Я быстро оделась и спустилась на первый этаж. В зале я увидела какую-то женщину, с волосами, стянутыми в пучок, лет сорока с небольшим, в строгом сером костюме и с едва заметным макияжем на лице. У нее были узкие губы и цепкий взгляд. – Я Марианна Николаевна, администратор. Столовая направо. Идите прямо, пройдете по короткому коридору, минуете оранжерею и выйдете к столовой. – Спасибо. Я с трудом нашла столовую – чуть не прошла поворот за оранжереей, где буйно разрослись диковинные растения и алели цветы больших кактусов. Столовая была овальной формы и очень роскошной: огромный стол, бело-хрустящая скатерть, блестящие столовые приборы, начищенные так, что просто резали глаза своим блеском. За столом уже сидели два человека. В одном я узнала Петю Грушева – короля попсы, а рядом с ним сидела Алена Сивашова, скандальная журналистка, писавшая о сильных мира сего – об олигархах, их женах, друзьях и приятелях. Эти новости, сдобренные пикантными подробностями и «спрыснутые» скандальным душком, она публиковала в своем посте, блоге и в родной интернетовской газете. Увидев меня, Грушев промурлыкал: – А вот и еще одна прекрасная дама! – Кристина. Эксперт-искусствовед. – Надеюсь, я в представлении не нуждаюсь? – Грушев коротко хохотнул. Не знать Грушева было невозможно. Он был вездесущ: мелькал на экране телевизора, в глянцевых журналах, по радио, в Интернете. Я припомнила все, что когда-то читала о нем. Грушев умел ладить с людьми, говорить комплименты дамам, держаться на короткой ноге с сильными мира сего и появляться в нужное время и в нужном месте. Его таланту всегда оказываться востребованным завидовали все без исключения звезды шоу-бизнеса. Его называли «Золотой Петя» или «Золотая Груша». А его любовный роман с бывшей моделью, а ныне телеведущей и актрисой, отлично вписывался в «звездный стиль жизни». Он был вездесущ, настырен, обаятелен, циничен; при этом – неплохой друг и вполне милый человек. С ним было трудно поссориться или сделать из него своего врага. Все острые углы он старательно обходил и привечал только тех людей, которые могли оказаться ему полезны. На всех прочих он не растрачивал свое время и обаяние. До меня он снизошел исключительно потому, что я являлась гостьей хозяина. – Добрый день, – сказала я. – А вы… уже пообедали? – Дожидаемся вас, – вновь хохотнул он. – Обедать здесь садятся, когда соберутся все гости. Кристина просто еще здесь не освоилась. Я-то здесь уже в третий раз, – многозначительно заметила Алена, намекая не то на свою связь с хозяином, не то на какие-то их совместные дела. В любом случае это было сказано веско и с намеком. – Местные порядки знать надо твердо! Как таблицу умножения. – А у меня по математике всегда была твердая тройка. – И, запрокинув голову, Грушев захохотал, показав свои ослепительно белые зубы, как в рекламе зубной пасты. – Вам она и не понадобилась в итоге, – ввернула Алена. – Это точно! Только чтобы купюры считать, не ошибаясь. – Для этого есть калькулятор. – И финансовый директор! Они разговаривали так, словно меня здесь и не было. Я села на другом конце стола. – Алена… – промурлыкал Грушев. – Ты почему написала в своем блоге, что я одним махом устранил всех своих конкурентов на Лазурном Берегу? Я что, гвозди в сцену вколачивал или водку им в минералку подливал перед выступлением? – Весь их ангажемент себе забрал. – Но я же не виноват, что все хотят видеть и слышать исключительно меня? Что я могу поделать, если я так чертовски талантлив? – Ты можешь не твердить направо и налево о том, что встречался недавно с премьером и что он любит слушать твое пение. – Я должен это скрывать?! – театрально взмахнул руками Грушев. – Вкусы нашего уважаемого премьера? Если человек любит талантливое пение – это что, преступление? Наоборот, это показывает, насколько наше правительство близко к настоящему искусству. – Но все это восприняли под видом твоей особой приближенности к телу императора и стали наперебой приглашать тебя