И еще ей хотелось… на кухню, к незнакомым людям, их рассказам про Усть-Белую и бульдозеристов. Это было очень важно. Ей хотелось втиснуться на свое место между Ларисой и толстым дядькой в синей шерстяной олимпийке, положить себе на тарелку котлету величиной с ладонь, наслаждаться едой, рассказами и вниманием – жить общей жизнью. – У меня, знаешь, и денег почти нет. Мне в голову не приходило, что со мной можно так… Я вот билет купила, а там у меня всего ничего… осталось… Лиль, ну, разве так можно?! Лиля сказала, что, разумеется, нельзя. – И главное, знаешь, ничто не предвещало!.. А потом вдруг в один день: назначают Вишнякова, а меня увольняют! Он же меня всегда терпеть не мог. Нет, ну скажи, разве это не свинство?! Лиля согласилась, что свинство. – Они теперь с твоим объединились и наверх прорываются, понимаешь? А твой меня тоже в гробу видал, потому что на мое место сразу взяли… Лиля уточнила, кто именно и с кем объединился. Юлька перестала всхлипывать и утираться и посмотрела Лиле в лицо. – Ты че, Молчанова? – спросила она, пожалуй, даже весело. – Вишняков и твой Кирилл… Тут дверь широко и по-хозяйски распахнулась – тоже, пожалуй, весело распахнулась, – и на пороге возник полковник Багратионов. У него было красное с мороза, обветренное лицо. – Дамы! – провозгласил он. – Что за банкет, когда все по углам забились, айфон мне в руку! – Юлькины слезы он заметил и сделал вид, что не заметил. – Возвращаемся организованно на свои места и продолжаем возлияния в соответствии с торжественностью момента! – Закройте дверь, – велела Юлька. – У нас интимный разговор. Лиля подумала: если Багратионов явился, может, и Преображенцев здесь? Ей очень хотелось, чтобы он был здесь! – На интим даю еще десять минут! – объявил полковник. – По истечении этого срока буду выводить под конвоем! И дверь закрылась. – Дебил, – пробормотала Юлька Костина. – Молчанова, ты слушаешь меня или нет? Я к тебе на край земли за каким хреном перлась?! Чтоб мы с тобой решили, как нам жить дальше! А у тебя на уме китобои и полярники! Нет, они тут все, конечно, мужчины брутальные до невозможности, но к тебе-то какое отношение имеют?! – Я не знаю, – честно призналась Лиля. – Все поменялось, понимаешь? И я даже не поняла, когда. То ли когда я в эфир пошла, то ли когда труп охотника нашла, то ли еще когда мы на барже через лиман шли и я нерпу увидела… – А может, оно и хорошо, – быстро сказала Юлька. – Ты только в обморок сейчас не вались, Молчанова, ладно? Я думала, потом скажу, но лучше сразу, да? – Что? – Кирилл на твое место взял Леночку Никольскую. Она дочка какого-то перца из Совета Федерации. Только из университета откинулась. – Юлька придвинулась поближе, как бы опасаясь, что Лиля на самом деле упадет в обморок, и приготовляясь ее подхватить. – Я так поняла, что вся эта байда с Анадырем для того и задумана, чтоб тебя подальше услать и на свободе устроить новую прекрасную жизнь. Он ее… во всех отношениях на твое место взял, понимаешь? Лиля кивнула – что ж тут непонятного? За стенкой слышно было одного Багратионова, который привычным голосом командира и распоряжалы давал указания: «Капустки, капустки еще подложи! И муксуна кусок побольше! Ну, за вас, за нас, и за десант, и за спецназ!» …Приехал Преображенцев или все-таки нет?.. – Лиль? Ты… не слушаешь меня? Лиля улыбнулась, обняла подругу, поправила скособоченные очки и одернула на ней свитер, как на маленькой. – Надо у Тани спросить, может, у них еще одна кухлянка завалялась? Здесь в декольте и лакированных штиблетах пропадешь! Север, Ледовитое побережье Арктики! Юлька смотрела на нее внимательно и серьезно. – Ты не переживай, Юлькин! – утешила ее Лиля. – Как-нибудь разберемся! Нам бы только узнать, кто дядю Колю прикончил, а там… Он же был великий охотник, как его могли убить? Он бы просто так не дался! И при чем тут я?.. За что меня-то? Я ничего не видела и не слышала, я когда пришла, он уже мертвый был. Костина кивнула. – Деньги у меня есть какие-то, – продолжала Лиля. – Продержимся. Я вообще за все это время ни копейки не потратила. Меня Лева с Таней кормят и поят и ничего за это не спрашивают. Тут так принято, на Севере. Помогать своим и чужим. А Ромка Литвиненко предлагал меня на «Пургу» оформить, представляешь? Диджеем по совместительству! – Диджей