– Я не буду пока что это обсуждать. Лучше перейду к делу. – К делу… – эхом откликнулась я. – К делу так к делу. И не тяни…те. – Постараюсь. Вы, Кристина, нам нужны. – Вам – это кому? – быстро спросила я. – ООН? Американскому правительству или скучающим любителям преферанса? – Дайте договорить!.. Я чувствовала, что он растерян и пытается собраться с мыслями. И, как ни странно, это меня радовало. Может быть, я умею не только проигрывать этому мужчине, но и побеждать его? И сейчас я веду в этой партии со счетом один-ноль? – Ваши знания и умение отличать подлинные картины от фальшивок нужны, чтобы окончательно определить: какие полотна из коллекции Константина Диодоровича – фальшивки. Вы осмотрели коллекцию и пришли к этому выводу. Конечно, мы можем провести техническую экспертизу каждой картины, но сейчас нам дорого время… Кусочки головоломки сошлись, сложились, и я выпалила: – А, так ты воспользовался этой информацией и слил ее кому надо? Ведь я сказала тебе об этом, потому что… Я закусила губу. Какая теперь разница – почему? Потому что у меня от одного взгляда на тебя кружилась голова и подкашивались ноги и хотелось петь во все горло, как когда-то, как тем бесшабашным летом на даче у Калерии, когда я зарывалась лицом в цветочки-лютики. Я была влюблена в тебя, а теперь… разлюбила? И когда наступил этот момент? И наступил ли он? Все это для меня слишком сложно, опасно и непонятно. Мне нужно оставить все эти мысли и сосредоточиться на настоящем. Настоящее сидело напротив меня и молчало. – Ты украл подлинники из коллекции Колпачевского? – спросила я почему-то шепотом. – Это твои люди в черном скользили по саду, перед тем как меня похитили? Я – настоящая идиотка… – Все не так. – Нет… – Я исступленно затрясла головой. – Теперь ты меня не обманешь!.. Я уже ничему не верю… – Да постой! Ты же меня все время перебиваешь… – Вы… Не «тыкай» мне! – Тогда и вы ко мне – на «вы». – Естественно! – Вы можете сказать, сколько там фальшивых картин и какие именно? Больше от вас ничего не требуется. И вас отпустят. Но, естественно, возьмут подписку о неразглашении. – Подписку? А если я нарушу ее условия – меня убьют? И что я скажу Паше? Павлу Андреевичу, который уже в курсе этой истории? «Извини, Паш, мне померещилось, глюки у меня!» И кто меня после этого захочет держать на работе? Андре хочет что-то сказать, но молчит… – Я не права? – Какая разница? – Нет… ты… вы… не перебивай меня! Чего вы от меня хотите? Развели тут… устроили весь этот цирк! Зачем? Кто стоит за всем этим? Ты? – Зачем тебе это знать? – «Вы», обращайся ко мне на «вы»! Я тебе не девочка по вызову. – Какому еще вызову? – Такому! Не притворяйся, что ничего не понимаешь. – Мне тоже говори «вы»! – Вы – скотина! – выпалила я и с силой сжала бокал в руке. Стеклянный тюльпан хрустнул, и осколки впились в мою ладонь. – Больно? – Тебе-то что? Вам-то какое дело? Отлепитесь от меня раз и навсегда! – Кровь текла по моей ладони, по рукаву желтого халата, окрашивая его в темно-красный цвет. Я поднялась со стула и, не глядя на Андре, пошла к лестнице. – Подожди! Надо обработать рану… Я проигнорировала его слова. Я без сил сползла на пол, едва войдя в комнату. Все это время он был моим врагом, а я-то развесила уши! Он втирался ко мне в доверие, пытался выведать как можно больше информации… и я легко все выболтала ему. Преподнесла, так сказать, на блюдечке с золотой каемочкой… Теперь о нашем свидании у крепостной стены я вспоминала с досадой, с чувством жуткой злости на себя и на свою доверчивость… Он развел меня, как последнего лоха… И это было обиднее всего. Я не знала, что делать. В памяти всплыли его слова о том, что «им» нужны мои знания и умения. Значит, пока я не рассказала ему все, у меня есть шанс остаться в живых. А вот когда он и эти его… черные тени это «всё» узнают – меня уберут как ненужного и опасного свидетеля. Но кому это понадобилось? Кто-то еще в Москве пытался помешать моему приезду в Антибы. Этот кто-то напал на меня в подъезде – меня хотели запугать и сделать все, чтобы я отказалась от этой поездки. Кто знал, зачем я сюда еду, ведь Паша меня уверял, что мой приезд обставлен завесой строжайшей секретности? Кстати, Баранов был в курсе моей поездки, и, похоже, меня собирались «ликвидировать» из-за того, что он инспектировал недавно коллекцию Колпачевского и, стало быть, вполне может оказаться причастным к появлению в ней фальшивых полотен. Или они уже были в ней, и Баранов просто кого-то прикрывал?.. Я застонала: если бы у меня был мой сотовый, я бы позвонила Паше и прояснила кое-какие вопросы – срочно и без отлагательств. Но я отрезана ото всего мира, мне приходится рассчитывать только на себя… Если я хочу остаться в живых… Я невольно вздрогнула: получается, что мое положение еще хуже, чем я думала. Меня, видимо, собираются взять измором и продержать здесь до тех пор, пока