– Не подскажете, где дом номер 14? Он показал направление, и мы поняли, что минут десять нареза́ли круги вокруг этого старинного дома на Пречистенке. То ли гнусная погода была в этом виновата, то ли наше подавленное состояние… Никита не удивился, открыв нам дверь. Словно нас он и ждал. Он отступил внутрь квартиры, и мы увидели, как тут чисто, прибрано. Не так, как обычно. В голове у меня что-то щелкнуло, и по крайней мере один кусочек пазла встал на свое место. Мои сотрудники во время этой нежданно разразившейся катастрофы повели себя по-разному. Марк, чистюля и аккуратист, плюнул на все и развел дома страшный бардак. Ему просто стало ни до чего. А Никита – наоборот… Каждый отреагировал на стресс по-своему. Но у обоих поведение было нетипичным. Что и отметил Гриша еще в свой первый к ним приезд. Большая просторная квартира Никиты, переделанная под студию – светлая, с огромными окнами, – производила впечатление нежилой, что было совсем нехарактерно для Никиты. Его волосы разлохматились, под глазами темнели круги. Я сбросила куртку на пол и уселась на коричневый кожаный диван. Он обреченно скрипнул подо мной. Гриша последовал моему примеру. – Ты догадываешься, зачем мы приехали? – Нет. – Его светло-голубые глаза со светлыми ресницами были спокойными. – Не догадываюсь. – Ты убил Марка?! – выпалила я. – Потому что он тебя разоблачил?! – Что?! – Никита запустил руку в волосы и так и остался стоять с открытым ртом. – Марк?! Убит?.. – Да, – кивнула я. – В собственной машине. Убил его тот, кто хорошо его знал. Подошел, когда Марк сидел в машине, и убил. Или они вместе подъехали к дому Марка, и этот – близкий ему человек – вынул пистолет и выстрелил. Все было именно так. Он тебя разоблачил, Никита? – спросила я тихо. – Вы о чем? – О том самом! О ролике! Который у нас пропал! Только не говори, что ты к этому непричастен! Еще одной лжи я просто не вынесу! Мне все в последнее время только и делают, что лгут! – Я не лгу. – Никита застыл столбом посреди комнаты. – Я… я не имею никакого отношения к пропаже ролика! Правда! – А Марк? – Не знаю! – с отчаянием выпалил он. – Я думал… я подумал… что… – Он рухнул на стул с высокой спинкой. – Он… как-то причастен к этому. – Лицо Никиты, обычно такое бесстрастное, внезапно исказила гримаса страдания. – Я его хорошо знал и поэтому подумал… Но это все – лишь на уровне чувств, догадок… Прежде он не торопился выключать свой компьютер и не шарахался в сторону, когда я подходил к нему. А в последнее время… стоило мне подойти к его рабочему месту, как он переключал комп на другую программу и с улыбкой обращался ко мне: «Ну что, старик? Чего ты приперся? Я и без тебя справлюсь…» – и все в таком же духе. Раньше этого не было! И еще, один разговор был, телефонный. Марк думал, что я ушел. А я тоже был в туалете… Он там мыл руки, потом с кем-то разговаривал по мобиле. Злобно так сказал, что ему мало заплатили… Но в точности я ничего не знаю! – почти выкрикнул Никита. – Он к тебе вообще в последнее время часто цеплялся, – кашлянул Гриша. – С чего бы это? Может, все из-за девушки, в которую он влюбился – ведь Марк как с цепи сорвался! Он как-то раз обмолвился, что у него скоро будет много денег и тогда он добьется ее внимания. Я в тот момент не придал значения его словам. А теперь понимаю, что зря! Кто она? Это из-за нее он пошел на предательство? – Не знаю! Отстаньте вы от меня! Дверь скрипнула. За этой, большой, комнатой была другая, маленькая, – спальня Никиты. На ее пороге стояла бледная как смерть Ульяна. Никогда еще я не видела у нее таких расширившихся глаз и такого ошеломленного выражения лица! Она сжала ладони в кулачки и шагнула вперед: – Это все… все из-за меня… простите! – Она подошла к Никите и положила руку ему на плечо. – Марк бешено ревновал меня, не давал мне проходу. Когда я пришла к вам, он начал оказывать мне знаки внимания, а когда я его отвергла, он словно с ума сошел. Кричал, что я – богачка, много о себе воображаю и все такое… Он хотел бы меня возненавидеть, – здесь губы Ульяны дрогнули, – и забыть навсегда. Но не смог. Потом он ударился в другую крайность – стал таким тихим, спокойным, говорил, что бросит всех своих женщин и изменит образ жизни, что ему никто не нужен, кроме меня… Я не знала… не знала, что с этим делать! А когда Никита… ну, когда мы с Никитой стали встречаться… мы решили скрывать это от всех вас, чтобы не травмировать лишний раз Марка. Но он все равно как-то прознал и страшно взъелся на Никиту, мы просто не знали, что делать… А теперь… он убит! – И она закрыла лицо руками. – Н-да!.. – вырвалось у Гриши. Я посмотрела на него: выглядел он из рук вон плохо. – У кого-нибудь найдется обезболивающая таблетка? – скороговоркой спросил он. – Я сейчас посмотрю, – Ульяна вышла из комнаты. – Я не могу поверить, что Марк убит! – глухим голосом сказал Никита. – Это из-за ролика, да? – Мы и сами пока что ничего не знаем. Вполне