— Линдси любит детей, вот и все. Поэтому и работу себе такую подбирает, чтобы быть к ним поближе. — А мне кажется, что он этим занимается просто потому, что ничего другого не умеет, кроме как пол мести. — Черт, ну так мог бы убираться в магазине, в доме престарелых или еще где — так нет же, он устраивается только туда, где куча ребятишек. — Ну хорошо, пусть так. Допустим, он работает там, где много детей. И что? — Уэсли изучающе посмотрел на Марино, у которого, видимо, была какая-то своя теория и он не собирался от нее отказываться. — Значит, четыре года назад из-за него погиб мальчуган, и, наверное, Линдси ничего такого не хотел и так далее. Но все равно это сделал он, и ему приходится врать, и вина его гложет как я не знаю что — в общем, все наперекосяк из-за кошмара, который ему приходится носить в себе. Вот так оно все и начинается. — Что начинается? — переспросил Уэсли ровным тоном. — О чем ты, Пит? — Дети вызывают у него чувство вины. Он их видит каждый божий день и все хочет как-то с ними сблизиться, заслужить прошение, не знаю там — короче, исправить то, что натворил. Тут он встречает эту девчушку — она ему понравилась, нахлынули эмоции, то да сё. В общем, пытается завязать с ней дружбу. Может, он встретил Эмили, когда она возвращалась домой из церкви. Может, заговорил с ней. Да елки-палки, выяснить, где она живет — раз плюнуть. Городишко-то маленький. Одним словом, Линдси решился. Марино отхлебнул чаю и закурил очередную сигарету, не переставая говорить. — Он ее похищает, потому что думает, мол, если она побудет с ним, то поймет, что он хороший и никому не желал ничего дурного. Он хочет, чтобы они стали друзьями, чтобы она его полюбила, и тогда все встанет на место, кошмар прекратится. Но ничего не выходит. Она не идет ему навстречу, она до смерти напугана. И в итоге, когда реальность не совпадает с тем, что он себе напридумывал, он выходит из себя и убивает ее. И — вот проклятие — получается, теперь у него на совести уже двое. Уэсли начал что-то говорить, но в это время на большом коричневом подносе принесли наш заказ. Официантка, пожилая женщина с опухшими, натруженными ногами, обслуживала нас очень медленно. Она во что бы то ни стало хотела угодить важному гостю в новехоньком темно-синем костюме — только и слышалось «да, сэр». Я поблагодарила ее за салат, и она зарделась от удовольствия. Есть я, правда, не собиралась: если я и была голодна до того, как переступила порог ресторана — так и не вспомнила, чем же он все-таки знаменит, — то сейчас аппетит у меня пропал совершенно. Я не могла смотреть на тонкие ломтики ветчины, индейки и сыра и особенно на вареные яйца кружочками — меня просто тошнило. — Может быть, желаете чего-нибудь еще? — Нет, спасибо. — Выглядит просто здорово, Дот. Да, и масла еще принесите! — Конечно, сэр, сейчас будет. А вам, мэм? Не нужно ли добавить заправки к салату? — Нет-нет, благодарю вас. Салат и так просто замечательный. — Спасибо на добром слове. Мы таким хорошим клиентам, как вы, завсегда рады. Кстати, у нас тут каждое воскресенье шведский стол, после церковной службы. — Будем иметь в виду, — улыбнулся ей Уэсли. Я решила, что оставлю на чай никак не меньше пяти долларов — пусть только простит меня за то, что не притронулась к еде. Уэсли, видимо, тщательно взвешивал свои слова, прежде чем обратиться к Марино. Прежде такого никогда не было. — Как я понимаю, мне следует сделать вывод, что от своей первоначальной теории ты полностью отказался? — спросил он наконец. — Какой теории? — Марино пытался разрезать отбивную вилкой. Когда это ему не удалось, он потянулся за перцем и острым соусом. — О Темпле Голте, — напомнил Уэсли. — Похоже, за ним ты уже не охотишься? — Я ничего подобного не говорил. — Марино, — вмешалась я, — но к чему ты тогда рассказывал нам о той аварии? Он жестом подозвал официантку. — Дот, думаю, без хорошего ножа мне тут не обойтись. Значение дела с аварией в том, что за парнем и в прошлом уже кое-что водилось. Местные все очень против него настроены и из-за того случая, и потому что он около самой Эмили все увивался. Так что я вам просто передаю, как тут и что. — Ну и как эта теория объясняет человеческую кожу в морозильнике Фергюсона? — спросила я. — Да, кстати, группа крови та же, что и у девочки. Анализ ДНК пока не готов. — Да ни черта она, конечно, не объясняет. Дот вернулась с зубчатым ножом, и Марино, поблагодарив, принялся пилить отбивную. Уэсли ковырял жареную камбалу и слушал, не поднимая глаз от тарелки. — В общем, получается, улики указывают на то, что девчушку убил Фергюсон. Но конечно, полностью исключить возможность того, что сюда