– Рыбаков? – Я уставился на нее и усмехнулся. – С такими-то роскошными буферами? – Флетчер, ты мерзкая скотина! – отозвалась Шерри. – Ну а если серьезно, Гарри, что теперь будет? – Вот бы знать, милая. Вот бы знать… Хорошо, что Чабби увез серебряный сервиз на Сент-Мэри. Сейчас, наверное, ящик уже покоится в земле за хижиной в Черепашьем заливе. Мы по-прежнему в плюсе – даже если в скором времени придется сматывать удочки. После встречи с самолетом настроение выходного дня как ветром сдуло. Медлить было нельзя. Мы поняли, что отныне на счету каждая минута, а Чабби привез не менее тревожные новости. – Пять дней «Мандрагора» провела на юге. Ее почти каждый день видели с мыса Кули: вертелась у островов, словно команда не понимала, что делать. В понедельник снова встала на якорь в Гранд-Харборе. Уолли сказал, что хозяин с женой пообедали в гостинице, потом взяли такси и отправились на улицу Фробишера. Час просидели в конторе Фреда Кокера, а потом он отвез их на Адмиралтейскую, и они вернулись на «Мандрагору». Яхта почти сразу снялась с якоря и вышла из Гранд-Харбора. – Это все? – Да, – кивнул Чабби. – Разве что с пристани Фред Кокер отправился прямиком в банк и положил на сберегательный счет полторы тысячи долларов. – Откуда знаешь? – Племянница рассказала, третья дочка сестры. Она в банке служит. В животе у меня закопошились противные насекомые, но я постарался сделать бодрый вид: – Ну что ж, киснуть некогда. Давай-ка собирать помпу, чтобы успеть к завтрашнему отливу. Позже, когда мы отнесли насос в пещеру, Чабби в одиночку сходил к вельботу и вернулся с длинным брезентовым свертком. – Что там у тебя? – осведомился я. Он стеснительно развернул брезент. В свертке обнаружились мой «ФН» и рюкзачок с десятком запасных магазинов. – Решил, что не повредит, – пробормотал Чабби. Я отнес автомат в рощицу, прикопал в неглубокой яме рядом с ящиками гелигнита и вернулся собирать помпу. Близость оружия вселяла в душу хоть какое-то спокойствие. Когда стемнело, мы зажгли газовые фонари и продолжили работу, а после полуночи отнесли насос с двигателем в вельбот и прикрутили к сооруженной на миделе подставке из крепких досок. Утром по пути к рифу мы с Анджело еще работали над помпой и простояли в заводи полчаса, прежде чем наше изобретение стало готово к проверочному пуску. Нырнули к «Утренней заре» втроем – Чабби, Шерри и я. Затащили неподатливую черную змею шланга в орудийный порт, а оттуда – за разбитую переборку трюма. Когда мы закончили, я хлопнул Чабби по плечу и указал вверх. Чабби дал знак, что понял меня, и уплыл, а мы с Шерри остались на нижней палубе. Мы тщательно спланировали этот этап операции и теперь с нетерпением ждали, пока Чабби со всеми декомпрессионными остановками поднимется к вельботу, зальет помпу и заведет мотор. Наконец шланг еле слышно загудел, завибрировал, и мы поняли, что у Чабби все получилось. Я покрепче встал у зазубренного входа в трюм, схватил обеими руками конец шланга, Шерри направила луч фонаря на черную груду ящиков, а я медленно повернул шланг к изгнившему грузу и сразу понял, что мы возились не зря: у жерла образовалась воронка, шланг начал всасывать воду с зависшими в ней соринками, и мелкие частицы мусора стали исчезать, словно по волшебству. С поправкой на глубину и обеспеченное бензиновым двигателем число оборотов в минуту помпа могла перекачать тридцать тысяч галлонов воды в час, а это значительный объем. За несколько секунд я расчистил рабочую зону, и видимость при этом не ухудшилась. Теперь у меня появилась возможность подключить к делу ломик, я стал откалывать крупные предметы и выталкивать их в коридор. Пару раз, когда попадались особенно крупные