на свои вечеринки и корпоративы. Разве не так? Твой грамотный пиар принес очень хорошие плоды. – И что, Алена? Это плохо? Зачем же писать об этом в негативном ключе? Кому это надо? Ты работаешь на моих конкурентов? – Упаси боже! Я работаю только на себя. – Уже лучше. Мы можем как-то договориться? – Посмотрим… По лестнице спустилась Марианна Николаевна. – А вот и наша прекрасная Марианна! – Сейчас еще двое придут, – озабоченно сказала она. – А потом сразу обед подадут. – И кто явится? Неужели сам светлейший Константин Диодорович? – Нет. Хозяин обедает отдельно от гостей. Дела… Сюда спустится искусствовед Баранов. Я быстро повернула голову. Баранов! И что ему здесь делать? А может договор подписан с ним, а не с нами, не с арт-агентством «Верея»? И мое присутствие здесь совершенно излишне? Я пообедаю и меня попросят обратно? Неудобно же сразу меня выставлять. И что все это значит? Паша ведь говорил: не дай бог, Баранов пронюхает об этом! Перехватит, подлец, заказ – и все! Уже перехватил? Надо срочно позвонить Паше. Но это как-то неудобно – встать из-за стола и побежать в свою комнату… – А кто еще ожидается? – небрежным тоном спросил Грушев. – Французский журналист, Андре Валасьен. Меня решили нокаутировать по полной! Одного Баранова я еще, может, вынесла бы. Но Андре? Я заерзала на стуле и наклонила голову, чтобы никто не увидел краску, залившую мое лицо. – Это кто? – с нажимом переспросил Грушев. – Журналист. Работает во влиятельной газете. – Твой конкурент, – певец наклонил голову к Алене. Та лишь презрительно повела плечами: мол, в гробу мы видали таких конкурентов! – А вот и новый гость. Баранов спускался по лестнице – медленно, вальяжно. Небрежный шейный платочек, светлый костюм из дорогущей ткани, пошитый в какой-нибудь брендовой мастерской-студии. По моей спине пробежал холодок. «Осторожнее, осторожнее!» – сигналил мой внутренний голос. Увидев меня, Баранов приостановился, и брови его взлетели вверх. Очевидно, не только меня поразил сам факт его появления в доме у Колпачевского. Наше удивление оказалось взаимным. – Здрасте! – Он говорил, небрежно грассируя. – Добрый день! – Добрый! – откликнулась Алена. Грушев же ограничился легким кивком головы и минимальным растяжением мышц рта. И улыбкой-то эту гримаску трудно было бы назвать. Баранов обошел вокруг стола и, отодвинув стул красивым жестом, сел рядом со мной. Я невольно подобралась. – Ждем Валасьена, – наморщила лоб Марианна. – А где же ваш многоуважаемый босс? – спросил Баранов, демонстрируя мне свой профиль. – В Москве. – Почему же он сюда не приехал, а делегировал вас? Признаться в том, что у Паши гостит теща из Волгограда, было бы как-то несолидно, и поэтому я ограничилась туманным ответом: – Дела… – У него всегда дела. Исключительно деловой молодой человек! Я промолчала. – И что вы собираетесь тут делать, Кристина? Я коротко рассмеялась: – Вадим Николаевич, вы не находите, что подобные расспросы несколько превышают рамки ваших полномочий? Вы не мой шеф и даже не коллега. – А просто полюбопытствовать уже нельзя? – Нельзя. Баранов поджал губы: – И напрасно, Кристиночка, напрасно! – Тут он, очевидно, решил сменить тактику. – Мы могли бы держаться вместе. Как коллеги и соратники по цеху искусства. – Он наклонился, обдав меня ароматом крепкого парфюма. – В конце концов, мы образованные люди, ценители искусства… – Он понизил голос. – Не в пример этим выскочкам, деятелям прессы и шоу-бизнеса! – Что вы хотите этим сказать? – Пока – ничего. Я хотел сказать, что всегда ценил вас и Вересова. Напрасно он относится ко мне с некоторым недоверием. Совершенно напрасно! Вы давно приехали? С хозяином уже общались? Он бросал мне эти вопросы словно бы между прочим, надеясь, что я – мелкая глупая рыбешка – с жадностью проглочу наживку, «схаваю» ее и выплесну ему данные, за которыми он и охотится. – Сегодня утром. – О! Опередили меня на два часа. Баранов хотел что-то еще сказать, но в этот момент появляется Валасьен…