Старик заворчал и встал из-за стола, хрустя коленями. Он пошел прочь, опустив голову. Ю догадывалась, что его жена будет злиться этой ночью. Глупость людей не переставала изумлять ее. Он пятый день подряд терял монеты, в этот раз и бутылку вина. Ю заметила, что он оставил бутылку. Она убрала выбившиеся пряди за ухо и налила себе еще чашку, а потом стала расставлять фигуры на доске на случай, если кто-то еще глупо вызовется сыграть с ней. Синду была сонной деревушкой в трех днях западнее Бан Пинь. Пара десятков семей звали это место домом, и в относительном покое после того, как Эйнрич Ву Лунь забрал трон и назвал себя Императором Десяти Королей, она медленно росла. Шептались, что Прокаженный Император планировал новую войну с Кохраном, но солдат еще не собирали. В деревне была маленькая площадь с таверной, и на площади стоял каменный стол, идеальный для игры в шахматы. Деревня была приятной для укрытия, но Ю должна была помнить, что она скрывалась. Ей скоро придется уйти, пока жители деревни не стали спрашивать, кем она была на самом деле. Хотя до этого она будет рада победить всех в игре, забрать их деньги и пропить их. Каждый день, когда она выпивала достаточно, она забывала, что сделала, и кто заплатил. И тогда ее разум переставал анализировать мир и обретал покой. Новый желающий сел за стол, и Ю сморгнула туман с глаз. Ее мысли уплыли, привели ее к знакомой темной тропе, и она была рада отвлечься. Новый соперник оказался девочкой шести лет на вид. Слишком юной, чтобы помнить прошлого императора и его войну против своего народа. Ю завидовала юности девочки, но она, скорее всего, вырастет такой же глупой, как все. — Я не учу, — невнятно сказала Ю. Она взяла бутылку вина со стола, чтобы наполнить чашку, но там было пусто. Она заглянула в бутылку, чтобы проверить, но там точно было пусто. Еще одна потеря. — А я не пришла учиться, — сказала девочка так красноречиво, что Ю задумалась о ее возрасте. Она была маленькой, с короткими черными волосами и обманчивыми глубокими карими глазами. Она была в простом красном ханфу с белым вышитым узором, серьга в виде деревянного дракона свернулась вокруг ее левого уха. Это казалось странным, Ю не знала о такой моде. Может, другую серьгу она потеряла. Она была юной, могла даже не понять этого. Ее одежда была слишком чистой для работников с поля, и ее поведение было как у знати. Она казалась неуместной в Синду, и Ю не нравилось, когда что-то было не на месте. Она что-то не видела. — Как тебя зовут, девочка? — спросила Ю. Она была в Синду почти неделю, но ни разу не видела этого ребенка. Деревня не была связана с каким-нибудь кланом, и эта девочка была простолюдинкой. — Нацуко, — бодро сказала девочка. Ипианское имя, означающее летний ребенок. Было что-то жуткое в сосредоточенных глазах девочки. — Ты далеко от Ипии, — сказала Ю. Не меньше трех недель пути, большая часть по горам, еще и граница со стражей. Она огляделась в поисках родителей девочки. Она не то чтобы ненавидела детей, но от них было мало толку, пока они не подрастали, чтобы быть полезными. Но, если подумать, она не любила детей, и на то была причина. — Как тебя зовут? — спросила девочка. — Ю, — она привыкла к этой лжи, она легко давалась теперь. Пять лет как Ю. — Вот и нет, — упрекнула ее девочка. — Тебя зовут Дайю Линсен. Ю запаниковала, укол ясности разогнал туман в ее мыслях. Она ощутила себя трезвее, чем миг назад, и проклинала свою самоуверенность. Она нервно оглянулась на площадь деревни, искала блюстителей закона или охотников за головами. Она слышала, что за ее голову предлагали четыре тысячи льен, и королевская семья Цинь не требовала, чтобы к голове что-то было присоединено. Она рисковала, оставаясь в этой обманчиво сонной деревне так долго. Говорили, легендарный наемник, Законы Надежды, был в Бан Пине, и город был недалеко от Синду, он мог дойти сюда. Особенно, если на кону были четыре тысячи льен. Звезды, четыре тысячи льен могли превратить даже глупых жителей Синду в наемников. Пора было убегать, менять имя снова. Может, ей стоило покинуть Хосу, поселиться в Нэш или Ипии, где никто не слышал о стратеге Искусстве Войны или ее убийстве Стального Принца. На площади были только двое местных, пастух говорил с женщиной, тянущей воду из колодца. Если они были тут за ней, тогда