ящики, приходилось пользоваться талью, но по большей части хватало шланга и ломика. Так мы обработали почти пятьдесят кубических футов груза, а потом настало время подняться и сменить баллоны. Надежно закрепив конец шланга на нижней палубе, мы вынырнули к вельботу, где нас встретили как героев. Анджело едва не лопнул от ликования, и даже Чабби улыбался себе под нос. Вода у вельбота превратилась в непроглядный суп из-за выкачанной из трюма грязи. Анджело собрал почти ведро всякой мелочи, выпавшей из помпы в сито, – гвоздей, пуговок, украшений с дамского платья, латунных знаков отличия, несколько медных и серебряных монет, а также фрагментов костей, стекла и металла. Даже мне не терпелось вернуться к работе, а Шерри проявила такую настойчивость, что я вынужден был пожертвовать недокуренной чирутой в пользу Чабби, и мы снова погрузились в заводь. Проработали минут пятнадцать, и я заметил угол опрокинутого ящика, похожего на те, что мы уже вскрыли. Дерево стало мягким, как пробка, но стыки оказались укреплены металлическими хомутами, и я какое-то время возился с ними, прежде чем оторвал первую доску. Отбросил ее за спину, занялся второй, она пошла легче, и взгляду моему открылось содержимое ящика: тюфяк из гнилых и свалявшихся растительных волокон. Я извлек пригоршню этого материала, и он едва не перекрыл отверстие шланга, но в конце концов отправился в путешествие на поверхность. Я уже потерял интерес к ящику и хотел было заняться чем-нибудь другим, но Шерри активно выказывала неодобрение: мотала головой, хлопала меня по плечу и отказывалась отводить луч фонаря от неаппетитного волокнистого месива. Позже я спросил, почему она заупрямилась. В ответ Шерри хлопнула ресницами и произнесла, сделав важный вид: – Женская интуиция, мой милый. Тебе не понять. По ее настоянию я снова набросился на ящик, но теперь доставал волокна понемножку, чтобы не застопорить помпу. Убрал примерно дюймов шесть и вдруг увидел в глубинах раскопок сияние металла. Тогда-то я и ощутил первый всплеск уверенности. Вне себя от нетерпения, сорвал еще одну доску: отверстие расширилось, и работать стало проще. Понемногу убирал я слои волокнистого компоста – по всей видимости, раньше это была солома, использованная в качестве транспортировочного уплотнителя, – и перед нами, словно во сне, проступал завораживающий образ. Первый блеск обернулся золотым великолепием искусно обработанного металла. Шерри придвинулась и схватила меня за плечо. Вот он, тигриный нос, а под ним губы, изогнутые в хищном оскале. Вот они, громадные золотые клыки и выгнутый дугой язык. Вот он, высокий лоб шире моих плеч, а над ним уши, приплюснутые к полированному черепу, – и вот она, единственная пустая глазница в самом центре массивного чела. Из-за нехватки глаза ослепший зверь выглядел трагично, будто изуродованный древний бог. Я рассматривал громадную, изумительно сработанную голову тигра в обрамлении истлевших соломин, и трепет мой граничил с религиозным. По спине скользнул неприятный холодок, и я непроизвольно оглянулся на зловещие недра трюма, как будто ожидал увидеть притаившихся во тьме сторожей: духов могольских шахзаде. Шерри опять стиснула мне плечо, и я переключил внимание на золотого идола, но трепет был так силен, что я с трудом заставил себя вернуться к извлечению упаковочной соломы. Работал с великой осторожностью, понимая, что любой скол, любая царапина самым отрицательным образом скажутся и на красоте этого образа, и на его стоимости. Когда рабочее время истекло, мы отступили и окинули взглядом видимую часть головы и плеч. Луч фонаря отражался от блестящей поверхности золотыми иглами, из-за которых трюм походил на святилище. Наконец мы