возможно, что кто-то заметал следы и убрал Марка. Или Марк шантажировал того человека, – версий может быть сколько угодно, но доказательств у нас никаких нет. Вернулась Ульяна с таблеткой и стаканом воды. – Вот. Выпейте, Григорий Наумович. Гриша положил на язык таблетку и выпил воду залпом. – Спасибо. – Завтра его найдут, и во всем будет разбираться милиция, то бишь полиция. Придут к нам на работу. То да се… И Марка жалко ужасно, – уныло протянула я. – Не могу поверить, что он – предатель! Все молчали. Где-то во дворе взвыла автомобильная сигнализация, и мы словно бы очнулись от ступора. – Ну, мы уходим, – сказала я, вставая. – Гриш, тебе полегче? – До машины доковыляю, – махнул он рукой. – А что с вами случилось? – спохватилась Ульяна. – Напали на меня. Я открыл кому-то дверь, и… – Гриша явно хотел сказать что-то еще, но внезапно запнулся и замолчал. – Вы видели этого… напавшего на вас человека? – спросила Ульяна. – В том-то и дело, что нет. Возможно, это был Марк. Но точно утверждать я не берусь… – Господи! – охнула Ульяна. – Как подумаю обо всем этом… – она вдруг заплакала, тихо, беззвучно, слезинки горошинками покатились по ее щекам одна за другой. Никита сжал ее руку, и она слабо улыбнулась ему в ответ. Мы попрощались и удалились. Выйдя на улицу, Гриша смачно сплюнул. – Ты что? – Ничего! – ответил он почти грубо. – Рука болит и в башке трещит. – Я отвезу тебя домой и поеду к себе. Утром к нам милиция нагрянет, начнется веселая жизнь. А Марк… – я мотнула головой. – Кажется, что все это – сон! Проснусь, и все будет по-старому. Мы шумим, спорим, идеи «креативим», как ты любишь говорить, работа кипит… Марк работал у нас четыре года!.. – Да… – Гриша, казалось, думал о чем-то своем. Поднялся ветер, его резкие порывы швыряли мокрый снег нам в лица. Я подняла воротник. Бледно-желтый свет фонаря еле освещал капот машины. – Надо бы снег счистить, да нечем. – Неважно. В машине было холодно, я включила печку и щелкнула выключателем. Зажегся свет. Обернувшись к Грише, я увидела, что он сосредоточенно грызет пальцы. – Гриша! Ау! Ты меня слышишь? – Не глухой, – огрызнулся он. – Не нравится мне все это! – Мне это уже давно не нравится, а что мы можем поделать? Я ужасно хочу курить… Просто сил моих нет! Сбегаешь за сигаретами? – Сейчас… – Почему ты не сказал Никите о том, что я нашла наш ластик у твоей двери? – Потому, что… знаешь, мне кажется, это – удобный предлог свалить все на Марка: мертвые уже ничего никогда не объяснят. Я же тебе сразу сказал, что не знаю, кто из них произнес эти слова о краже. Разве я указал кто – Марк или Никита? – Нет. – Вот-вот, – немного оживился Гриша. – Такого я не говорил… Это точно! А если это все же Никита, тогда все вполне логично. Он убивает Марка и быстро едет к себе. К Ульяне! У него алиби – Ульяна, а это очень удобно! Любимая девушка, которая не выдаст его ни при каких обстоятельствах. И всего делов-то! – А мотив? – Шантаж! Если именно Никита причастен к пропаже ролика, значит, Марк собирался его шантажировать. Марку нужна была Ульяна. А Никита вряд ли стремился выглядеть подлецом в ее глазах. Слишком уж высока ставка – любимая девушка, – Гриша шумно выдохнул. – И тогда Никита пошел на все… Ради любви! – Только не надо мелодраму разводить, – поморщилась я. – Здесь замешаны прежде всего деньги, карьера, амбиции. Укравший ролик человек, скорее всего, собирался сбагрить его некой второй стороне – в конкурирующее агентство и вскоре перейти туда работать. Я лично не удивлюсь, если Никита и Ульяна разом напишут заявления об уходе под предлогом: типа, они не могут больше работать в моей фирме – из-за всей этой истории. Разве я примусь хватать их за руки, уговаривать остаться? Конечно, нет! На это все и было рассчитано. А потом, у Ульяны такие связи, такой папа, что к ней особо-то и не пристанешь с уговорами. Придет ко мне парочка амбалов, скажут они пару ласковых – и на этом мой диалог с Ульяной завершится. – Влад! – сказал Гриша после непродолжительного молчания. – Ты сегодня какая-то… – Какая? – Железная, что ли… Чувства людей вообще в расчет не принимаешь. Словно они роботы какие-то! Я все понимаю: ты у нас – «железная» Вешнякова. Но в душе я не очень-то этому верил. Я даже подумал, что у тебя с этим Шаповаловым что-то… – Заткнись! – рявкнула я. От удивления Гриша часто-часто заморгал. – Заткнись! И не лезь, куда тебя не просят! Понял?! И чтобы больше я об этом никогда не слышала! И не пристегивай ко мне этого… дальневосточного жеребца! Ясно?! – Не кипятись… – А ты не лезь!.. Стало трудно дышать, я дернула молнию на куртке и опустила стекло. – Холодно же, – пробурчал Гриша. – Закрой! – А мне жарко! Защемило, засосало под ложечкой, и я испугалась. Да кто он мне такой, этот Шаповалов, чтобы я вообще о нем думала?! Если разобраться – никто! Ну, перепихнулись пару раз, да, мне было приятно, да, мне было хорошо… И что? Почему мои мысли упорно возвращаются к нему?