– Что ты имеешь в виду? Уэст тщательно подобрал слова, прежде чем произнести их вслух. – За все приходится платить, Фейбл. Мы оба знаем: чтобы выжить, нужно иногда делать вещи, которые затем будут преследовать тебя. Его слова заставили меня почувствовать себя еще более неуверенно. Потому что Уэст говорил о человеке в ящике. Но что тут можно сказать? Этот человек был мертв. Дело было сделано. Как бы меня это ни ужасало, я понимала, почему он так поступил. От этой мысли мне стало действительно не по себе. – Что еще ты сделал, что теперь преследует тебя? – спросила я, зная, что он не ответит. За этим кораблем раскинулся океан лжи. Они убили своего ныряльщика и старпома другого шкипера. Чем бы они ни занимались в Соване, по Узкому проливу об этом уже поползи нехорошие слухи. И ко всему прочему они занимались побочной торговлей под носом у своего собственного работодателя, у Сейнта. Как бы сильно он ни изменился с последней нашей встречи, мой отец все равно оставался моим отцом. Он без колебаний поступил бы с Уэстом хуже, чем команда «Мэриголд» поступила с Крейном. Я не хотела, чтобы подобное произошло. Мне было страшно за Уэста. Я продавала пиролит только ему на барьерных островах, когда он приплывал на Джевал, и именно его деньги кормили меня. За два года с тех пор, как я впервые встретила его, он ни разу не подводил меня и всегда приходил в порт. Он спас мне жизнь больше раз, чем я могла сосчитать, даже если сам он так не считал. Когда я сойду с «Мэриголд» в Серосе, я, вероятно, больше никогда его не увижу. И мне не хотелось переживать за его судьбу. – Мне все равно, что ты сделал. Когда я пришла в порт на барьерных островах, ты не должен был мне помогать. – Нет, должен был, – сказал он, и его лицо осталось непроницаемым. Эти слова проникли мне под кожу и вышибли воздух из моей груди. И как раз в тот момент, когда я собиралась спросить почему, Уэст отвел взгляд, сосредоточившись на чем-то вдалеке. Я повернулась, проследив за его взглядом, устремленным к горизонту, на котором замаячило мягкое оранжевое свечение. Серос. Там, в мерцающем свете фонарей, меня ждало единственное возможное для меня будущее. Двадцать Мы вошли в гавань на рассвете. Пока Остер заканчивал перевязывать мои раны, я стояла на носу, наблюдая, как приближается город. В течение четырех лет я мечтала о том моменте, когда доберусь до Сероса, и теперь, когда он был так близко, все, о чем я могла думать, – так это о встрече со своим отцом. Интересно, что он скажет и как себя поведет? Каменные здания теснились друг к другу, спускаясь с холма, ведущего к воде. Ранний свет отражался от квадратных оконных стекол, когда солнце вставало позади меня, создавая впечатление, что город был усыпан бриллиантами. Над домами нависала замысловатая сеть веревочных мостов, которые уже были заполнены людьми, пробирающимися через город. – Держи их в чистоте, – Остер подождал, пока я кивну в ответ, прежде чем взять стоящее у его ног ведерко и взобраться на мачту. Я посмотрела на свои исцарапанные руки, которые теперь были обмотаны белыми льняными полосками. Жар и припухлость порезов на плечах стали уходить, и моя губа начала заживать. В итоге у меня будет не один шрам на память о путешествии через Узкий пролив. Тень Остера танцевала на палубе, когда он балансировал на одном уровне с морскими птицами, парящими сверху с расправленными против ветра крыльями. Он подбросил в воздух окуня, и один из альбатросов поймал его клювом, в то время как другой сел Остеру на плечо. Я не могла не задаться вопросом, было ли правдой то, что мой отец говорил об этих птицах. Если да, то, возможно, одним из альбатросов был Крейн. Команда подготовила «Мэриголд» к швартовке, и по виду других кораблей в гавани я поняла, что мы были не единственными, кто попал в шторм. Расколотые мачты, порванные паруса и ободранные корпуса отмечали несколько других судов, стоящих у причалов. Работники на верфях наверняка неплохо заработают за следующую неделю, ведь их прибыль напрямую зависела от верных штормов, которые были свойственны Узкому проливу. Более половины кораблей в гавани были отмечены гербом Сейнта. Даже после потери «Жаворонка» его торговый флот стал сильнее за годы, прошедшие с тех пор, как я видела его в последний раз. Моя мать всегда восхищалась его неумением признавать поражение и жаждой большего. Я даже не могла предположить, сколько кораблей сейчас находилось под его командованием. Уилла присела на корточки рядом с главным якорем, а я взялась за трос, поднимая его, пока она развязывала узел. – Что, если Зола узнает, что случилось с Крейном? – Он знает. Моя рука крепче сжала веревку. Я беспокоилась не только за Уэста. – Что он будет делать? Она пожала плечами. – У Золы есть проблемы посерьезнее. – Серьезнее, чем убийство члена его команды? – У него были какие-то разногласия с крупным поставщиком драгоценных камней из Бастиана, в результате чего ему запретили осуществлять навигацию в Безымянном море. Он даже не может теперь плавать в тех водах, не рискуя остаться с перерезанной глоткой. А поскольку Сейнт контролирует торговлю в Узком проливе, Зола в отчаянии. Вот почему он положил на нас глаз. Он не может расширить свой торговый маршрут, поэтому ему нужно всеми способами удержаться на вершине. Он знает, что до Сейнта ему