Появился пухлощекий и сказал: – Идите за мной. Мы пошли на второй этаж по деревянной лестнице. Оказавшись наверху, я бросила взгляд вниз, на белый зал: все там сверкало и переливалось всеми оттенками белого, а большая люстра с хрустальными каплями-подвесками искрилась, как ледяная скульптура в лучах зимнего солнца. Пройдя по длинному коридору, мы остановились перед дверью, обрамленной белыми завитушками. – Вот, – молодой человек распахнул дверь. – Вы будете жить здесь. – А мой чемодан? – Сейчас его принесут. Раздался стук в дверь, и высокий широкоплечий парень в синей униформе, какую носят швейцары в гостиницах, внес мой чемодан. – Располагайтесь. Обед через полчаса. – Куда мне идти? – Вам все скажут. – И он вышел. Первым делом я позвонила Паше. – Ты почему мне ничего не сказал?! – Ты о чем? – О том, что я буду жить на вилле Колпачевского! Я-то рассчитывала на тихий отель. – Я и сам впервые об этом слышу! От тебя. Ну и повезло тебе, детка, – вместо казенного отеля покупаться в роскоши на вилле у олигарха! По-хорошему тебе завидую. – А по-плохому? – А плохого у тебя ничего и нет, – голос Паши стал неожиданно жестким и твердым. – Ты там не раскисай и не капризничай. А выполни работу на «пять». С шиком и блеском! Ясно? – Не глухая! За моей спиной раздался какой-то звук, и я резко развернулась. Из ванной комнаты вышла полная женщина в белом фартуке, надетом поверх светло-бежевого платья. – С приездом вас! Располагайтесь! – В ее голосе слышался едва заметный певучий хохлацкий акцент. – Ванну хотите принять? Я могу наполнить ее. Если вам что-то надо – скажите мне. – Пока ничего… А вы кто? – Ваша горничная, Валентина. Была она вся какая-то гладкая, круглая, глянцево-блестящая. Таких женщин любил писать Кустодиев. Даже черные завитки ее волос выглядели словно лакированные. Ей было около сорока пяти лет или чуть меньше. – Я здесь одна? – Что вы имеете в виду, Кристина? – Ну… на этой вилле есть еще кто-то, кроме меня? – Конечно, тут гости есть. – А кто? – Вы с ними за обедом познакомитесь. Так ванну вам наливать или нет? – Я сама все сделаю. Не надо. Да, еще… вечером будет праздник. Мне нужно платье. – У вас все в гардеробе имеется. Выбирайте, там одежды на любой вкус. Она подошла к массивному светло-коричневому гардеробу, и дверца с легким стуком поехала вправо. Там висело разноцветное текстильное великолепие. Валентина провела по вешалкам рукой, и платья, блузки всколыхнулись, как трава под ветром, зашелестели, зашуршали. – Выбирайте. Я вам пока больше не нужна? – Нет. – Если понадоблюсь, телефон на столе. Наберете 1–2. Валентина ушла, а я совсем растерялась. Все с самого начала складывалось как-то не так… Это внушало мне чувство тревоги, и оно не рассасывалось, а, наоборот, укоренялось во мне, не желая исчезать. Кто напал на меня недавно вечером в моем собственном подъезде? Зачем? Почему у меня ничего не взяли? Связано ли это с моей нынешней поездкой? Или это просто случайный маньяк-одиночка? Но почему тогда меня оставили в живых, не ограбили и не изнасиловали? Мелькнула мысль, что нападавший перепутал меня с кем-то, набросился не на ту девушку. Тогда понятно, почему меня отпустили живой и ничего не взяли! И так тоже могло быть… Суматошная поездка в Париж. Встреча с Андре в самолете. Нет, еще раньше – в кофейне «Старбакс». Как романтично! Я приложила пальцы к вискам. А недавно я навеки опозорилась, и теперь он рассказывает какому-нибудь своему приятелю об «этой сумасшедшей русской», накинувшейся на него после того, как он проводил ее до отеля, предварительно накормив ужином. Какая стыдоба! Если бы я могла повернуть время вспять, если бы я не сказала ему те обидные слова при расставании, точнее, не выкрикнула бы их в его надменную прямую спину, которая даже не шевельнулась, не содрогнулась от моих выкриков-стенаний!.. Исключительно гордая мужская спина. Андре все не выходил у меня их головы. Как я ни старалась его оттуда выбросить… Я решила принять ванну и привести