развернулись, оставив находку во тьме и тишине, а сами поднялись к солнечному свету. Чабби сразу понял, что произошло нечто экстраординарное, но ничего не спрашивал, пока мы взбирались на борт и молча снимали акваланги. Я закурил чируту и глубоко затянулся, не удосужившись стереть капельки морской воды, что катились по щекам, стекая с мокрых волос. Чабби внимательно смотрел на меня, но Шерри словно отдалилась, укуталась в потаенные мысли и ушла в себя. – Нашли? – наконец, спросил Чабби. – Да, Чабби, он там, – кивнул я. Как ни странно, мой голос охрип и дрогнул. Анджело, который складывал акваланги и не проникся нашим настроением, вскинул глаза и хотел что-то сказать: открыл было рот, но, прочувствовав всю напряженность момента, смолчал. От волнения все утратили дар речи. Такого я не ожидал. Посмотрел на Шерри. Наконец она встретилась со мною взглядом, и я увидел в ее черных глазах испуг. – Пора домой, Гарри, – сказала она. Я кивнул Чабби. Он пристегнул к шлангу буек и бросил его за борт – завтра поднимем, – завел моторы и развернул вельбот носом к лагуне. Шерри перешла ко мне на банку. Я обнял ее за плечи, но мы молчали, пока вельбот плавно скользил к белому побережью острова. На закате мы с Шерри поднялись на скалу над лагерем, сели рядом и стали смотреть, как меркнет океан, а заводь у Артиллерийского рифа погружается в глубокие тени. – Мне почему-то стыдно, – прошептала Шерри. – Как будто я сотворила ужасное святотатство. – Понимаю, – кивнул я. – Такое чувство, что это не вещь, а живое существо. Странно, что мы сперва нашли голову, а не какую-то другую часть. Она так внезапно, так свирепо взглянула на нас… – Шерри вздрогнула. Какое-то время молчала, а потом продолжила: – И вместе с тем я ощутила глубокое удовлетворение. Такое спокойствие разлилось по телу… Наверное, я плохо объясняю – оба чувства совершенно разные, но смешались воедино. – Да, со мной было то же самое. – Что мы с ним сделаем, Гарри? Что будем делать с этим фантастическим зверем? В тот момент мне почему-то не хотелось заводить речь о деньгах и покупателях – что само по себе говорит, насколько этот золотой идол задел меня за живое. Вместо этого я предложил: – Пошли вниз. Анджело подаст нам ужин. Сидя у костра, чувствуя, как вкусная горячая еда наполняет холодное пространство у меня в животе, с чирутой в одной руке и кружкой виски в другой, я понял, что сумею все рассказать. И заговорил о том, как мы нашли грозную золотую голову. Описал ее во всех подробностях. Меня слушали в напряженном молчании. – Мы расчистили ее до плеч. Похоже, на них фрагмент и заканчивается. Там насечка – наверное, для совмещения со следующей частью. Завтра будем поднимать, но задача не из легких. Нельзя просто подцепить ее к тали. Для начала надо придумать, как ее защитить. Тут Чабби внес предложение, и некоторое время мы обсуждали, как свести риск повреждений к минимуму. – Разумно предположить, что все пять багажных мест с сокровищем стояли рядом. Надеюсь найти их в той же части трюма. Наверное, в таких же деревянных ящиках, усиленных обручной сталью… – Кроме камней, – перебила меня Шерри. – На суде субедар рассказывал, что их сложили в казначейский сундук. – Да, конечно, – согласился я. – Как он выглядит? – спросила Шерри. – Я видел такой в Копенгагене, в Датском королевском арсенале. Этот, наверное, будет на него похож. Что-то вроде маленького металлического сейфа – размером с громадную жестянку из-под печенья. – Я развел руки, словно рыбак, похваляющийся добычей. – Стянут железными обручами с ригельным замком и парой висячих по углам. – Звучит серьезно… – Не исключаю, что за сто с лишним лет под водой он стал мягче мела – если вообще уцелел.