недотянуть, но он может помешать росту оборотов небольших экипажей. Торговая война между Безымянным морем и Узким проливом была старше моего отца. Узкий пролив всегда контролировал производство и торговлю рожью, но Бастиан контролировал оборот драгоценных камней. И рожь, и камни были необходимы, чтобы пополнить карманы глав гильдий. Это был мир, балансирующий на лезвии ножа. – Что это был за поставщик? – спросила я. – Единственный, который имеет значение. Торговый совет выступал против предоставления Голландии лицензии на торговлю в Узком проливе, но это всего лишь временно тормозит процесс. Если она ее получит, то Золе негде будет спрятаться. Голландия стала легендой задолго до моего рождения. Она была главой Бастианской империи, которая управляла торговлей драгоценными камнями. Деятельность Сейнта была каплей в море по сравнению с властью, которую Голландия имела над гильдиями. Если Торговый совет все же выдаст ей лицензию на торговлю в наших портах, это приведет к уничтожению всей навигации в Узком проливе, в том числе навигации моего отца. Внизу рыбаки уже несли свои первые уловы; в воздухе стоял густой запах морских водорослей. Остер и Уилла бросили концы людям на причале, и нас стали медленно подтягивать к причалу, когда к нам подошел начальник порта со стопкой бумаг под мышкой. – «Мэриголд»! – крикнул он, останавливаясь в конце пирса. – Позови Уэста, ладно? – сказала Уилла, хватаясь за рукоятку шпиля. Я посмотрела через ее плечо на закрытую дверь каюты шкипера. Уэст и Хэмиш скрылись из виду еще до рассвета, и я подумала, не приводят ли они в порядок бухгалтерские книги для Сейнта. Шторм серьезно ударил по финансам, а это тянуло за собой неприятные последствия, поскольку мой отец не был человеком, который умел входить в положение других. Я постучала в дверь и отступила назад, сделав глубокий вдох, чтобы придумать что-то вроде прощания. Больше в моей жизни не будет раннего утра на утесах Джевала и наблюдений за парусами «Мэриголд» на горизонте. Больше не будет никаких переправ на лодке Спека с тяжелым пиролитом на поясе. Я больше никогда не увижу, как Уэст ждет меня в конце причала. Мой желудок сжался, отчего меня замутило. Мне не нравилась мысль о том, что я больше никогда его не увижу. И мне не нравилось, что у меня возникло подобное чувство. Послышались шаги, прежде чем скрипнула дверь, но тем, кто появился на пороге, был Хэмиш. Позади него на столе были разложены стопки медяков и карты, туго скрученные в свитки. – Что такое? – позади меня раздался голос Уэста, и я обернулась, чтобы увидеть его, стоящего под арочным проемом. – О, я думала, ты… – я посмотрела за его спину в темный проход, который вел под палубу. – Начальник порта тебя зовет. Уэст кивнул, поднимаясь на последнюю ступеньку, и я вдруг осознала, что в руках он держит мой пояс и куртку. Он сунул их мне в руки, проходя мимо. Я посмотрела на прошитую кожу плечевых швов, прикусив нижнюю губу. Он не шутил, когда сказал, что хочет, чтобы я покинула корабль, как только мы войдем в порт. Мне хотелось, чтобы мне от этого не было так обидно, но обидно было. Я стояла в коридоре с комком в горле, пытаясь придумать, как попрощаться, а Уэст не мог дождаться, чтобы избавится от меня. Я обмотала пояс вокруг талии и застегнула его, чувствуя расцветающий под кожей румянец. Моя рука провела по краю арки, скользя пальцами по промасленному дереву. Я стояла на верху лестницы и глядела на корабль. Даже побитая штормом «Мэриголд» была прекрасна. И в каком-то смысле я буду по ней скучать. Внизу раздались крики мужчин, когда Хэмиш развернул трап. Он сунул руку в карман кителя и протянул мне сложенный пергамент. – Карта. Город довольно большой. – Спасибо, – я взяла пергамент, улыбаясь проявлению редкой доброты. – Будь осторожна там, – сказала Уилла, уперев руки в бедра. Солнце осветило ожог на ее лице, сделав его кроваво-красным, однако ее кожа уже заживала. И теперь, когда Крейн был на дне моря, я задалась вопросом, начнет ли заживать и та часть внутри Уиллы, которую нельзя было увидеть. – Непременно. Ее рот скривился в усмешке. – Почему-то я тебе не верю. Падж протянул мне руку, и я приняла ее. Он пожал мне ее один раз. – Удачи, ныряльщица. – Спасибо. Позади него Остер одарил меня одной из своих непринужденных улыбок. – Фейбл, – Уэст прошелся по палубе. Его рубашка заколыхалась в порыве ветра, когда он остановился передо мной. – Спасибо, – сказала я, протягивая ему руку. Каковы бы ни были его мотивы, Уэст пошел на риск, позволив мне подняться на «Мэриголд». Если я никогда больше его не увижу, мне бы хотелось, чтобы он знал, что я это понимала. Уэст не протянул руку в ответ. Он нервно переступил в ноги на ногу, и его взгляд блуждал по сторонам, избегая моего лица. – Куртку всегда носи застегнутой, нож прячь так, чтобы до него можно было легко дотянуться. Не продавай свои инструменты, даже если тебе будет нечего есть. И не спи на улице, – он поднял мне капюшон и натянул его на голову, пока я застегивала пуговицы до самого горла. – Не привлекай к себе внимания. В этом городе лучше быть никем, чем кем-то. Уэст хотел что-то еще добавить, но передумал. Я снова подняла руку, ожидая, что он пожмет ее, и на этот раз он так и сделал. Его пальцы обхватили мое запястье, а мои – его, и я посмотрела ему в глаза.