себя в порядок перед обедом. Интересно, кто гостит на вилле Колпачевского?.. Ванна, похоже, по площади больше, чем вся моя комната, облицована бело-розовой плиткой с золотой окантовкой по краям. Зеркало – во всю стену. Я разделась, и в зеркале отразилась моя тонкая фигурка – маленькие, острые, торчащие грудки, узкие бедра, тонкие щиколотки и слишком длинная, на мой взгляд, шея. Лебединая, как говорила Геня. Но я почему-то все время драпировала ее воротами свитеров и водолазок или платочками-шарфиками. Ладья-джакузи красовалась своими блестящими хромированными кранами. Включив воду, я увеличила напор, и вода зашумела-загудела, наполняя белое великолепие ванны. Где-то стукнула дверь, мне показалось, что в моей комнате. Судорожно схватив большое белое полотенце, я завернулась в него и выглянула из ванной! – Валентина?.. Мне никто не ответил. Пока наливалась вода, я распаковала чемодан. Вешать свою одежу рядом с модельными шмотками в гардероб мне не хотелось, и я решила пока все вещи оставить в чемодане, достала только косметику и компьютер и подключила его к сети питания. Вода с радостным шумом кипела, пенилась, на полочке сгрудились всякие шампуни-гели-лосьоны. Открыв какой-то флакон, я понюхала содержимое. Пахло лаймом и мятой. Я вылила гель в ванную и, потрогав рукой воду, забралась туда, держась руками за бортики. Ванна была миниатюрным бассейном, и бултыхнуться туда я не решалась. С детских лет я панически боюсь воды, с тех самых пор как чуть не утонула в пруду возле Калериной дачи. Пруд был сонно-дачным, плохо чищенным, с тиной и камышами по краям, но в тот день было очень жарко, и я соблазнилась прохладной водичкой, представив, как я нырну туда и мое разгоряченное тело соприкоснется с приятным холодком. Я с разбега, тоненько завизжав, кинулась в воду и поплыла на середину пруда, и вдруг моя нога завязла непонятно в чем, и с ужасом я почувствовала, что меня тянет вниз. Калерия потом рассказывала, что увидела с берега мои вытаращенные до предела глаза и рот, открытый в беззвучном крике: от страха спазм перехватил мои голосовые связки, и я даже не могла кричать. Калерия суматошно заметалась по берегу, всплескивая руками и зовя Геню. Геня была неподалеку, она еще не дошла до пруда. Услышав причитания Калерии, она, не теряя ни минуты, кинулась за мной в воду, но я уже сама высвободила ногу от хватки «водяного» и быстро поплыла к берегу. Я шлепнулась на берег и тяжело задышала, приходя в себя. – Девочка моя, что случилось? – Геня опустилась рядом со мной на колени. – Там… – махнула я рукой. – Меня кто-то схватил за ногу! – Что за ерунда! – сдвинула брови Геня. – Водяной! Там водяной! – упорствовала я. Калерия икнула и перекрестилась. Геня подозвала проходившего мимо пруда мужика, и тот вместе со своим приятелем после долгих усилий вытащил из воды тяжеленную корягу, всю опутанную водорослями. С тех пор я обходила пруд стороной и, как меня Геня ни уговаривала, не могла переступить через свой страх. – Со страхом надо бороться, – обычно говорила Геня. – И не давать ему никаких поблажек! Иначе он сядет тебе на шею. Но воды я с тех пор боялась… Поплескавшись в ванной, я погрузилась в воду по шею и положила голову на удобную резиновую подушечку – все-то здесь было предусмотрено-продумано, вплоть до мельчайших деталей! Потом вылезла из воды, надела белый халат, который оказался мне великоват, и села за компьютер, решив проверить почту. Я вошла в почту, и в глаза мне бросилось еще одно письмо от неизвестного шутника – murderer. Да и шутник ли он? Может, он психопат-одиночка? Стоит ли мне открывать это письмо, может, лучше сразу его уничтожить, не читая? Обуреваемая противоречивыми чувствами, я все же открыла «ящик». «Ты скоро умрешь, сука!» Ни ума, ни фантазии! Меня забила дрожь, я быстро выключила компьютер и посмотрела на часы: время обеда. За мной придут или я сама должна спуститься? И где находится столовая? Мне об этом ничего не сказали. Позвать Валентину?