– Мало положил сахара? – В самый раз. – Я думал, ты любишь сладкое. Как все женщины. – А я – не все, Шаповалов. Я – особенная! – Я уже понял: сладкое ты не любишь, таблетки не пьешь… какие у тебя есть еще недостатки? – Разве это недостатки? – Ну… скажем так: маленькие особенности. Кружок лимона, акварельно-прозрачный, с золотисто-яичным ободком кожуры, плавал в чашке, и я подцепила его ложкой. – Зачем это тебе? – Хочу знать о тебе все. – Все не надо. – Мне – надо. Все вновь поплыло перед моими глазами: то ли от слабости, то ли от чего-то еще… – Зачем? – я слышала его дыхание, но боялась повернуть голову – чтобы не встретиться с ним глазами. – Просто так. – Просто так ничего не бывает. – Может быть, ты мне нравишься, – спокойно сказал он. – Спасибо за комплимент. – Сущая правда. Ты такая аппетитная – с этими глазищами – шоколадными, горячими, – и худющая, все косточки можно пересчитать… Я бы тебя откормил маленько. – Вот уж не надо! – У вас тут, в Москве, все просто помешаны на худобе. Нет чтобы животик небольшой отрастить, попку! Его рука легла чуть ниже моей спины, и я напряглась. Потом рука его поползла вверх – пальцы легко скользили по моему позвоночнику, и каждое прикосновение эхом отдавалось в моих нервных клетках, как сладкая утонченная пытка. – Перестань, – попросила я его. – Почему? – Рука продолжала исследовать мой позвоночник, вот она нырнула в мои волосы и принялась теребить их. – Я… теряю контроль, – неожиданно выпалила я. Шаповалов усмехнулся: – Тебя это беспокоит? – В общем, да. Не люблю таких вещей. Но больше я ничего сказать не успела: Шаповалов притянул меня к себе с такой силой, что у меня заныло все тело, но я стиснула зубы и подавила стон. Он взял меня на руки, положил на постель и навис надо мной: – Я покажу тебе, что умеет настоящий мужчина! – Попробуй… – и я закрыла глаза. Это было чистое безумие. Два совершенно сумасшедших человека, которые ни о чем не думали, кроме как друг о друге и об общем удовольствии. Все смешалось: наши руки, тела, жадные губы. Легкая дрожь пробегала по нашим телам почти одновременно… Его плоть не была чужой, а какой-то странно родной – я не испытывала стеснения, не было никаких заминок и пауз или желания поскорее покончить с сексом и вернуться к своим привычным делам, как это бывало со мной раньше. Напротив, все мои так называемые «привычные дела» стали предельно далекими и ненужными. Я забыла об офисе, о том, что у меня украли «каннский» ролик, а моя жизнь зависит от того, найдется он или нет; и о Грише, который из «больше чем друга» превратился в предателя – я забыла обо всем, кроме этих твердых губ и горячих глаз. «У нас обоих – карие горячие глаза, – с невольным удовольствием подумала я. – Мы похожи с ним в этом». Снова легкое сотрясение – и удар, проникающий глубоко-глубоко в мое тело, и оно уплывает куда-то – в забытье, туда, где царит чистое блаженство, и нет никаких мыслей… – Ты спишь? – тихо послышалось откуда-то издалека. – Нет. Не сплю. – Звук собственного голоса удивил меня. Мне почему-то казалось, что у меня пропал голос, пропали мысли – все пропало… Кроме моего расплавившегося тела. – Было бы обидно, если бы ты уснула. – Почему? – Ночь еще не закончилась. А когда придет утро, ты уедешь на работу… Хотя – нет! Я тебя никуда не пущу. На тебя напали, тебе нужен покой. И врач. И чай с лимоном. Ты что-то говорила о таблетках… Я схожу в аптеку и куплю тебе лекарство. Ты только скажи, где тут у вас поблизости аптека и какие нужны таблетки. – Врач у меня уже есть, – я повернулась на бок и положила руку ему на грудь. Черные завитки волос кудрявились на смуглой коже. – Одного врача мне вполне достаточно. А на работу я и не собиралась сегодня ехать. Я решила отдохнуть. – Ура! – Ты знаешь, чего я хочу? – Откуда мне знать? – он повернул голову и хитро прищурился. – Это как-то связано со мной? Я рассмеялась: – Не совсем. – Ну вот… – обиженно протянул он. – А я-то думал! Я вдруг подумала, что жизнь долго проходила мимо меня, но теперь у меня есть шанс наверстать упущенное. – Ты знаешь, я никогда не была в весеннем лесу… Не в таком, когда распускаются почки-листочки и земля уже почти освободилась из-под снега. Грязная и черная, как чумазый ребенок. Мне давно хотелось побывать в лесу, когда там еще много снега, но в воздухе уже чувствуется приближении весны – такое робкое, неуверенное. И солнце нежно светит, словно стесняется яркости своих лучей, а снег – такой… голубовато-розовый. Ноздреватый, пористый. – Описываешь как поэт. – Да?.. Словно прорвало плотину в душе и все, что я так долго сдерживала, загоняла внутрь, вырвалось на волю, и весенняя шалая вода несла меня куда-то… Я не знала, куда, но была даже рада своему незнанию. В этом чувствовался дух некоего приключения. Я уже давно все сперва планировала и расписывала в деталях, а потом старалась неукоснительно следовать начертанному мною плану. Я планировала буквально все: свою офисную жизнь, деловые встречи, звонки, корпоративные праздники, собственные выходные – водяную дорожку в бассейне, тренажерный зал, поход в магазин за продуктами и одинокий «сеанс для себя, любимой» какого-нибудь арт-хаусного фильма под бокальчик вина. Это была моя жизнь! Но теперь все изменилось… – Так как насчет леса? – Лес так лес. Он далеко от твоего дома? – Шаповалов, а разве ты куда-то торопишься? Я проснулась от звона посуды в кухне и ароматов кофе. – Шаповалов! Ты где? – Туточки и тамочки! – разнесся по всей квартире его зычный голос. – Сейчас приду. Он появился в дверях, абсолютно голый, взлохмаченный и сердитый. – Ты почему сердишься? – Турка у тебя какая-то кривая… Кофе из нее убежал. Не могла новую купить? – Некогда. Я пью растворимый, чтобы вышло побыстрее – засыпал ложку кофе в чашку, налил кипяток, и готово. А у нас на работе аппарат стоит кофейный. Навороченный, со всякими прибамбасами. – А для себя слабо было такой купить? – Слабо! – я села на кровати и скрутила волосы в узел, заколов их заколкой. – Мне для самой себя все слабо. Ты знаешь, Шаповалов, такую разновидность московских женщин, как успешная бизнес-вумен? Ручаюсь, о таких в вашем Владивостоке и не слыхали – это совершенный, запрограммированный робот! Изготовленный при помощи гениальных решений Билла Гейтса и Стивена Джобса. И еще Марк Цукенберг маленько помог… И для себя им ничего не надо. Я даже ем только по привычке и совершенно не гурманка. Мне, честно говоря, все равно, что есть – рис недоваренный или кальмаров в сметанном соусе. Лишь бы съедобно было. Я рассказывала ему об этом легко и свободно – как старинному приятелю. И между нами не было ни тени неловкости или смущения. – Исправляться надо, – пробурчал он. – И немедленно! – Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. Как я поняла, вся моя плита – в коричневых разводах? – Типа того. Я отвернулся, а кофе убежал. И турку я нашел с трудом, задвинутую в угол шкафчика, с остатками кофе. – Ты, я смотрю, основательно пошарил в моей кухне.