я не расколюсь. А как только я выложу им все, что знаю, – меня уберут. Я подошла к окну. Моя комната выходила окнами на море, и расстояние до воды – не меньше ста метров. Все продумано и рассчитано. И еще – этот змей-искуситель, втеревшийся ко мне в доверие! Знают ведь, гады, чем можно взять девушек, не избалованных мужским вниманием. Я тихо плакала, сидя на полу и уткнувшись лицом в ладони. Внезапно я услышала за дверью какой-то шум и замерла: там кто-то ходил. Андре? Я вытерла слезы. Я напряженно рассуждала: кто причастен к появлению в коллекции фальшивых полотен и почему меня привезли сюда и что «они» собираются делать потом… если я все-таки выложу им правду? Как-то уничтожить фальшаки? А те люди в черном, бесшумно скользившие по саду? Что они там делали? И связано ли их появление с коллекцией? Или они пришли за Колпачевским? Я не имела никакой информации, начиная с того загадочного момента, и поэтому терялась в догадках. Если бы в руки мои попала какая-нибудь газета, я сообразила бы что к чему. Может быть, Колпачевский убит или ранен, его дом разграблен, а вся коллекция похищена? Наверняка эта информация попала на страницы французской криминальной хроники. У меня появилась бы хоть какая-то наводка, а так – я сижу и гадаю на кофейной гуще. Я забаррикадировала дверь, придвинув к ней кое-какую мебель, легла и уснула, кое-как обработав пострадавшую ладонь лосьоном и обмотав ее белой полотняной салфеткой. На другое утро я решила все ему рассказать: продолжать дальше эту игру не было смысла, я слишком устала от этой бесконечной лжи, неизвестности и путаницы. Мы встретились с Андре за завтраком, и он повел меня куда-то вниз, в подвал, и я увидела там ту самую коллекцию Колпачевского, которую инспектировала в замке олигарха. Я только вскинула на Андре глаза и ничего не сказала. Я указала на подделки: двух Айвазовских и одного Шишкина – и сухо спросила, когда меня выпустят. Он взял меня за руку, но я тут же вырвала ее. – В самое ближайшее время, – серьезным тоном сказал он и прибавил: – Спасибо… Я кивнула, и вскоре мы вышли в зал, где стоял рояль. Он предложил пообедать, но я сослалась на головную боль и ушла к себе в комнату. Пьер принес мне кофе. Через какое-то время я услышала звук вертолета и почему-то подумала, что это улетел Андре. Валасьен украл коллекцию у Колпачевского и дал команду отвезти меня на яхте в этот замок? Получается, все так и было… Я приняла душ и сошла вниз. Похоже, на вилле никого не было. Набравшись храбрости, я принялась тихонько открывать двери и заходить во все комнаты, в любой момент ожидая строгого окрика. Но я была одна. Наверняка где-то неподалеку находился Пьер, но он ничем себя не обнаруживал; может быть, он чем-то занимался где-то на участке, окружавшем виллу. Я вошла в очередную комнату и остановилась. Это был кабинет, и о таком можно было только мечтать. Книжные полки, набитые книгами в темных переплетах, стол на чуть изогнутых массивных ножках, глобус в углу, какие-то незнакомые мне инструменты. На столе компьютер… по экрану пробегали всполохи. Кто-то недавно работал за ним. Повинуясь непреодолимому женскому любопытству, я подошла ближе и нажала на enter. На экране возник значок почты… так, это переписка с какими-то банками, с финансовыми организациями и различными учреждениями. Я шарила по почте, нажимая кнопки «вверх-вниз», перелистывала страницы. Это была сугубо деловая переписка, но неожиданно я наткнулась на свой адрес! Я невольно вскрикнула и раскрыла послание: это было то самое письмо, отправленное мне еще в Москве. От murderer. Значит, это Андре писал мне… Это он… охотился за мной все это время! И теперь он меня убьет! Я отступила назад. По телу прошел озноб. Бежать! Но куда? Прыгнуть со скалы в море? До него сто метров! Я почему-то на цыпочках пошла к двери и внезапно столкнулась с Андре! Он уже стоял в дверях и смотрел на меня без тени улыбки. – Что ты здесь делала? – Я… просто так… ходила по дому… – пролепетала я. – Я думала, что ты улетел, я слышала шум вертолета. – Улетел не я. – А кто? Он оставил мой вопрос без ответа. Мне вдруг стало неожиданно легко. Теперь уже все равно. Но имелись вопросы, на которые я хотела немедленно получить ответы. – Это твой компьютер? – кивнула я. – Мой. – Ты раньше был со мной знаком? – Что ты имеешь в виду? – Письмо. Ты послал мне по почте письмо… Я обошла его и направилась к столу. Села на стул с высокой резной спинкой. – Двенадцатого февраля ты отправил мне письмо с угрозами. Второе письмо ты послал, когда я уже была на вилле Колпачевского. Ты хотел меня напугать. Зачем? – Кто тебе разрешил рыться в моем компьютере? – прорычал он. – Теперь это уже неважно. Отвечай! Минуту-другую Андре сверлил меня взглядом, потом подошел к столу. – Где? – Вот, – ткнула я пальцем в экран. – Видишь? Аксиома, не требующая доказательств. Неожиданно я услышала: