– Мы не могли так быстро доехать, – возразила Гермиона, сверившись с часами. – Тогда чего мы встали? Поезд все замедлял ход. Когда стих шум поршней, громче завыл ветер и застучал дождь по стеклам. Гарри, сидевший у двери, встал и выглянул в коридор. По всему вагону из дверей купе высовывались любопытные лица. Поезд, дернувшись, замер, и вдалеке загрохотало – видно, с полок попáдал багаж. Затем вдруг погасли лампы, и все погрузилось в темноту. – В чем дело? – спросил Рон за спиной у Гарри. – Ой! – вскрикнула Гермиона. – Рон, это моя нога! Гарри ощупью вернулся на сиденье. – Как думаете, поезд сломался? – Понятия не имею… Что-то скользко скрипнуло, и Гарри смутно различил черный силуэт Рона. Тот протер ладонью стекло и вглядывался во тьму. – Там что-то движется, – сообщил он. – По-моему, садятся в поезд… Дверь в купе внезапно отворилась, и кто-то пребольно свалился Гарри на ноги. – Простите, вы не знаете, в чем дело? Ой… простите… – Привет, Невилл. – Гарри пошарил в темноте и поднял Невилла за шкирку. – Гарри? Это ты? А что происходит? – Понятия не имею. Садись… Раздалось громкое шипение и крик: Невилл уселся на Косолапсуса. – Схожу к машинисту, спрошу, в чем дело, – сказал голос Гермионы. Гарри почувствовал, как она проходит мимо, услышал, как дверь скользнула вбок, затем донеслись глухой удар и два коротких вопля. – Кто это? – А это кто? – Джинни? – Гермиона? – Ты что делаешь? – Я Рона ищу… – Входи и садись… – Не сюда! – поспешно заорал Гарри. – Здесь я! – Ой! – сказал Невилл. – Тихо! – вдруг вмешался хриплый голос. Кажется, профессор Люпин наконец-то проснулся. Гарри слышал, как он двигается в уголке. Все умолкли. Что-то негромко затрещало, и мерцающий свет наполнил купе. Профессор Люпин держал на ладони небольшой костерок. Огонь освещал его усталое серое лицо, но глаза глядели остро и настороженно. – Оставайтесь на местах, – сказал он по-прежнему хрипло и медленно поднялся, держа перед собой пригоршню огня. Дверь открылась, не успел Люпин до нее добраться. На пороге, освещаемая дрожащим пламенем в ладони Люпина, высилась до потолка фигура в плаще. Лицо скрывалось под капюшоном. Глаза Гарри испуганно метнулись ниже, и он похолодел от ужаса. Из-под плаща высовывалась рука – сероватая, поблескивающая какой-то слизью, вся в струпьях, точно у сгнившего в воде мертвеца… Но руку было видно лишь миг. Существо в капюшоне словно почувствовало взгляд Гарри и втянуло ее в складки одеяния. А затем существо, кто бы оно ни было, медленно, судорожно, со свистом вдохнуло, будто поглощая все сразу, не только воздух. Повеяло ледяным холодом. У Гарри перехватило дыхание. Холод проникал под кожу, забирался внутрь, в грудь, в самое сердце… Глаза у Гарри закатились. Он уже ничего не видел. Он тонул в ледяном мраке. В ушах стоял шум, как на большой глубине. Его утаскивало вниз, грохот нарастал… И тогда издалека он услышал крики, страшные, ужасающие, испуганные мольбы. Он хотел помочь тому, кто кричал, пытался пошевелиться, но не мог… густой белый туман клубился вокруг и внутри… – Гарри! Гарри! Что с тобой? Кто-то бил его по щекам. – Ч-что? Гарри открыл глаза; над ним горели фонари, и пол равномерно вибрировал – «Хогварц-экспресс» поехал, снова зажегся свет. Гарри, оказывается, соскользнул с сиденья на пол. Возле него на коленях стояли Рон и Гермиона, а над ними возвышались Невилл и профессор Люпин. Гарри было очень плохо; поправляя очки, он обнаружил, что все лицо у него в холодном поту. Рон с Гермионой заволокли его на сиденье. – Ты как? – обеспокоенно спросил Рон. – Ничего, – ответил Гарри и глянул на дверь. Существо в плаще исчезло. – А что это было? Где этот… этот ужас? И кто кричал? – Никто не кричал, – ответил Рон, еще сильнее забеспокоившись. Гарри обвел взглядом ярко освещенное купе. Джинни с Невиллом смотрели на него круглыми глазами, оба очень бледные. – Но я же слышал… От громкого треска все подпрыгнули. Профессор Люпин разламывал на кусочки огромную плитку шоколада. – Вот, – сказал он, протягивая Гарри самый большой кусок. – Съешь. Это поможет. Гарри взял шоколад, но есть не стал. – А что это было? – спросил он у Люпина. – Дементор, – ответил Люпин, раздавая шоколад остальным. – Азкабанский стражник. Дети уставились на него. Профессор Люпин скомкал обертку и сунул в карман. – Ешьте, – повторил он. – Это помогает. Извините, мне нужно переговорить с машинистом… Он прошел мимо Гарри и исчез в коридоре. – Ты уверен, что с тобой все хорошо? – Гермиона тревожно глядела на Гарри. – Я не понимаю… Что случилось-то? – спросил тот, утирая пот со лба. – Ну… этот… стражник – дементор – стоял на пороге и смотрел… то есть я так думаю, что смотрел, лица не было видно… а ты… ты… – Я думал, у тебя припадок, что ли, – вмешался Рон. Он все еще был испуган. – Ты весь окостенел, упал с сиденья и давай трястись… – А профессор Люпин перешагнул через тебя, подошел к дементору, вытащил палочку, – продолжала Гермиона, – и сказал: «Никто из нас не прячет под одеждой Сириуса Блэка. Уходите». Но дементор даже не пошевелился. А профессор Люпин что-то пробормотал, из его палочки выстрелила какая-то серебристая штука, и тогда дементор развернулся и уплыл… – Это было ужасно, – тоненько проговорил Невилл. – Вы почувствовали, как стало холодно, когда эта гадость вошла? – Мне так странно было, – передернулся Рон. – Как будто затосковал навсегда… Джинни съежилась в уголке и выглядела немногим лучше, чем Гарри себя чувствовал. Она всхлипнула. Гермиона подошла и обняла ее. – А никто больше… не свалился с сиденья? – неловко спросил Гарри. – Нет. – Рон опять тревожно взглянул на него. – Джинни, правда, тряслась как ненормальная… Гарри ничего не понимал. Он очень ослабел и мелко дрожал, точно после сильного гриппа, и еще его одолевал стыд. С какой стати он один так перетрусил? Вернулся профессор Люпин. Он замер на пороге, обвел их взглядом и, чуть улыбнувшись, заметил: