– Побогаче. Разговор снова оборвался. Я думала о том, что зря сюда пришла – Славку не жаль, зато жаль потерянного впустую времени – а о чем думал Славка, знал лишь он один. – У меня печенье есть, хочешь? – На столе появилась вазочка с темными кругами овсяного печенья, Славкино любимое. Нет, печенья не хочется, да и за фигурой следить надобно… – Или тебе нельзя? – В его голосе звучал откровенный интерес, я тут же потянулась за печеньем. – Почему нельзя? – Ну… диета. Вы ж все время на диетах сидите. – Мы – это кто? – Модели. – А я к моделям каким боком? – Ксюха, я все знаю! – Славик откашлялся и, набрав побольше воздуха, начал речь, ради которой, надо полагать, и затевалось это чертово чаепитие. – Ксюшенька, солнышко мое, не надо притворяться, будто ты не понимаешь. Я вообще обижен. Пропала невесть куда… Я, может быть, беспокоился, даже искать тебя хотел, а тут по телевизору увидел. Представляешь, какой у меня был шок? – Не представляю. Он не услышал, Славка пел, как глухарь на токовище, выпячивая грудь, размахивая руками-крыльями и постукивая пальцами по столу. Его дурацкая привычка разговаривать с самим собой – при монологах Славик не слышал никого и ничего – и раньше меня бесила, теперь же… – Я понимаю, ты мне не настолько доверяла, чтобы рассказать всю правду, но хотя бы намекнуть… Что тебе стоило намекнуть на открывающиеся перспективы, а? Я ведь твой друг, единственный, кстати, человек, который остался с тобой после той неудачной операции… Конечно остался, я сама не позволила ему убежать, я ходила за ним хвостом, являлась по ночам, точно неупокоенный дух, терзала совесть и мешала жить. А в результате он меня узнал. Вернее, он узнал Шафранову Оксану Матвеевну в Химере. Ник-Ник мне голову оторвет. – Это был рискованный шаг. Я понимаю, почему ты на него решилась… Аронов лишь бы с кем не работает. О, он сумеет вывести тебя на орбиту, ты уже достаточно знаменита, чтобы зарабатывать, а еще месяц-другой и… Кстати, что у тебя с этим актером? – Ничего. – Какое ужасно пустое слово. «Ни-че-го». Три звука, а вмещают и долгие вечера с пустыми разговорами, и бесконечные батареи бутылок, которое мне приходится выносить из квартиры, и черный патефон с обмотанной красным шнуром ручкой, и философские истории-стихи… Славка ни за что не поверит в «ничего», он ревнив и мнителен, а еще чего-то добивается. Вот только чего? – Так я и поверил. – Славик брюзгливо поджал губы. – Тебе всегда нравились киношные красавчики… – А тебе тупые блондинки с силиконовым бюстом, – мне стало обидно за Ивана, ну и за себя конечно. Сейчас Славка разозлится и пошлет меня к чертовой матери, вот и ладно, загостилась я, пора бы и домой. Но мой бывший гражданский муж – господи, до чего нелепая формулировка – и не думал злится, наоборот, он заулыбался, залебезил, как проштрафившийся лакей перед барыней. – Не злись, Ксюшенька… Я понимаю, новая жизнь, новые любовники… ты должна… нет, ты просто обязана держать себя на уровне. А он даже ничего, женственный немного, а в целом очень даже смотрится… Себя Славка считал очень мужественным, пил исключительно солодовый виски, таскал повсюду «Паркер» с золотым пером, трижды в неделю посещал спортзал и как-то даже попытался отпустить трехдневную щетину, которая должна была придать ему сексуальности. Правда, со щетиной ничего не вышла – она отросла редкой и ко всему имела непередаваемый огненно-рыжий оттенок. – Ваша связь укрепляет твои позиции в мире моды, но скоро наступит время, когда ты сможешь обходится безо всяких там помощников… Ты будешь звездой сама по себе… – И что? – Как что? – удивился Славка. – Тогда мы сумеем воссоединить наши судьбы, твоя мечта сбудется. – А твоя? Он зарделся. – И моя, конечно, тоже. Как