– Проснулась? – Да. – Я села. – Где я? – У меня в гостях, – улыбнулся он. – Нравится? Меня смущала эта кровать – настоящий сексодром, да еще это постельное белье в невинных пейзанских цветочках. Я уставилась на Андре. Больше всего в этот момент мне хотелось, чтобы он присел рядом со мной и поцеловал, и целовал бы долго, пока я не потеряю сознание или, наоборот, не приду в себя. А я бы гладила его брови и виски, и еще – губы… Но вместо этого Андре Валасьен опустился в кресло и закинул ногу на ногу. – Как ты себя чувствуешь? – Нормально. Нет, правда, нормально, – я подумала, что он боится подойти ко мне, потому что я недавно пережила стресс и мне надо прийти в себя. – Все в порядке. А что… то есть кто, – поправилась я, – это был? – Мой родственник, Майкл Стависски. Большая сволочь, между прочим! Ты с ним сталкивалась на вечеринке у Колпачевского. – И что я ему сделала? Мой вопрос Андре проигнорировал. Он сидел, сложив руки домиком, и смотрел на меня. – Узнаешь чуть позже. – А коллекция картин? – заволновалась я. – Кто украл ее? Тебе удалось это узнать? И кто подсунул фальшивки Колпачевскому? Я поправила ворот кружевной ночной рубашки. Интересно, кто меня раздевал: неужели он? Невольно я покраснела. – Эта коллекция… – он сидел напротив, невозмутимо-холодный, не спуская с меня своего немигающего взгляда. – Когда-то была нашей семейной фамильной гордостью… Но нас обокрали. Это было шумное ограбление. О нем довольно много писали в газетах. Потом, как мы выяснили, кое-что всплыло в коллекции Колпачевского. Мы пришли к выводу, что был некто, хорошо информированный, поработавший наводчиком для этого «ограбления века». Это был, безусловно, кто-то из своих. Моя задача была выяснить – кто. Мы вошли в контакт с Колпачевским, и он тоже решил проверить «чистоту» коллекции. Теперь ясно, что подмена картин произошла уже после их похищения из нашего дома. Именно в этот момент подлинники заменили на подделки. И именно эти подделки были проданы Колпачевскому. С формально проведенной экспертизой и нужными заключениями экспертов. Полгода тому назад коллекция была заново подвергнута экспертизе, и руководил этим процессом Баранов. Он выступал координатором. Подделки выявили, но кто-то хорошо заплатил Баранову, и он на все закрыл глаза. И дал окончательное заключение, что все картины – подлинные. Чтобы расставить все точки над «i», Колпачевский пригласил в этот раз – вместе с тобой – на свою виллу Баранова, который последним осматривал его коллекцию… Тот, понятное дело, увидев тебя, сильно занервничал – понял, что запахло жареным. То, что ты мне рассказала, помогло нам восстановить картину происшедшего. Убить Баранова мог только Пермяк! Я точно рассчитал хронометраж перемещений всех фигурантов в тот вечер. Такая возможность была только у него. Ты, сама того не зная, стала важнейшей свидетельницей, и все из-за того, что заблудилась на вилле и свернула не в тот коридор. От него шел прямой выход к бассейну, о котором знал только ограниченный круг людей. А Пермяк состоял в сговоре со Стависски. Ему, этой паршивой овце в нашем семействе, вечно не хватало денег. Он и продумал первое ограбление. А потом следил, чтобы никто не прознал о фальшивках. Баранову хорошо заплатили за экспертизу коллекции, за то, чтобы он подтвердил – все картины подлинные. Стависски одним махом хотел убить двух зайцев. Он хотел, чтобы именно тебя отправили на экспертизу коллекции Колпачевского: он прекрасно понимал, что эксперт вряд ли останется в живых… А если этот план даст осечку, у него был в запасе план Б, который он чуть не реализовал. – Почему убили Баранова? – Он стал, очевидно, требовать все бо́льших сумм за свое молчание – за что и поплатился. Но было еще кое-что… – Андре замолчал. – Коллекцию Колпачевского осматривал не только Баранов… еще до него ее осматривал один человек… В неофициальном, так сказать, частном порядке. – Я уже знаю, – кивнула