они плохо загоняли ее в угол. Главная дорога Синду тянулась через площадь деревни, два узких переулка лежали за Ю. Одна из них была в веревках с постиранным бельем в это время дня, это прикроет ее при побеге. Она взглянула на девочку, та еще глядела на Ю, терпеливо улыбаясь. — Что это? — спросила Ю. — Шантаж? У меня нет денег и… — Нет, — быстро сказала девочка. — Ничего такого. Я пришла просить тебя о помощи. Позволь начать заново. Меня зовут Нацуко, и я — богиня. Ю уставилась на девочку, получила лишь бесстрастную уверенность в ответ. Она бегло знала о богах, хотя их было так много, что только монахи могли надеяться запомнить всех. И все же имя звучало знакомо. — Это ипианская богиня потерянного? — спросила она. Девочка нетерпеливо вздохнула. — Богиня утраченных возможностей и потерянных вещей, — проворчала она. — Не потерянного. Богиня спустилась бы с небес, чтобы мучить Ю? Такое было возможно. Что хорошего делали боги, если не играли со смертными? Хуже всего было то, что богиня, сидящая напротив нее за столом, была не самым безумным, что она видела. Она видела давно мертвых героев, вернувшихся к жизни, видела, как они убили они. Она думала, что оставила эту жизнь позади. — Тогда скажи, маленькая богиня, — сказала она, — почему вы, боги, всегда являетесь как дети? — она сомневалась, что могла убежать от богини, но это было вероятнее, чем сбежать от Законов Надежды, если он шел за ней. Он был легендой, известной широко. Никто не сбегал от него. Девочка прищурилась. — Всегда? Ты уже встречала богов? Пара прядей волос снова упали ей на лицо, и Ю убрала их за уши. — Был шинигами пару лет назад… — она снова взглянула на площадь в поисках опасности, но все казалось мирным. Девушка фыркнула со смешком. — Шинигами — не боги. Это духи. Сильные духи, да, но они больше похожи на ёкаев, чем на богов, — она говорила о Жнецах дерзким тоном, и Ю давно научилась понимать, что так она могла говорить правду. Редкие люди знали правду о шинигами, и в Хосе еще меньше могли знать правду о малоизвестной ипианской богине. — Но если тебе станет лучше от этого… — девочка умолкла. Ю прищурилась, пастух все еще болтал с женщиной у колодца. Ю была уверена, что видела его в деревне раньше, но он слишком часто, по ее мнению, поглядывал в ее сторону. Голос девочки стал изумленным хрипом древней бабушки. — Как это? Ю повернула голову, игнорируя пьяное головокружение, и богиня уже была не розовощекой девочкой, а с морщинистым обвисшим лицом древней женщины. Она была в том же ханфу и с деревянной серьгой в левом ухе. — Что это? — спросила Ю. — Куда делась девочка? Насколько я пьяна? Старушка пожала плечами и расхохоталась. — Наверное, слишком пьяна для этого разговора. Но у меня нет всего времени мира, и мне сложно найти время, когда ты не выпила хоть одну бутылку. Ю посмотрела на пустую бутылку на столе. Это была не первая сегодня. Она выпила бутылку за завтраком, но это не было новым. Она потерла глаза и снова посмотрела на старуху. Ребенок точно пропал, но было что-то знакомое в древней женщине. Те же карие глаза, глубокие и мудрые. — Теперь убеждена? — спросила старушка. Ю слышала об обманщиках, некоторые были с уникальными техниками, поразительно ловкие, но никто не мог менять облик так быстро и убедительно. Она склонилась над столом, посмотрела на место рядом со старушкой, но если ребенок где и прятался, то не там. Ю села и задумалась. Очевидным ответом было, что ее как-то обманули, но ей не хватало ума увидеть обман. Но мир был полон историй о богах, спускающихся с Тяньмэнь поиграть с людьми. Может, ей так повезло. — Ты можешь, кхм, чем-нибудь доказать? Старушка нахмурилась, морщины на лице стали глубже. — Например? — Не знаю, — Ю огляделась. — Наполнить бутылку вина. — Я — богиня утраченных возможностей, а не выпивки. — Жаль, — она была права, конечно. Богиней выпивки была Женжень, и это имя было на губах многих в эти дни. Все-таки было заведено молиться богине перед первым глотком дня. Ю в последнее время не соблюдала обычай, но ее первый глоток в день становился все раньше, и она едва помнила тогда, как налить вино в чашку, не то что думала о молитве. Старушка потянулась над столом. — Дай мне руку. Ю отодвинулась на миг с подозрениями, снова взглянула на площадь. Пастух и женщина ушли. Ю и старушка были