заявился Голт, тоже нельзя. Нет, его я сбрасывать со счетов не стал бы. — Что еще известно о Фергюсоне? — поинтересовался Уэсли. — Да, ты в курсе, что отпечаток с трусиков, которые на нем были, принадлежит Денизе Стайнер? — Ну значит, их и украли из ее дома в ночь похищения Эмили. Помнишь, Дениза ведь говорила — она сидела в гардеробной, и ей показалось, что мерзавец рылся в ящиках и что-то прихватил с собой. — И это, и находка в морозильнике все больше убеждают меня в том, что к Фергюсону нужно приглядеться попристальней, — заметил Уэсли. — Мог ли он встречаться с Эмили прежде? — По работе он наверняка знал об убийствах в Виргинии, в частности, о деле Эдди Хита, — вставила я. — Возможно, он специально пытался придать своему преступлению сходство с ними. А может быть, наоборот, они подстегнули его воображение и подали ему идею. — Фергюсон был со сдвигом, — проворчал Марино, отрезая еще кусок, — это точно, но толком его здесь никто не знал. — А сколько он проработал в бюро расследований штата? — спросила я. — Почти десять лет. До того был патрульным, а еще раньше служил в армии. — Разведен? — предположил Уэсли. — А кто сейчас не разведен? Уэсли промолчал. — Дважды. Одна бывшая в Теннесси, другая тут рядом, в Энке. Четверо детей, все уже взрослые, разъехались кто куда. — И что родные о нем говорят? — поинтересовалась я. — Слушай, я тут вообще-то не полгода просидел. — Марино снова потянулся за соусом. — Сколько, по-твоему, народа я могу расспросить в день? Да еще дозвониться до них до всех надо. Без обид, но вы двое свалили, и вся эта фигня легла на меня, а сутки, между прочим, ни хрена не резиновые. — Пит, мы все понимаем, — произнес Уэсли как можно более убеждающим тоном. — Поэтому мы и вернулись. Мы осознаем, что для расследования дела нужно еще много что предпринять. Может быть, даже больше, чем казалось изначально, потому что пока у нас концы с концами не сходятся. Есть по меньшей мере три различных направления разработки, и общего в них я вижу пока мало. Меня сейчас крайне интересует Фергюсон. На него указывают серьезные улики — фрагменты кожи в морозильнике и белье Денизы Стайнер. — Еще у них тут отличный вишневый пирог, — заметил Марино, смотря на официантку, которая стояла у двери в кухню, готовая броситься к нему по мановению пальца. — Ты что, постоянно здесь обедаешь? — спросила я. — Надо же человеку где-то столоваться, верно, Дот? — Он слегка повысил голос, и бдительная Дот была тут как тут. Мы с Уэсли заказали только кофе. — О, милочка, неужели с салатом что-то не так? — Она искренне расстроилась, увидев мою нетронутую порцию. — Салат очень вкусный, — заверила я. — Просто я не голодна. — Может быть, вам с собой завернуть? — Нет, спасибо. Наконец официантка оставила нас в покое, и мы перешли к криминалистике. Уэсли рассказал Марино о клейкой ленте и «флоридской пробке». Мы обсудили эту тему, но вскоре беседа угасла. Принесли пирог, Марино расправился с ним и снова закурил. Идей по поводу огнестойкой ярко-оранжевой ленты и древесной сердцевины у него было не больше, чем у нас. — Вот ведь чертовщина, — повторил он уже не в первый раз. — Что ж за хренота такая — хоть бы что-нибудь близкое, к чему эти штуки притянуть. — Ну, — сказал Уэсли, думая, по-видимому, о чем-то другом, — лента довольно-таки необычная, так что кто-нибудь из местных должен ее вспомнить — если она, конечно, отсюда. Но если и нет, уверен, ее происхождение удастся отследить. — Он отодвинулся от стола. — Это оставьте мне, — сказала я, беря счет. — «Американ экспресс» здесь не принимают, — предупредил Марино. — Сейчас без десяти два. — Уэсли поднялся с места. — Встретимся в отеле в шесть и обсудим план дальнейших действий. — Не хотела тебе напоминать, — сказана я, — но мы живем в мотеле, а не в отеле, и на данный момент ни мне, ни тебе добираться туда не на чем. — До мотеля я тебя подкину, а там должна ждать твоя машина. Кстати, Бентон, тебе тоже тачку организуем, если нужно, — заявил Марино таким тоном, как будто уже стал новым шефом полиции городка, если не мэром. — Я пока и сам не знаю, что мне может понадобиться, — ответил Уэсли. 13 В тот же день я отправилась проведать детектива Мота. Состояние его стабилизировалось, его перевели в отдельную палату, но все еще держали под наблюдением. Я не особо ориентировалась в городе, поэтому пришлось довольствоваться тем небогатым ассортиментом цветов в охлаждаемых витринах, которым располагал магазинчик при больнице. — Детектив Мот? — окликнула я, не решаясь войти в палату. Он дремал, вытянувшись на кровати и не обращая внимания на орущий телевизор. — Эй, — произнесла я чуть громче.