я. – Паша… Мой босс… Павел Андреевич Вересов. Глава арт-агентства «Верея». – Откуда ты знаешь? – вскинулся Андре. – Догадалась, – горько усмехнулась я. – Баранов, который, как и я, был пешкой в этой игре, сказал мне о квартирке в Черногории. Как он прознал об этом – не знаю. Ох, если бы меня эта информация насторожила сразу же! Но я до конца не поверила этому. А зря! Все оказалось правдой. Вересов купил эту квартирку на деньги от того заказа Пермяка. Но, наверное, и сам Пермяк на кого-то работает… – Естественно. Он уже сказал на кого. – Его схватили? – Да. Он в ведении Колпачевского. Он сам с ним беседует. То есть не сам, конечно… Пермяк работал на Николая Буршева, владельца «Сибирстали» и еще кучи заводов и прочего ценного имущества. Подлинники были у Буршева, а копии – у Колпачевского. Когда произошла эта замена, Пермяк скоро расскажет, если, конечно, хочет, чтобы его родные остались в живых. Сам он по крайней мере уже покойник. А копии сделаны очень талантливо… Сейчас, говорят, у вас этим способные студенты занимаются. Подрабатывают ребята… – Блин! – Я вдруг хлопнула себя по лбу. – Это такое идиоматическое выражение? – поинтересовался Андре. – Ага! Ведь когда я пришла работать в агентство, Паша сразу посадил меня на русское искусство, так как у наших олигархов оно всегда пользовалось повышенным и устойчивым спросом. И еще, у него были контакты с талантливыми выпускниками художественных училищ – Строгановки и Суриковского. Паша как галерейщик ходил на их выпускные выставки и знакомился с ними. У него имелась целая картотека этих юных талантов. И он эту картотеку никому не показывал. Очевидно, они по Пашиным заказам «изготавливали» эти картины, а Паша их пристраивал. Однажды я наткнулась на эту картотеку и сунула в нее нос, так он меня так отчитал – мало не показалось!!! Теперь все ясно. Какая же я была глупенькая! Именно с Пашиной подачи и появились эти подделки в коллекции Колпачевского, студенты изготовили фальшивки по его личному заказу. Паша вовсе не «думал», когда я сообщила ему о поддельных картинах. Он элементарно тянул время до того момента, когда со мной расправятся… Андре сел рядом со мной на кровать, взял мою руку и начал перебирать мои пальцы. У меня перехватило дыхание. – Андре!.. – А? – Он откликнулся не сразу, погруженный в свои мысли. – А кто на меня напал… случайный мотоциклист или… – Конечно, неслучайный… Тебя тоже хотели изолировать и вывести из игры. Все тот же Пермяк. – А потом… на яхте? Кто меня похитил? – Диодорович! Ты была нужна ему и мне, чтобы точно установить, какие картины фальшивые. Тебя повезли на яхте в наш фамильный замок, расположенный в труднодоступном месте – на скале неподалеку от Марселя. Твое похищение планировалось заранее; я в это время размещал «похищенные картины» в нашем замке… и ждал твоего приезда. Я… – Андре отвел глаза в сторону, – не мог сразу связаться с Колпачевским и сказать ему, чтобы с тобой хорошо обращались. Потом я наконец вышел на связь, передал ему мою просьбу… Правда, для этого мне пришлось кое-что рассказать ему. Но мы были в этом деле партнерами, и поэтому он отнесся к моей просьбе с пониманием. – И что ты ему сказал? – мой голос упал до шепота. Но Андре проигнорировал мой вопрос: он мастерски умел это делать. Пропускать мои неудобные вопросы мимо ушей. – Постой! А зачем украли эти картины с виллы? Я же своими глазами видела людей в черном. Или мне все это померещилось? Так было на самом деле это ограбление виллы Колпачевского или нет? – Было. – И кто украл коллекцию? И зачем? Возникла пауза. – Коллекцию украл… сам Колпачевский. У самого себя. И ее временно разместили в одном из наших семейных имений. – Зачем?! – вырвалось у меня. – Затем! Чтобы не позориться! Ну как такой солидный бизнесмен, как Колпачевский, признается в том, что его элементарно обвели вокруг пальца и подсунули фальшивые картины? Это сильнейший удар по имиджу. Как ни