тебе март? – Хороший месяц, слякотный. – Свадьба в марте… Правда, романтично? – Иди к черту. – Что? – К черту, говорю, иди. – В груди клокотал смех. Да что там – дикий хохот. Вот, значит, как оно вышло: мечта близка к исполнению, всего-то и надо было: встретить Аронова, примерить маску, прогуляться пару раз под руку с известным актером и, пожалуйста, мой ненаглядный Славик делает мне предложение руки и сердца. Да, и при этом готов простить мою измену. Конечно, без Ивана нет славы, значит, Ивана можно потерпеть, а потом, когда нужда в чужом имени отпадет, спокойно занять его место. Какой же Славка урод… Полный урод. – Ксюша, ты не понимаешь… – Чего не понимаю? – Смех переплавлялся в ярость, и теперь я готова была убить Славика. Вот просто голыми руками взять и убить. – Того, что когда я была просто уродиной, жила в подземелье, потому что пришлось продать квартиру, и приходила к тебе раз в месяц, по ночам, ты гнал меня прочь и требовал оставить тебя в покое? А теперь, когда я стала Знаменитой Уродкой, когда замаячили деньги и слава, ты жаждешь воссоединиться со мной? Что, жаба душит, что упустил возможность сразу в дамки выпрыгнуть? А, Славик? – Не ори на меня! – Славка грохнул кулаком по столу, и круглая баночка с полезным заменителем сахара, упав на бок, покатилась по скатерти. – Забыла, кем ты была? – Молодой, красивой девушкой, которая, желая угодить жениху, опрометчиво легла на операцию. – Ты сама захотела ее сделать! – С твоей подачи! Кто сказал, что у меня морщины? Кто сказал, что не потерпит возле себя женщину, не умеющую следить за собой? И кто вечно про клиники заговаривал, дескать, теперь это безопасно и недорого? – Значит, я во всем виноват? – Да нет, Слав, – злость неожиданно ушла, испарилась, как лужа воды на июльском асфальте, – твоей вины в случившемся нет, равно как и заслуги, поэтому, давай попрощаемся и останемся друзьями. У тебя своя дорога, у меня своя… – Э, нет, подруга, – Славка сел на табуретку и усмехнулся, нехорошо так усмехнулся, подленько, словно собирался сделать какую-то гадость. – Так не пойдет. Значит, доставать меня, годами действовать на нервы, требовать какого-то мифического возмездия – это нормально. Я же виноват! Я зверь, садист, ублюдок! Ты мерно и целенаправленно разрушала мою жизнь. Мою, понимаешь?! Ты выматывала нервы, доводила до бессонницы, до истерики, а стоило тебе попасть туда, и прощай Славик. – Куда «туда»? – Туда, – повторил он, – к деньгам, к славе, к свету. Людям, как и растениям, нужен свет. Расскажи, каково там? Знаменитости всякие, толстосумы, пускающие слюни на твои совершенные ягодицы, и их климактрические супружницы с бриллиантами в ушах, гадающие, что же скрывается под этой маской… милая штуковина. – Милая. – Рука сама метнулась к маске, мне показалось, что в следующую секунду Славка попросту сдерет ее. – Ага. Выбилась в люди, деньги, небось, лопатой гребешь… – Нет. – О каких деньгах он говорит? Да я получаю кое-что, но выдаваемые Лехиным суммы скорее относились к разряду «карманных денег», чем к зарплате. – Не свисти, – Славка поскреб живот, была у него такая отвратительная привычка – чесаться, чем сильнее он чувствовал свое превосходство над собеседником, тем активнее почесывался. Когда-то я пыталась бороться с этим, но, вижу, безуспешно. – Все вешалки нехило зарабатывают, а ты ж у нас не простая вешалка, ты ж у нас «суперстар». Вон давече хатку твою в журнале видел… ничего, весьма своеобразно, главное видно, что дорого. Говоря по правде, пытался узнать адрес, но ты ж у нас под покровом тайны обитаешь, а я всего-навсего рядовой бизнесмен, мелкий, так сказать, обыватель… – Чего ты хочешь? – Хочу. Очень хочу. Всего. Для начала хватит денег, небольшой