одни. Старушка вытянула руку рядом с шахматной доской, ждала Ю. Ю сжала ладонь старушки. Та улыбнулась, как бабушка, и на миг она стала похожа на женщину, которая растила Ю в другой жизни, когда ее звали под ее старым именем. До того, как война сделала ее убийцей, а покой сделал ее преступницей. Старушка убрала руку, оставив что-то маленькое и угловатое в ладони Ю. — Это невозможно, — горло Ю сжалось. Она подавила всхлип и сморгнула слезы. В ее ладони была маленькая шахматная фигурка. Не из ее — она вырезала свои шахматные фигуры нынче похожими — но она знала эту фигурку. Она потеряла ее много лет назад. — Как? Старушка тепло улыбнулась ей. — Я — богиня потерянных вещей и утраченных возможностей. Это подарок от твоей бабушки. Часть набора, — это была одна фигурка, Пешка, самая слабая из всех. Ю потерла большим пальцем солдатика из Хосы. Его копье было обломано над ладонью, на его плаще и шлеме было несколько дырочек. Часть дерева потеряла цвет после лет использования, жир кожи впитался в фигурку. Этой пешкой Ю одолела Императора бабушки, когда впервые победила ее. Она потеряла фигурку в пути, ей пришлось бросить фигурку, когда бандиты напали на нее ночью. Она убежала в лес, бандиты преследовали ее. Они поймали бы ее, если бы она не столкнулась со Стальным Принцем. Он спас ее, убив бандитов. Это была та же шахматная фигура. Но так не могло быть. Ю крепко сжала Пешку и закрыла глаза, вспоминая, как много раз играла с бабушкой. Сколько раз она проиграла, единственный раз, когда она победила. Она убрала фигурку в карман своей робы с заплатами, открыла глаза. Богиня печально улыбалась ей. Ю шмыгнула носом и вытерла глаза. Это все от выпивки. Она не могла поддаваться эмоциям, ей нужна была ясность разума. — Нацуко? Допустим, я тебе верю. Что богине от меня нужно? — Ты слышала о Небесном Жребии? — спросила Нацуко. Ю покачала головой. Кроме нескольких имен, она мало знала о богах и их ритуалах. Они требовали молитвы, но особо не влияли на повседневные жизни людей. И все же нельзя было отрицать, что они существовали. Нацуко вздохнула. — Мы многое от вас скрываем. Ты замечала, как последние сто лет мир знал только войну? Ю пожала плечами. Война была тем, как жил мир и люди в нем, жили те, кто правил им. Да, она ненавидела войну, жестокость и смерть, болезни и голод. Так много жизней были потеряны из-за войны, и не только те, кто был убит в бою. С другой стороны, она сделала себе имя в войне, как стратег Стального Принца из Цинь. Тогда положение делало ее властной и уважаемой. Теперь это вызывало презрение, на нее охотились. Она ненавидела войну, но была должна ей за все, что у нее было, за все, чем она была, плохое и хорошее. Нацуко ждала мгновение, что Ю что-то скажет. Когда она промолчала, богиня продолжила: — Это из-за Бату, бога войны, на троне Тянмэня. Его правление было кровавым и жестоким. Он — бог войны, и война — его единственная цель. Он принес ее во все уголки Хосы, Ипии, Нэш и Кохрана, искупал мир в резне. И никто из нас не может остановить его, — сказала Нацуко, ее морщинистое лицо исказило горе. — Почему нет? — Потому что он — тянцзюн, — Нацуко посмотрела на Ю, словно это было просто. — Его слово закон. Его власть абсолютна. Мы должны слушаться его законов. — Я не понимала, что у богов есть император, — Ю жалела, что у нее не было еще бутылки вина или двух. Ей казалось, что ей не понравится, куда шел разговор, и плохие новости всегда усваивались лучше, когда она понимала только половину слов. Нацуко кинула. — Каждый сто лет мы проводим состязание, Небесный Жребий. Победитель становится тянцзюнем на следующий век. — Это сейчас, да? — спросила Ю. Она видела только одну причину, по которой богиня рассказывала ей об этом. — Это состязание, — она подняла бутылку вина и снова заглянула в ее глубины. Все еще пустая. — Да. — И ты ищешь стратега, чтобы помочь тебе воевать с богом войны? — Ю рассмеялась от идеи и покачала головой. Войны серьезнее еще не было, но она больше не была стратегом. Она больше не была Искусством Войны. — Поищи где-то еще. Я это не делаю. Я не хочу участвовать в войнах. Я просто хочу играть в шахматы и… — И выпивкой завести себя в могилу? Ю помахала пустой бутылкой в воздухе. — Так я отплачиваю уважение Женжень. Нацуко вздохнула. — Это не война. Это состязание.