крути, получается, что его провели, сумели обмануть. А это в бизнес-кругах – огромный минус. Получается, что в истории с поддельными картинами он выставил себя лузером. – И тут Андре в первый раз улыбнулся. – Сама посуди, какой осадочек потянется за ним. Эти люди больше всего на свете боятся выставиться лохами. – Потому что они сами давно уже сделали лохами других, – весело заключила я. – Неплохо же ты разбираешься в российской политике, товарищ Валасьен! Он заливисто рассмеялся, но потом так же внезапно смолк и серьезно посмотрел на меня. – А что станется потом с этими картинами? – Когда Константин Диодорович разберется с этими людьми, – с нажимом произнес Андре слово «разберется», – эти картины вновь появятся в его коллекции. А широкой и узкой общественности, а также всем интересующимся расскажут байку, что они вспыли у «черных» коллекционеров, а Константин Диодорович, мол, настолько прикипел сердцем к этим произведениям искусства, что пожелал непременно выкупить их для своей коллекции – уже вторично. – А если этому не поверят? Андре пожал плечами: – Пипл хавает все – так, кажется, у вас говорят? Схавает и это. У меня была еще одна задача. – И он, улыбаясь, посмотрел на меня. – Найти свою родственницу. – Родственницу? – глупо переспросила я. – Да. Родственницу. Ты – моя сестра. Троюродная, – уточнил он. Я не знала, радоваться мне этому или огорчаться. – Ты – мой брат?! – Ага! Но очень дальний. – Его глаза смеялись. – А по правде говоря, я очень рад, что у меня обнаружилась такая симпатичная сестра, – и Андре опять взял мою руку в свою. – Я тоже. Было как-то ужасно неловко и странно. И вообще, у меня возникло такое ощущение, что меня ударили по голове мешком с песком, и я теперь мучительно пытаюсь привести свои мысли в порядок. Брат, значит, а как же… – А кто меня пытался убить? И почему? – Ну как – почему? – Андре весело посмотрел на меня. – Конечно, из-за наследства. Пьер Валасьен, мой двоюродный дедушка, завещал Генриэтте Карловне приличную сумму. В случае ее смерти она переходит к тебе. – А кто хотел меня убить? – Майкл Стависски, я тебе уже говорил. Мой двоюродный брат и большая сволочь. Вообще, эта ветвь стоит в нашем роду особняком. И Пьер Валасьен не очень-то жаловал этих людей. Но в завещании все равно их указал. Так положено… Родная кровь, и все такое. Понимаешь? Долг, честь… – Понимаю. – Я все еще плохо соображала. Я сидела на кровати, сцепив руки. В ушах неприятно шумело, словно в голове работал вентилятор убойной мощности. – Майкл Стависски – пренеприятнейший тип – и решил убрать сначала Генриэтту, а потом – тебя… Он же и писал тебе письма с угрозами… Как только ты сказала, что нашла свой адрес в моей почте, я сразу подумал на него и решил спрятать тебя в безопасном месте. Дело в том, что только Майкл мог отправить эти письма с моего компьютера – он имел доступ к нему. Я все проанализировал и вспомнил, что оставлял его наедине с моим ноутбуком как раз в те дни. Мы с ним, к сожалению, партнеры по некоторым финансовым семейным делам. Были партнерами, – поправился Андре. – Он сразу уничтожил свои письма. Если бы я недавно не стер случайно свои файлы и не вызвал компьютерщика, который мне все восстановил, в том числе и удаленные данные… Так эти письма и всплыли у меня… Бывает же такое стечение обстоятельств! Когда он напал на тебя в марсельской квартире, я сразу понял, куда он тебя повезет. В один из наших замков. Вы добирались сюда почти сутки. – Я была в полном беспамятстве… Он провел рукой по моему лицу, как бы стирая с него все плохое. – Только в наших фамильных замках можно надежно спрятать человека так, что его никто не найдет. Я правильно рассчитал, что он захочет сначала поиздеваться над тобой на нашей семейной территории. Это для него было актом мести… Я опустила глаза. – Сколько же у вас замков? – Три. Этот – под Парижем, второй – на скале, где ты была, он рядом с Марселем, и еще один в Бретани.