света, чтобы свериться с люминесцентным циферблатом часов. Начало четвертого. Разыскивая любимую пальму, я заметил, что мы забыли погасить фонарь в складской пещере. Доделал свои дела и направился к освещенному входу. Открытый сундук и бесценная золотая голова с мерцающим глазом стояли на прежнем месте – и меня обуял страх. Любой сквалыга трясется над своим добром, и я вдруг понял, сколь уязвимо мое богатство. «…Где воры подкапывают и крадут…»[14] В тот момент мне казалось, что по всему острову рыщут воровские шайки. Надо все спрятать. Завтра будет поздно. Несмотря на головную боль и глубокий привкус перегара, я должен сделать все прямо сейчас – но без помощи не обойтись. Чабби откликнулся на первый же негромкий зов у входа в его пещеру. Вышел под звезды во всем пижамном великолепии – сна ни в одном глазу, словно вчера не пил ничего крепче материнского молока. Я рассказал ему о своих опасениях и дурных предчувствиях. Он утвердительно хмыкнул, и мы проследовали к складской пещере. Пакеты с камнями побросали обратно в железный сундук, и я зафиксировал крышку обрезком нейлонового линя. Золотую голову бережно укутали в зеленое брезентовое полотно, перенесли оба груза в пальмовую рощу и вернулись за лопатами и газовым фонарем. При ровном белом свете, работая бок о бок, мы выкопали в песчаной почве пару неглубоких ям – в нескольких футах от того места, где лежали ящики с гелигнитом и автомат «ФН» с боеприпасами. Уложили в ямы золотую голову, сундук с камнями, присыпали песком, а потом я взял пальмовый лист и стал разравнивать почву, уничтожая следы наших трудов. – Теперь спокоен, Гарри? – наконец спросил Чабби. – Угу. Спокойнее, чем был, Чабби. Ступай поспи. Он забрал фонарь и, не оглядываясь, ушел в пальмовую рощу. Я знал, что не усну – упражнения с шанцевым инструментом прочистили голову и разогнали кровь, – и не видел смысла возвращаться в пещеру, чтобы тихонько лежать рядом с Шерри до самого рассвета. Мне хотелось забиться в тихий уголок и обдумать следующие этапы этой запутанной азартной игры. Я выбрал тропинку, ведущую к седловине меж двух скал – тех, что поменьше, а пока шагал в гору, ветер развеял последние облака и обнажил бледно-желтую луну. До полнолуния оставалась неделя, но света было предостаточно, поэтому я рискнул сойти с тропинки и стал взбираться на вершину. Нашел укрытое от ветра местечко, устроился и пожалел, что не захватил с собой курева, ведь с чирутой во рту мне думается не в пример лучше. И еще мне лучше думается без похмелья – но тут тоже никуда не денешься. Через полчаса я твердо решил, что надо закрепить промежуточный результат. Меня по-прежнему одолевали скопидомские страхи, к тому же совсем недавно я получил четкое и ясное предупреждение: волчья стая вышла на охоту. С первыми лучами утренней зари мы погрузим в вельбот первые находки – голову и сундук с камнями, – после чего рванем на Сент-Мэри, где распорядимся ими в полном соответствии с моим безупречным планом, а когда-нибудь позже вернемся к Артиллерийскому рифу и поднимем из сумрачных глубин остальные сокровища. Теперь, когда решение было принято, я успокоился и с легкой душой стал разгадывать вторую головоломку – ту, что давно меня тревожила. Скоро я смогу сделать так, что Шерри Норт раскроет карты, которые столь щепетильно скрывала. Мне хотелось знать, что за тайны ее окружают, что за тени обитают в глубинах ее синих глаз, и ждать осталось недолго. Наконец с востока по небу разлился первый жемчужный свет, смягчивший шероховатую равнину океана. Распрямив затекшие ноги, я поднялся с каменистого сиденья, обогнул вершину и встал на открытой площадке над лагерем. Недобрый западный ветер хлестал меня по лицу, ворошил волосы, покрывая руки гусиной кожей. Я глянул вниз и увидел, как в бережные объятия нашей бухты бледным призраком вползает чужой корабль – ни огонька, ни звука. Увидел всплеск: судно встало на носовой якорь, развернулось по ветру в профиль, и я окончательно понял, что смотрю на «Мандрагору». Не успел я прийти в себя, как на воду спустили шлюпку, и та устремилась к берегу. Я бросился бежать. Один раз я упал, но