суммы, скажем, тысяч в десять баксов. Ежемесячно. – Сколько?! – Я ушам своим не поверила. Этот говнюк, этот трус, это… дерьмо, требует с меня денег? Десять штук баксов? Да у него крыша поехала на фоне личной драмы! – Десять тысяч ежемесячно. Для тебя, милая моя, это копейки, и не надо на бедность давить, вона шмотки какие напялила, небось, не за рубли на Черкизовском брала. – Славка заржал, довольный шуткой. – Это фирма… Ник-Ник… для имиджа. – Я растерялась, я не знала, что ответить, ну не рассказывать же в самом деле про то, что мои наряды – часть рекламной компании, и все, надетое на мне, начиная с нижнего белья и заканчивая зимними сапогами, одобрено лично Ароновым. Денег на одежду я не трачу, но и не зарабатываю. Баш на баш. Да и с какой радости я должна оправдываться перед Славиком и уж тем более, платить ему. – Слушай, ты … С какой это радости ты чего-то требуешь? – За моральный ущерб. За то, что я поддерживал тебя в сложное время, за то, что терпел твои визиты и истерики, за то, что я знаю, как ты выглядишь на самом деле. По-моему, последний аргумент неотразим, а ты как думаешь? Молчишь? Ну молчи, молчи. Знаешь, Ксюшенька, это даже хорошо, что ты сама пришла. Для тебя хорошо – я, честно говоря, подумывал, как бы сыграть на факте нашего с тобой знакомства. Ну к примеру, можно запродать какой-нибудь «Сплетнице» твои фотки, те, которые ты для суда готовила, пусть все видят, какая неземная красота под маской скрывается. А снимки я бы снабдил хорошим рассказом. Но это был бы одноразовый заработок, да и подставлять тебя особой радости нету: бывшая подруга, как-никак. Зато теперь мы договоримся к обоюдной выгоде. Ты будешь жить дальше, не опасаясь за репутацию, а я поправлю материальное положение, бизнес, знаешь ли, как-то не так пошел. – Слав… – Прозвучало жалобно, этот гад сумел-таки укусить. Шантажист, сволочь, паразит… Я понимала о каких фотографиях идет речь: после операции, когда стало понятно, насколько меня изуродовали, вместо свадьбы я стала готовиться к судебному процессу, и к исковому заявлению я прикрепила фотографии, выбрала пострашнее, но и оставшиеся у Славика были бомбой. Если кто-нибудь узнает… Конец, всему конец: карьере, жизни, удаче. Аронов сотрет меня в порошок, остальные же… представляю эти презрительные взгляды, нарочито-вежливые улыбки и притворную жалость на лицах. «Бедняжка… я сразу поняла, что с ней не все чисто…» «А эта маска… поразительная находка, но теперь, когда тайны не осталось…» «На сей раз Ник-Ник переиграл сам себя…» «Не представляю, как можно жить с таким лицом… Настоящий кошмар» Кошмар, в самом деле кошмар, настоящий, не придуманный кошмар с упырем-Славкой в главной роли, ишь ухмыляется, понимает, что никуда не денусь. – Ну так что, Ксюшенька, ты согласна? – У меня денег нет. Понимаешь, совсем нет. Триста долларов, ну четыреста, но десять тысяч… Слав, я не знаю, где взять десять тысяч долларов. – Заработать. – Как? – Ксюшенька, – промурлыкал мой мучитель, – ты же взрослая девочка, ты знаменита, красива, вокруг столько богатых мужиков, неужели ты не найдешь способ стрясти с них жалкие десять тысяч? Сроку тебе, милая моя, две недели, так что, поспешай. И вот еще, продиктуй-ка мне свой адресок, и телефон заодно. Как зачем? Во избежание недоразумений. Кстати, если ты думаешь, что я тебя не найду, то… – Славка сделал паузу, позволяя мне в полной мере осознать важность момента, – то мне тебя искать не надо, адрес редакции «Сплетницы» я знаю, а остальное – их проблемы. Адрес я продиктовала. И телефон. Господи, ну какая же он сволочь! И ведь знала же, предполагала, что сволочь, но все равно полезла. Урод. Дома меня ждал Иван, относительно трезвый и настроенный весьма серьезно.