в Анадыре – это серьезный карьерный рост, Молчанова. Ты ж понимаешь! – Диджей в Анадыре – это очень интересно, – возразила Лиля. – В Анадыре вообще… интересно. – Оно и видно. – Ты видела сопки на той стороне лимана? А когда навигацию закрывают и из порта уходит последний пароход, он всегда гудит. Прощается до следующего года. И его все провожают. Ну, кто может. Из окон смотрят или с набережной. А губернатор здешний катается на сноуборде. Когда я пришла к нему в приемную, он ставил крепления. Они с Преображенцевым братья. Один – губернатор, второй – диджей на «Пурге». – Иди ты. – И чего-то мне наплевать, кого там Кирилл взял на мое место! Ну взял, и хорошо. – Ты че, Молчанова, в Москву не собираешься, что ли?! Лиля отрицательно покачала головой и взялась за ручку двери. – Как?! Совсем?! Лиля пожала плечами. – Сдурела?! – У меня есть время до следующей навигации, – сказала Лиля, прислушиваясь к голосам на кухне. – Спасибо Кириллу большое. Он же меня надолго услал, с гарантией!.. – Ты ж его любила, жить не могла! – Никого я не любила, – призналась Лиля. – И его тоже не любила. Так… Положено, чтоб роман, вот у меня и был. Я теперь маму буду любить. И Льва Мусаиловича. И тебя. И Таню с Левой. И еще… – Ты с этим, который «еще», поосторожней, Молчанова! Че-то он непростой какой-то. – Непростой, – согласилась Лиля. – Вот Кирилл простой! Мне раньше казалось, что сложный, а на самом деле проще не придумаешь. Спал со мной, потом решил, что с чьей-то дочкой спать полезней, и приятней, и для карьеры выгодней. Меня в Анадырь, а дочку на мое место. Вскоре станет начальником департамента! Потом еще чью-нибудь дочку добудет, с приданым. Купит «Бентли» и станет на нем ездить. Они все очень простые и примитивные ребята, Юлька! – Кто все? – Такие, как Кирилл. Его сподвижники и сообщники. Менеджеры самого среднего звена, но с перспективой пробиться. Флаг им в руки! – Ты че, Молчанова? Демократ Герцен? Осуждаешь капитализм и буржуазные ценности? – Да ну! – отмахнулась Лиля и открыла дверь. Голоса надвинулись на них, и самый громкий – полковника Багратионова. – Я так интересно здесь живу, Юлькин! Нет, неправильно. Я здесь живу, работаю, а в Москве сидела и ждала, когда Кирилл на меня посмотрит или на выгул поведет. А я же не корова! – Ты не корова, – согласилась Костина, подумав. – Ты сумасшедшая просто. Тебе нельзя жить в высоких широтах. Лиля засмеялась, шагнула в коридор и нос к носу столкнулась с Олегом Преображенцевым. – Слава богу, – сказала она ему, – а я все думаю, сколько ты будешь ломаться! – Я не ломаюсь, я тоже думаю, Лиля. – Лилечек, идите скорей! Котлеты остыли малость, сейчас погрею мигом! Юлька вышла следом и уставилась Преображенцеву в лицо, как будто впервые его увидела. – Мне нужно поговорить с командированным, который с тобой ужинал. Как его найти? Прямо сейчас, чтоб до вечера не ждать! – спросил Олег у Молчановой. – Кого? – не поняла Лиля. Она решительно не думала ни о каких командированных!.. – Человека, с которым ты в тот вечер ужинала, – терпеливо объяснил Преображенцев. – Где он работает? Лиля некоторое время вспоминала: – Володей его зовут, помню. А где работает… По-моему, в каком-то банке. Зачем он тебе? – Может, он видел похитителя или машину на улице. Он же ждал тебя. Должен был по сторонам смотреть. Может, и в окно смотрел. – Метель была, – напомнила Лиля. – Ничего не видно. Ей так не хотелось ничего… расследовать, по крайней мере сию минуту! Ей хотелось на кухню, к людям, втиснуться на свое место, подвинув мужика в синей шерстяной олимпийке и чтоб Олег сидел так близко, чтобы боком и ногой она чувствовала его и знала: он никуда и никогда не денется. Оказывается, это очень серьезно и важно – сидеть за общим столом так близко к мужчине и чувствовать его всего рядом. Пусть вокруг полно народу и ничто не располагает к… грезам, но именно в такой странной, публичной близости все остро и ново: радостный страх и удивление, неужели все это происходит сейчас со мной?.. – Ребята, ребята, все стынет!.. – Пойдем, а?.. Юлька топталась рядом, сопела и не уходила. – Я съезжу, – сказал Преображенцев. – Здесь банков всего два, так что это быстро. Чтоб ночью не караулить в гостинице. Я съезжу и вернусь. – Олег! Но он быстро ушел по коридору и пропал за дверью.