мчался с такой скоростью, что после кувырка вскочил на ноги и обнаружил, что бегу дальше. Тяжело дыша, ворвался в пещеру Чабби и крикнул: – Подъем, друг, подъем, они уже на берегу! Оба вывернулись из спальников: Анджело, зевая, со спутанной шевелюрой, но Чабби словно и не ложился. – Чабби, – скомандовал я, – беги выкопай ствол. Ноги в руки, друг, через пару минут они выйдут из рощи. Пока я говорил, он сбросил пижаму, надел рубашку и уже застегивал джинсовые бриджи. Хмыкнул – мол, задача ясна – и выскочил в проблески рассвета. – Через минуту догоню! – крикнул я ему в спину, схватил Анджело за плечо и встряхнул. – Давай соберись! Приглядишь за мисс Шерри, понял? Он, уже одетый, смотрел на меня круглыми глазами. – Ну же! – Я чуть ли не силком приволок его к нашей пещере, вытащил Шерри из постели, а пока она одевалась, объяснил: – Анджело пойдет с тобой. Берите канистру питьевой воды, уматывайте к югу, за холм, и не лезьте на рожон. Там заберитесь на скалу и спрячьтесь в расщелине с надписью. Ну, ты поняла где. – Поняла, Гарри, – кивнула она. – И сидите тихо. Не высовывайтесь ни при каких обстоятельствах. Ясно? Шерри снова кивнула, заправляя рубашку в бриджи. – Не забывай, эти люди – убийцы. Игры закончились. Теперь мы имеем дело с волчьей стаей. – Да, Гарри, я знаю. – Умница. – Я по-быстрому обнял ее и поцеловал. – Ступайте. Они вышли из пещеры – Анджело с пятигаллонной канистрой воды – и поспешно скрылись в пальмовой роще. Я закинул в заплечный мешок коробку чирут, спички, бинокль, бутылку воды, теплый свитер, фонарик, жестянку сухпайков и шоколадку, потуже затянул пояс и поправил ножны с разделочным ножом. И, нацепив лямку рюкзака на плечо, побежал вслед за Чабби в рощицу между пещерами и берегом. Одолев полсотни ярдов, услышал «туки-тук» легкого стрелкового оружия, крик и новую очередь: прямо передо мной и очень близко. Замер, скользнул за ствол пальмы, вглядевшись в светлеющие тени, различил движение и увидел бегущую ко мне фигуру. Я схватился за рукоятку ножа, подождал, убедился, что глаза не врут, и тихонько окликнул: – Чабби! Он свернул в мою сторону. В руках «ФН» и холщовый патронташ с запасными магазинами. Увидев меня, Чабби задышал чаще, но свободнее и проворчал: – Засекли меня. Их там сотни, этих гадов. Я увидел за деревьями новое движение. – Легки на помине. Ну пойдем. Чтобы сбить погоню со следа Шерри, я миновал тропинку, ведущую через седловину, и направился строго на юг – если еще точнее, к болотам в южной части острова, наискось от врагов. Нас заметили. Я услышал возглас, потом сразу несколько, за ними пять разрозненных выстрелов, и увидел, как за черными деревьями расцвели дульные вспышки. Пуля глухо ударила в пальму высоко над головой, но мы не медлили, и через несколько минут крики погони остались далеко позади. На краю болота я свернул к центру острова, чтобы обогнуть зловонную зону отлива, встал на пологом склоне первого холма, перевел дух и прислушался. С каждой минутой становилось светлее. Вот-вот встанет солнце, и к тому времени я хотел найти укрытие. С болот донеслись испуганные крики, и я понял, что погоню занесло в клейкую грязь. «Остыньте», – подумал я, усмехнулся и шепнул: – Ладно, Чабби, вперед. Мы встали, и тут до нас долетел новый звук – с другого направления, приглушенный расстоянием и разнобойными высотами скал, но однозначно со взморья. Ошибки быть не могло: я услышал сухой треск автоматной очереди. Мы с Чабби навострили уши и замерли. Звук повторился: новая россыпь автоматного огня. Мы слушали еще минуты три-четыре. Ничего, кроме тишины. – Вперед, – тихо сказал я. Прохлаждаться было некогда, и мы побежали по склону к южной вершине. Вскарабкались на нее в стремительно прибывавшем утреннем свете, а когда пробирались по узкому карнизу, мне было не до тревог. Наконец вошли в глубокую расщелину, где мы с Шерри условились о встрече, – но там было тихо и пусто. Я отчаянно крикнул: «Шерри, любовь моя, ты здесь?» – но тени молчали. – У них была приличная фора, – повернулся я к Чабби, – почему их здесь нет? В этот момент недавние автоматные очереди обрели новый смысл.