«Ну, с Богом…» — подумал я и шагнул в коридор, закончившийся большой комнатой с низко опущенной лампой в зеленом абажуре. Под потолком витали сизые клубы сигаретного дыма, за овальным столом сидело четыре человека, склонившись над каким-то чертежом. Дважды бабахнул кольт, остро пахнуло сгоревшим порохом. Лысый гигант, сидевший ко мне спиной, с грохотом опрокинулся вместе со стулом на пол. Тощий вихрастый парень в черной тужурке, просто ткнулся лицом в стол. Азеф, плотный мужик средних лет, с пухлыми губами и крупным горбатым носом на круглой морде, заполошно вскочил, но тут же сел, не сводя глаз со ствола пистолета. Гоц — болезненно худой брюнет, тоже типично семитской наружности, внешне остался спокойным и даже не пошевелился. — Ищите даму… — коротко приказал я Гастону, слегка помедлил и нажал на спусковой крючок в третий раз Идейный вдохновитель террористической ячейки партии социалистов-революционеров уронил голову. Из маленькой дырочки чуть повыше правой брови на грудь полилась тоненькая струйка крови. Азеф шарахнулся от него в сторону и чуть не рухнул со стула. — З-зачем… не надо… я умоляю вас… Я улыбнулся и спокойно поинтересовался. — Господин Азеф Евно Фишелевич? — Д-да… — сильно заикаясь, забормотал Азеф. — Э-это я, но… но я ничего… я не предавал, это навет! Я всегда верно служил партии… — А причем здесь партия? — А, я все понял… — обрадованно вскинулся провокатор. — Вы из… я понял, понял. Я здесь, чтобы… чтобы сорвать покушение на государя… Не сомневайтесь, я все задокументировал. Я верно служил Охранному отделению, спросите у господина полковника Лопухина. Да-да, он знает… — Какая же ты мразь, пархатый, — появившийся в комнате Добруш, презрительно сплюнул на пол. — Можно я сам его… — Можно… — я шагнул к Азефу, пинком сшиб его со стула на пол, потом вывернул руки, связал их в кистях тонким сыромятным шнурком. Из соседней комнаты послышался приглушенный женский визг, сухой треск вытрела, потом выглянул Гастон и коротко отрапортовал: — С ней все. Увы, за нож схватилась. В квартире больше никого. — Хорошо, оставайся здесь, а Леон пусть спустится к черному входу и держит дверь. Несколько минут ушло на быстрый обыск квартиры. Ящик с динамитом и самодельными бомбами нашелся под полом в чулане. Большой саквояж с деньгами — в тайнике на кухне. Я открыл ее, не считая взял несколько пачек и бросил Добрушу. — Твое. — Значит не соврал? — эсер глупо улыбнулся. — Черт… даже обидно как-то… — он покачал головой. — Ты ко мне как к человеку, а я… С последним словом он выхватил из кармана револьвер и прицелился в меня. — Извини, господин хороший. Я чутка перестрахуюсь. Саквояж сюда давай… — Держи, — я подвинул к нему сумку. — А мог бы жить и жить… — Я еще поживу, — пообещал эсер, неловко пятясь назад. — Я еще всех вас переживу. А ну встал… Он не сводил с меня глаз, поэтому не видел, как позади него бесшумно появился Гастон. Бабахнул выстрел, из лба эсера выплеснулся фонтанчик крови, а сам он ничком рухнул на пол. — Благодарю… — с трудом выдавил я из себя. — Не за что, месье… — француз вежливо поклонился. — Не сочтите за наглость, хотелось бы знать, а в этих деньгах есть наша доля? У меня на губах сама по себе появилась улыбка. — Теперь есть. — Благодарю, месье. — Француз тоже улыбнулся. — Но, думаю, пора со все заканчивать. Слишком много шума. Закончили мы быстро. Азеф как на духу выложил все что знал о человеке, который меня заказал, а о другом я его почти и не спрашивал. Зачем он мне надо? Покушение на царя-ампиратора сорвано, верхушка партии эсеров уничтожена. Остальным пусть Охранка занимается, я и так большую часть работы за них сделал. Провокатора прикончили французы — я не захотел марать об него руки. Через час мы уже были в борделе. Половину денег я честно оставил Лукреции и ее ребятам. А уже перед уходом спохватился и поинтересовался. — Лукреция, мы забыли о главном. Речь о встрече. — Извините, Монти, — француженка виновато улыбнулась — Меня просили передать, что встречи пока не будет. Увы, не могу сказать почему. — Понятно… — я про себя чертыхнулся. — Но я еще до конца вас не отблагодарила, — Лукреция лукаво улыбнулась. — Как насчет еще одного сеанса? В общем, дома я нарисовался с рассветом. Открыл своим ключом дверь в шале, прошел в дом и негромко позвал. — Милая, ты что не собираешься встречать своего мужа? Никто не ответил. — Клео… Неожиданно из спальни послышался неясный шум, очень похожий на стон. — Опять? Да сколько можно! — я достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя. Глава 10 Швейцарская Ривьера. Женевское озеро. Монтре. 24 июня 1903 года. 05:30 — О-о-уо… — из спальни донесся надрывный страдальческий стон. — Господи, моя голова… Где эта проклятая бутылка… — Твою же кобылу в дышло!!! — не сдержавшись, я ругнулся и сразу твердо пообещал: — Убью заразу! Картинка открылась очень знакомая, только Клео распростерлась не на полу, а на кровати и была не в рубашке, а в халате поверх нее. В безвольно свесившийся руке поблескивал пустой бокал, а бутылка… бутылка шампанского валялась на ковре и была почему-то не откупоренной. — Что за… — я принюхался: в спальне пахло только цветами и духами, но никак не перегаром А потом заметил лукавый блеск глаз Клеопатры из-под неплотно закрытых век и сразу все понял. — Подьем, хватит придуриваться. — Ну-у, минхеер генера-ал… — Клео не вставая открыла глаза и разочарованно протянула. — Так нечестно. А как вы поняли? — Могла хотя бы удосужиться откупорить бутылку. Дать бы тебе… — беззлобно ругнулся я. — Ну да ладно, я сегодня добрый. Но если через десять минут ты не накормишь меня завтраком — стану очень злым… — Как прикажете, минхеер генерал! — Клео вскочила и лихо откозыряла. — Есть подать завтрак! — Не ори… — я невольно поморщился. — Подашь на веранду и кофе не забудь. Я в туалетную комнату… Как назло, ушибленная башка опять дико разболелась, помимо того сказывалась бессонная ночь и я буквально засыпал на ходу. Впрочем, контрастный душ и полстакана виски значительно улучшили самочувствие. — Прошу, минхеер генерал… — Клео подчеркнуто угодливо подвинула мне тарелку с глазуньей из пяти яиц. — Как вы любите, s glazami I salom. Я правильно выразилась? Бекон я тоже поджарила до хрустящей корочки. Сестрица позаботилась, проинструктировала меня, мол, не дай с голоду любимому муженьку помереть. Хлеб еще горячий, только-только доставили, вместе с сыром, маслом и ветчиной. — Хвалю… — буркнул я и подцепил вилкой здоровенный шмат. Клеопатра уселась напротив и состроив умильную рожицу, принялась наблюдать за мной. — Наверное устали, минхеер генерал? — Отставить генерала. Клео мгновенно поправилась. — Устал, милый? Небось всю ночь трудился, не покладая… уж даже и не знаю, что ты там не покладал? А я, как верная жена, всю ночь не спала, волновалась, как там мой муженек.